Владимир Васильев - Гостиница
– Иди ко мне! – повторил Мессия. – Ты хотела меня всю жизнь, и твое желание исполняется…
Толпа затрепетала вместе с госпожой Президент, ощутив силу призыва. В ней уже явственно гудели первые подземные толчки.
Госпожа Президент, загипнотизированно глядя на кончики пальцев Мессии, двинулась к нему. И толпа непроизвольно сделала шаг вперед.
Чем ближе к Мессии подходила госпожа Президент, тем сильнее возрастала эмоциональная напряженность толпы, уже готовой рвать с себя одежды. Все женщины видели перед собой Мессию, а мужчины – госпожу Президент…
И он впился жадными губами в ее ждущее тело, и лава, хлынувшая из ее содрогающегося в извержении жерла, затопила толпу, расплавила в себе и понесла по миру…
И исчезло время, и скорчилось в оргазме пространство, и горе тем, кто не стал плотью от плоти лавы: площадь перед Гостиницей была усеяна мертвыми телами стариков, не выдержавших эмоционального стресса, истерзанных до смерти женщин и девочек, но толпа все содрогалась и содрогалась, попирая трупы в нескончаемом оргазме…
Госпожа Президент открыла глаза после очередного спазма наслаждения и из-за спины любовника столкнулась со взглядом распятого. Сквозь безумие боли в нем она, в кратком проблеске собственного сознания, ощутила страстную мольбу. О чем?.. Об избавлении от мук?.. Но разве думал он о муках, когда истязал ее сына?..
«О-о-ох!» – снова повлекло ее в раскаленную пучину.
Но распятый мешал, взгляд его молил, не пускал ее!..
Мессия обратил внимание на то, что его женщина отвлеклась. Он проследил за ее взглядом и увидел обращенный к женщине взгляд своего врага.
– Вот же мерзавец! – воскликнул он. – И с хреста пытается помешать мне!..
Мессия вскочил, оставив госпожу Президент лежать на ступенях, и бросился к распятию. Выхватил из ножен одного из спецназовцев кинжал и, пылая гневом, занес его было для удара, но вдруг остановился.
– Нет! – повернулся он к приподнявшейся госпоже Президент, следившей за ним полубезумным, полутревожным взглядом, и почувствовал, что она пытается вырваться из-под его психического диктата. – Нет! – повторил он. – Это должна сделать женщина… Пусть мать Бога – сама Богиня – кастрирует Зло!.. Этот акт будет последним символическим действом нашей великой мистерии Любви!.. Ну! – приказал он, погрузив свой гипнотический взгляд в беззащитные глаза госпожи Президент. – Встань и прими это орудие святой кары! – протянул он ей кинжал.
– Нет! – пыталась возражать госпожа Президент, раздираемая двумя взглядами. Но тело ее уже поднялось и на дрожащих, подгибающихся ногах двинулось к своему повелителю.
– Смотри на меня! – прорычал Мессия, видя, что женщина все время тянется посмотреть в лицо распятого. – Протяни свою руку!..
Она подчинилась, и он вложил кинжал в ее руку.
– Подойди к нему!..
Она подошла.
– Это – то страшное существо, которое хладнокровно истязало твоего маленького сына, – внушал ей Мессия, – которое хотело уничтожить мир, доверивший тебе власть над ним… Оно должно умереть! Навсегда! Чтобы никого никогда не истязать!.. Твоей рукой движет любовь и потому она будет тверда!.. Ты ощущаешь восторг богини, карающей зло… Тебе радостно и легко… Ну же!.. Замахнись правой рукой и секи под самый корень! – завизжал Мессия, и госпожа Президент одним махом, оттянув левой, легко отсекла правой рукой обвисшие гениталии распятого.
И когда горячая красная кровь, хлынувшая на нее сверху, ослепила ее, залив глаза, лицо, все тело, она ощутила сильнейший оргазм и возопила от восторга.
А Мессия на мгновение увидел, как взлетает в воздух его сильное тело и опускается обеими ногами на голову серо-голубой пантеры, и острые распорки с хрустом прорываются сквозь ткани ее черепа. «Вот это символ!..» – успел подумать Мессия, и вдруг наступила тьма…
Тьма наступила и для всего мира, участвовавшего в дьявольской мистерии. Так гаснет лампочка, когда срабатывает выключатель…
Потом забрезжил рассвет…
Госпожа Президент почувствовала тяжесть на своем теле. Она с трудом разлепила глаза и увидела прямо перед собой окровавленную голову мужчины, лежащего на ней. Конвульсия бессознательного ужаса сотрясла ее, и госпожа Президент с отвращением спихнула с себя тело мужчины. Он соскользнул с нее и перевернулся на спину, не приходя в сознание.
Госпожа Президент, преодолев страх, заставила себя посмотреть в его лицо…
– О, боже! – вырвалось у нее, когда она узнала сына.
Она приложила ухо к его залитой кровью груди, и ей показалось, что где-то глубоко-глубоко в нем еле слышно бьется сердце.
Подняв голову, она увидела громадную букву “Х”, нависшую над ней, и распятое тело незнакомого человека. Между ног его зияла громадная рана.
И тогда госпожа Президент поняла, откуда кровь на ней и на ее сыне. Она посмотрела на свою правую руку, сжимающую кинжал, и на левую с окровавленным куском мяса и с омерзением разжала пальцы, чуть было снова не потеряв сознание.
Держась за брус распятия, госпожа Президент поднялась и глянула на площадь, усеянную телами. Она почувствовала, что кто-то пытается установить с ней ментальный контакт, но все ее существо восстало против чуждого вмешательства в психику. Нет, отныне она уж как-нибудь сама…
Госпожа Президент, дрожа от слабости во всем теле, подвинула под хрест подставку, вскарабкалась на нее и, спокойно заглянув в мертвые глаза распятого, отмотала часть веревки с его руки.
– Прости, если можешь, – попросила она труп, надеясь, что его «душа» где-то поблизости. – А впрочем, не стоит… Я сама не приму прощения…
Соорудила петлю, надела ее на шею, посмотрела на тело сына, распростертое внизу… Попыталась пустить слезу, но не получилось – все выгорело…
– Бог умер! – прошептала она. – И да будет проклята родившая его…
И оттолкнула ногами подставку…
Те, кто успел оклематься, увидели, повернувшись на грохот упавшей подставки, как стало длинным и некрасивым ее тело, как оно подергалось, посучило ногами и застыло… И казалось, что это распятый держит ее на веревочке…
А потом началось Шествие…
Сначала выскользнуло из петли тело госпожи Президент. Потом начали подниматься трупы на площади, с удивлением оглядывая себя и не замечая никого кроме – в смерти человек истинно одинок…
Госпожа Президент скользнула взглядом по телу сына, повернулась к дверям Гостиницы и медленно двинулась к ним. За ней потянулись остальные.
Двери распахнулись. И умершие входили в них и исчезали, и никто не вел им счета…
Мертвые ушли, оставив живых с их проблемами, и только истерзанный труп на хресте остался недвижим. Как и чуть живое, но бессознательное тело Мессии под ним…
