Ким Ньюман - Семь звезд
Картина города ужасала не меньше. Улицы завалены трупами людей и животных. Темноту ночи прорезали бесконечные пожары: оставшиеся в живых были слишком поглощены собственным горем, чтобы гасить огонь.
Воистину, настало время бедствий.
Жрец, ученый муж, ближайший советник фараона чувствовал себя униженным, растоптанным и опустошенным. Невозможно понять и объяснить все произошедшее за последний месяц. Тело Пай-наттема, изъеденное язвами от неизвестной болезни и укусами насекомых, было изранено страшным градом.
Советник фараона лишился всех своих близких. Поначалу он считал потери, теперь это стало бессмысленно. Жрец, как и многие другие богатые египтяне, оказался не только разоренным, но и совершенно одиноким: погибли любимый сын и брат; не в силах вынести случившееся, покончила с собой жена. Воспользовавшись хаосом, взбунтовались рабы — часть бежала, но большинство погибло, и теперь на каждом шагу валялись их тела. Онемевшая от боли душа Пай-наттема будто умерла.
Кровь залила дворец египетского владыки. В красноватой жиже прыгали лягушки. Саранча, мухи и комары живым ковром покрывали землю, оставляя от трупов лишь скелеты. Среди полуразложившихся и полуобъеденных тел бродили одинокие тени существ, когда-то похожих на людей.
Пай-наттем прошел через открытые двери во дворец. На постах лежала мертвая стража, маски из кишащих мух скрывали лица воинов. Небо над обителью фараона прорезали молнии. Жрец нашел владыку в утренних покоях, свернувшимся на кушетке. Вид фараона был жалок и страшен: кровавые одежды покрыты насекомыми; распухшее воспаленное лицо изменилось до неузнаваемости; терзающая тело и душу боль исказила рот. Вероятно, правитель страдал больше своих подданных — у великих мира сего велики и страдания. Если погибнет египетский народ, имя владыки будет навсегда предано забвению.
Предыдущий повелитель долины Нила сделал многое, дабы сохранить память о себе на долгие века. Сотни рабов возвели великолепные храмы — гордость Египта, — которые увековечили имя фараона. Нынешний молодой властитель еще не успел оставить след в истории. До сих пор он не задумывался об этом и довольствовался наследием предков. Теперь, когда царство оказалось на грани уничтожения, владыку начал преследовать постоянный страх забвения. Единственное, что оставалось египетскому царю, — успеть вписать свое имя в летопись государства.
— Пай-наттем, за что на Египет наслано такое проклятие? — произнес фараон, едва шевеля воспаленными губами.
Жрец не смог встать с колен: силы покинули его.
— Израильтяне заявляют, что беды, постигшие Египет, насланы их богом, мой господин.
— Израильтяне? Они же просто рабы…
— Это колдовские отродья, но нет оснований бояться глупых угроз. Какой-то неизвестный бог не сравнится с богами Египта.
— Ты прав, жрец. Сие проклятие — не гнев богов. Мы оба знаем истинную причину.
— Вы храните ЭТО здесь, мой повелитель? — спросил Пай-наттем.
Фараон встал: с одежд попадали мухи, по ногам потекла кровь. Воспаленная кожа на впалой груди причиняла неимоверную боль. Его собеседник тоже поднялся и закашлялся, отхаркивая мокроту в тряпку.
Правитель открыл деревянный сундук — и таинственный красный свет залил покои. Жрец вспомнил момент, когда впервые увидел это необычное сияние: сила и могущество египетского царя не знали предела, жизнь правителя оставалась в безопасности. Фараон храбро вынул загадочный предмет, в его руках словно застыло пламя.
Пай-наттем приблизился посмотреть на сокровище. В ладонях покоился рубин размером с человеческий кулак. Где-то в глубине камня мерцали семь красных огней, как семь звезд в ночном небе. С неба камень и упал прямо в Нил, превратив воду в кровь. Такой рубин мог стать гордостью египетской сокровищницы, однако его ценность была ложной. Именно в этом камне оказалось проклятие, принесшее гибель всему живому в долине Великой реки, явившееся источником всех ужасов, уничтожающих некогда могучее царство фараонов. Мор, неизвестные болезни, сошествие ночной тьмы, бесконечные грозы и молнии, нашествие насекомых и ненасытная смерть превратили Египет в дымящиеся руины, покрытые объеденными трупами. Кровавый Нил теперь омывал некогда плодородные земли опустошенной долины.
— Как может такое прекрасное творение небес нести в себе проклятие? — медленно, словно в забытьи, произнес фараон.
Пай-наттем стоял рядом, тоже любуясь зловещей красотой камня. Горько усмехнувшись про себя, он вспомнил угрозы израильтян, этих жалких людишек, возомнивших себя богоизбранным народом. Бог не способен наслать одновременно все проклятия, ибо нет таких могущественных богов. Источник проклятий, переливаясь драгоценным сиянием, лежал перед ним. Многочисленные попытки разрушить проклятый рубин не принесли результата: даже самые изощренные инструменты и огонь не смогли оставить и царапины на идеальной поверхности.
Внезапно фараон повернулся к жрецу и, кинув камень, приказал:
— Унеси его прочь отсюда.
Поймав зловещий рубин, жрец почувствовал странную пульсацию, исходящую из самой глубины. Поклонившись повелителю, Пай-наттем медленно удалился.
Главный советник понимал, что наверняка погибнет, исполняя волю фараона, но в душе чувствовал непонятную радость. Благодаря этой жертве имя великого Пай-наттема запомнят на века, и пока существует Египет, будет существовать и Пай-наттем.
Он шел, прижимая сокровище к груди. Смерч поднял в воздух насекомых, трупы, пепел, и сама смерть кружила в вихре кровавой темноты. Зло исходило от камня, но жрец был словно укрыт от него. Пай-наттем уже слабо понимал, где находится и что происходит вокруг: казалось, камень сам ведет его. Ноги налились свинцом, глаза покрыла красная пелена, небо сомкнулось над головой.
Жрец собрал последние силы и побежал прочь. В груди медленно разгоралось пламя, словно туда капнуло раскаленное железо и теперь прожигало дорогу к сердцу. Пай-наттем отнял руки от камня, но рубин прирос к телу, медленно погружаясь внутрь. Началась агония. С криками боли и ужаса жрец стал сдирать с себя одежду, продолжая бежать по трупам, рекам крови, несметным полчищам насекомых. Он больше ничего не чувствовал…
Человек умирал, но камень держал его слабеющее тело, не давая упасть и медленно втягивая плоть в глубину, к семи мерцающим огням. Это была не та смерть, которую представлял себе жрец — спокойный переход в мир иной, где встречают семья и слуги. Пай-наттем смутно понимал, что останется в этом мире, но в то же время будет вне его. Ныне он слуга "Семи звезд", как в прошлой жизни — фараона.
