Виталий Вавикин - Суккубус
– Кристин, ты понимаешь?
– Нет.
– Легенды…
– Лишь то, что хочешь видеть ты.
– Возможно да.
– Давай уйдем.
– В тот мир?
– Здесь лишь картины.
– А как же моя мать?
– Она мертва. Но, если хочешь, я покажу тебе ее могилу.
– Правда?
– Да.
* * *Когда двери в картинный зал открылись, Лаялс увидел за ними красную пустыню, невысокий холм и пять крестов под кроваво-красным небом. На одном из них висел Рем. На другом – Билли Брендс. На третьем Дэнни Маккейн.
– Твой крест ждет тебя, Лаялс, – сказал черный ворон.
И в этот момент адвокат увидел будущее. Пять крестов. Пять проклятых жизней. И на последних двух крестах висели он и Джейкоб Мак-кейн. И это был Ад. Их Ад, который они создали для себя сами.
* * *Тело Кэтрин вздрогнуло. Изогнулось, словно в предсмертной агонии. Белая пена наполнила рот.
– Тормози! – заорал Кинг. – Тормози, черт бы тебя побрал!
Он выскочил из машины, открыл заднюю дверку.
– Кэтрин!
– У нее, наверное, припадок, – Вест помогал ему разжать ей рот. Ее зубы скрипели так сильно, словно кто-то включил кофемолку.
– Кэтрин!
Она затихла. Тело ее обмякло.
– Пульс ровный, – сказал Вест.
Кинг закурил.
– Я думал, она умрет, – признался он. – И знаешь, на какой-то момент мне показалось, что так оно будет лучше. Я имею в виду умереть, чем жить той жизнью, которая у нее была. Но когда… Когда она затихла. Я вспомнил Томаса. Вспомнил, как мы росли. И…
Кэтрин открыла глаза – голубые-голубые, как чистое небо.
– Что происходит?
– У тебя был припадок, – сказал брат.
– Припадок? Черт. Помню только, как уложила Томаса спать, вошла в спальню и… – она побледнела.
– Кэтрин?
– Мне приснилось, что я сошла с ума… – она посмотрела на Кинга, словно ожидая, что он рассмеется, но он не смеялся. – Клайд?
– Это был не сон, Кэтрин.
– Черт, – она закрыла глаза.
– Кэтрин?
– По-моему, я обмочилась.
* * *Черное, словно медуза, испачканное кровью и слизью, оно лежало на руках Кэнди.
– Черт возьми! Это что, было во мне?! – она бросила омерзительный сгусток на пол и растоптала ногами. Дышалось легко и свободно. – Будь я проклята, Брэдли, но, похоже, твой странный дом вылечил меня!
– Это не дом, Кэнди…
Левий долго смотрел на него, дожидаясь ответов.
– Нет, святой отец. Пусть эта история останется со мной…
* * *На старом кладбище было тихо. Молодые дубы шелестели листвой. Старая церковь обрушилась, но вход в нее вместе с дверным проемом странным образом продолжал стоять, и время от времени порывы ветра хлопали высохшей дверью. Маккейн, Лаялс, Кристин, Левий и Брэдли стояли возле могилы Барбары Локидж.
– Так ты говоришь, гроб пуст? – спросил Маккейн Лаялса.
– Я уже не знаю. Может быть, Старик тогда спятил, опоил нас чем-то и заставил поверить во все эти бредни. А может быть, мы и сами хотели поверить в это…
Где-то высоко в небе прокаркал ворон. Он кружил, расправив черные крылья над собравшимися людьми, словно наблюдая за ними.
– Если хочешь, – сказал Лаялс, – мы можем откопать гроб и посмотреть, что там на самом деле.
– Нет.
– А я бы хотел…
Кэнди за рулем старого «Шевроле» нетерпеливо посигналила.
– Я, пожалуй, пойду, – сказал Левий.
– Куда ты теперь? – спросил Лаялс.
– Не знаю. У Рема осталось кое-какое наследство на севере. Увезу туда Кэнди и Джордана.
– Ты уж присматривай за ними.
– Да уж как-нибудь.
* * *Грегори Боа сжал грудь новой девочки, расстегнул ей блузку, потеребил соски, пока они не стали твердыми.
– Так как, ты говоришь, тебя зовут?
– Жо-Жо.
– Жо-Жо… – его толстые губы обласкали это имя. – Твои волосы, Жо-жо. Это парик, да?
– Да.
– Жаль. Многим нравятся рыжеволосые сучки, – он снова сжал ее груди, ударил по ним ладонью, оставив красный след. – Покажи, что ты умеешь, Жо-Жо.
– Закрой глаза.
– Глаза? Это я люблю.
Жо-Жо повернулась к нему спиной, достала из сумочки нож.
– Ну что же ты? – торопил Боа.
– Уже иду.
Сталь проткнула ему шею, выйдя с другой стороны.
– Это тебе за Анту, сволочь!
Боа захрипел, упал на пол. Кровь заливала дорогой ковер. Теплая, свежая кровь…
Коридор. Жо-Жо открыла дальнюю дверь проклятой комнаты.
– Я отомстила за тебя, Анта, – тихо сказала она в темноту. – Я отомстила за нас всех.
И мертвые, безжизненные картины слепо взирали на нее, щерясь со стен своим уродством.
* * *Джордан остановил «Шевроле», подняв облако пыли. Был вечер, но вывеска придорожного отеля уже мигала неоновой подсветкой.
– Мы не собираемся останавливаться здесь, – сказал Левий.
– Я ненадолго.
Он пересек небольшой дворик, открыл дверь, поздоровался с управляющим.
– Снова ты?!
– Не рады?
– Мест нет.
– Я к Джин.
– Джин тоже нет, – управляющий сдвинул брови, выудил из-под стола початую бутылку пива.
– Как нет?
– Вот так, – управляющий дернул худыми плечами, словно по его телу прошла предсмертная судорога. – Сбежала вчера с каким-то актеришкой. Позвонила через два часа и сказала, что уже взрослая и сама вправе решать.
– Вот как…
– Вот так… – управляющий глотнул пива, предложил Джордану.
– Нет, спасибо.
– Скажи, а правда, что в Лас-Вегасе могут поженить в течение часа?
– По-моему, да.
– Значит, не соврала, чертовка!
Джордан помрачнел.
– Правда не хочешь пива?
– Нет. Спасибо.
– А то смотри, у меня в холодильнике найдется пара бутылок.
– Всего доброго, сэр, – Джордан помялся, махнул рукой и поплелся к своей машине.
Управляющий сел в кресло, открыл газету.
– А вот и я, – вбежала Джин, сияя улыбкой. – А где все?
– Уехали, – махнул рукой отец.
– Как уехали?! Куда?
– Не знаю. Не понравилось им, что бассейна у нас нет! Гм!
– А-а-а.
– Актеришки вшивые! Черт бы их побрал!
– Да, – Джин нахмурилась, прикусила губу. – А может, нам сделать бассейн? Ну, чтобы они это… У нас останавливались… А то скучно как-то. А?
– Иди, мой посуду!
И уже себе под нос:
– Скучно ей! Черт!
Эпилог
Чикаго. 1921 год.
Марджи отложила книгу, выключила свет и обняла мужа.
– Не спишь?
– Почти что.
– А мне все кажется, что я что-то забыла. Лежу и думаю.
– Может проще встать и посмотреть?
– Глупый! Разве все посмотришь?! Там столько вещей!
– Себя не забудь.
– Это точно, – она отыскала в темноте его губы. – Нет, все равно с этим переездом мы обязательно что-то оставим здесь. Что-нибудь очень важное.
– Ну, купим потом, на новом месте.
– Есть вещи, которые нельзя купить, Дэнни. Как фотографии, понимаешь?
