Сергей Дубянский - Путь в Вальхаллу
– Здесь холоднее, чем у нас.
– Так ведь насколько севернее-то!.. – Настя надела перчатки, – идем. Янка должна ждать нас, – подхватив сумку, она смешалась с безликим потоком, двигавшимся вдоль быстро пустевших вагонов. Яркие окна с белыми шторками и уютные дымки над крышами звали вернуться, но то была лишь дешевая провокация, и Даша отвернулась. Отыскав впереди Настину спину, ловко лавировавшую среди неуклюжих пассажиров с сумками и тележками, она тоже прибавила шагу.
Тишина, нарушаемая лишь хрустом снега, угнетала. …Все будет классно, ведь я – Старкад, не хрен моржовый!.. – пока еще Даша напоминала себе о новом статусе, но с каждым разом эта мысль воспринималось все естественней – наверное, сын Одина обживался в ее сознании, занимая новые территории.
Перед самым вокзалом людской поток разделялся – одни сворачивали в стеклянные двери с буквой «М», а другие шли дальше, туда, где в желтоватом свете просматривались большие дома, яркие витрины и пляшущие строчки реклам.
– Ну, ты и бегаешь! – Даша поставила сумку рядом с Настей, остановившейся у киоска.
– А, вон, и Янка – приподнявшись на цыпочки, Настя замахала рукой, – эй! Мы тут!.. – она вклинилась в поредевшую толпу, и через минуту обняла не по-утреннему яркую девицу, совсем не похожую на саму Настю. Даше даже показалось, что никакие они не сестры, хотя и целовались вполне искренне, и называли друг друга всякими прозвищами.
– Кстати, – Настя оставила девицу в покое, – это Даша – наша «мисс академия».
– Клево, – девушка протянула руку, – Яна.
– Никакая она не Яна, – Настя засмеялась, – Миледи она! Ее все так звали – она самая крутая была.
– Ну, была… – Яна, похоже, смутилась своего прошлого.
Даша наконец смогла рассмотреть ее и пришла к выводу, что все-таки они сестры, только Яна, поскольку появилась раньше, получилась удачнее – и глаза были выразительнее, и губы более чувственные… а как она была одета!.. Даша всегда мечтала о длинной шубе, но учитывая состояние семейного бюджета, давно решила, что такой подарок может сделать ей только муж. А тут, эта самая шуба стояла перед ней, причем, совершенно незамужняя!
– Пошли, девчонки, – Яна обняла обеих, – карета подана.
«Каретой» оказалась серебристая «Тойота», приткнувшаяся возле киосков. Сестры, весело болтая, устроились сзади, а Даша уселась рядом с водителем, представившимся Артуром. Имя это абсолютно не шло к его курносому носу, но Даша подумала, что родители ведь не могут знать, кто у них вырастит. Она аккуратно закрыла дверцу и принялась разглядывать здания, со всех сторон обступавшие площадь. В них, вроде, не было ничего примечательного, но все равно выглядели они как-то по-особенному; не так, как дома.
Вырулив на очень широкую улицу, «Тойота» резво набрала скорость. …Где ж знаменитые пробки?.. – но взглянув на часы, Даша догадалась, что в такое время пробок еще не бывает.
* * *Рефлекс, вырабатывавшийся годами, заставил Галину Васильевну открыть глаза, хотя сегодня вставать так рано не требовалось: с работы она отпросилась, чтоб помочь Рите, а Дашки, в которую ежедневно впихивать завтрак, дома не было. Правда, вспомнила обо всем этом Галина Васильевна, уже спустив ноги на пол, когда сон, проглотивший вчерашний день, вновь выплюнул его в пробудившееся сознание.
Она снова залезла под одеяло; диван скрипнул и стало тихо – только часы бесстрастно отсчитывали невозвратно убегавшее время. …Какой разной бывает тишина, – Галина Васильевна повернулась на бок и закрыла глаза, – иногда она наполнена ожиданием, а иногда – пустая. Они, вроде, внешне и не отличаются, зато как по-разному воспринимаются!.. Неужто трудно позвонить?.. Знает же, что я встала и волнуюсь!..
Вчера она относилась к отъезду дочери более спокойно, так как знала, что сначала Даша находилась на вокзале, потом в поезде, а, вот, где она сейчас, в этой безумной Москве?..
…Ну, что я психую? Небось, вышла, рот открыла и понеслась… – куда можно нестись в шесть утра, Галина Васильевна не представляла, а просто пыталась успокоить себя, понимая, что иначе за неделю такой жизни сойдет с ума, – зря я отпустила ее. Что она там будет делать? И что это за Настя? Мало ли с кем она там учится – Вику я хоть знаю. Отправила ребенка черти куда черти с кем!.. – сердце сжалось, словно свершилось нечто ужасное и непоправимое.
Бесцельно лежать, значило только сильнее накручивать себя, и Галина Васильевна вновь открыла глаза. Ей показалось, что дремала она минут пять, но за окном почему-то стало светло.
…К Рите в час. Значит, надо пока чем-то заняться, иначе мысли съедят. Лучше б на работу сходила, а с обеда ушла…Нет, но на работу идти смешно, раз уж отпросилась. А куда?.. – ответ получился неожиданно философским, – туда, где можно разбавить свои тревоги чужим оптимизмом… Она раскрыла «альбом», заключенный в памяти каждого человека, но обнаружила там лишь ничего не значащие групповые «снимки» и много-много Дашки, с самого рождения. Галина Васильевна не хотела признать, что в ее жизни нет ничего, кроме дочери, поэтому извлекла из пыльного уголка Николая Сергеевича, начальника отдела маркетинга. …Он говорил такие хорошие слова! Сама виновата, что не ответила!.. – впрочем, она прекрасно понимала, что слова не достаточный аргумент для близости, даже духовной.…Есть еще Ксения!.. – вспомнила она, судорожно цепляясь за соломинку.
За соломинку всегда цепляться глупо, но, как ни старалась Галина Васильевна отогнать эту последнюю мысль, получалось, что в данный момент нищенка являлась единственным человеком, с которым она может выговориться. …Уж лучше слушать ее бредни, чем вязнуть в собственном, скорее всего, даже неоправданных страхах, – подумала она, – в Москву ведь приезжают миллионы людей, а проблемы возникают у единиц – просто нас постоянно информируют об этом…
Наскоро позавтракав, Галина Васильевна вышла на улицу и сразу решила, что поступила правильно. Здесь и дышалось свободнее, и прохожие своим равнодушным видом, словно демонстрировали, что ее проблемы вовсе не имеют вселенского масштаба; к тому же где-то внутри теплилась дурацкая надежда – вдруг, когда она вернется, Дашка уже окажется дома.
Возле гастронома никого не было; внутри неспешно бродила парочка покупателей и скучающие продавщицы шушукались между собой, собравшись в молочном отделе. Галина Васильевна свернула во двор; тут же, виляя хвостом, подбежал Черныш, но обнюхав ее сапоги, потрусил дальше, в направлении помойки. …А если б я не испугалась тогда, в Новый год, и ушла?.. Хотя ответ уже не имел никакого значения.
