Трой Деннинг - Безумный бог
Но ни битва, ни само присутствие Мистры не волновали Адона столь сильно, как убеждение, что все это - плод его воображения. Сражение было беззвучным, как мираж; молнии сыпались без шипения и грохота, а когда скользкое чудовище открывало пасть, чтобы издать рык, то из его горла не вырывалось вообще никакого звука, Все это происходило потому, что богиня, не желая тревожить сон своего больного патриарха, оградила сцену боя завесой тишины. Но ведь Адон этого не знал. Для него все сражение происходило как во сне, с той лишь разницей, что он не спал. А так как он не спал, то сон мог быть только галлюцинацией, а когда сон превращается в галлюцинацию, значит, человек сошел с ума.
Эта мысль принесла ему огромное облегчение. Как любой глупец, полюбивший когда-то обманщицу, Адон предпочитал незнание предательству; потеря разума была как раз тем предлогом, в котором он нуждался, чтобы вычеркнуть из памяти все увиденное глазами Надису Баскара. В груди его когда-то билось сердце, полное обожания Мистры, теперь же на этом месте была гнетущая пустота, с которой он не мог смириться. Точно такое же чувство его посещало и раньше, когда он потерял веру в Сьюн, после того как один безумец располосовал ему кинжалом лицо. В течение нескольких месяцев он чувствовал внутри болезненную пустоту, и теперь ему предстояло вынести те же муки снова.
Не думать об этом он не мог. Стоило ему отвести взгляд от потолка, он повсюду видел Мистру в самом ужасном обличье. Ее оскаленная физиономия была вырезана на каждой панели огромных двойных дверей, а внушающая ужас фигура запечатлена в леденящих душу барельефах на каждой стене. Адон вспомнил, что сам подбирал эти сцены, хотя в то время по какой-то причине считал, что они рисуют сотворенные ею чудеса, а не катаклизмы. Когда же он был безумен - тогда или теперь?
Промучившись несколько часов, Адон решил проверить свой рассудок, взглянув на хорошо знакомый барельеф. Как раз напротив его кровати на стене была вылеплена сцена, где богиня соединяла руки двух враждующих королей. Когда-то он считал, что этот барельеф воспроизводит божественную любовь Мистры. Если теперь он посмотрит на него и увидит что-то другое, то, значит, он точно потерял разум- Патриарх оторвал взгляд от потолка.
Стоило ему взглянуть на барельеф, как в глазах у него помутнело. Он перевел дыхание, прищурился, силой заставляя себя взглянуть на стену. Он был почти готов к тому, что богиня зашевелится, но она оставалась неподвижной, как любой другой кусок камня. Тогда туман перед глазами рассеялся, и он с облегчением вздохнул. Никаких клыков, никаких когтей, и кости не проступали сквозь плоть на лице.
Резьба была такой же гладкой и белой, как кожа Мистры, когда он в последний раз видел богиню. Длинные шелковистые пряди вполне могли заменить ту дымчатую гриву, которую он помнил, и, кто знает, возможно, художник в свое время тоже разглядел клыки, скрытые полными губами.
Адон часто и мелко задышал, но сделал над собой усилие и принялся разглядывать другие сцены. Что богиня делает - гасит огонь или, наоборот, раздувает его по всем полям? Останавливает огромную волну или гонит ее дальше?
Патриарх закрыл глаза и вскрикнул от отчаяния. Он специально сделал это тихо, не желая привлечь внимание служителей. От всех них несло Мистриной магией, а его от этого запаха выворачивало.
- Как все странно! Так вижу я все это или нет?
- Что именно, дорогой Адон?
Хотя голос был тих, как мысль, патриарх понял, что услышал его не у себя в голове. Он откинул одеяло, сел на колени и принялся озираться в поисках говорившего.
Комната была пуста.
- Ну, вот и доказательство. - Адон сжался на своем матрасе. - Я безумён.
- Безумен? - Теперь голос доносился за его спиной. Нежный, как у женщины, голосок, приторно сладкий. - Вовсе нет, Адон. Будь ты безумен, ты принадлежал бы Кайрику. Думаешь, я бы это допустила?
- Я безумен. - Адон не захотел повернуться лицом к своему собеседнику. - Я слышу голоса. Последовал смех:
- Но разве это ненормально, что богиня разговаривает со своим патриархом?
Что-то прошелестело в другом конце комнаты. Адон повернулся на этот звук, но ничего не увидел. Шум доносился из-за барельефа возле огромной двустворчатой двери.
Лоб патриарха покрылся испариной, когда он уставился на резьбу. На барельефе Мистра танцевала в кругу с рогатыми тварями. Вокруг нее были одни дьяволы, они падали на землю и корчились в экстазе, а может быть, от боли. Адон больше не видел никакой разницы; все зависело от того, как посмотреть на изображение, - зверюги могли ухмыляться или гримасничать.
Адон крепко зажмурился:
- Если я тебе не совсем безразличен, дорогая богиня, то оставь меня в покое.
- Тебе нечего меня бояться, Адон. Я не причиню тебе зла.
Патриарх рывком вскочил с кровати, лишь бы быть подальше от голоса. Он бросил взгляд через балкон и увидел Мистру на озере, продолжавшую сражение с водяным чудищем. Это его нисколько не удивило, так как он не успел забыть, что боги способны воплощаться больше чем в одной аватаре.
По комнате прокатилось эхо тяжеловесных шагов, будто кто-то вошел в двери. Адон оглянулся и увидел, что с настенного барельефа спустилась фигура Мистры и медленно направилась к нему.
Адон пригнулся за спинкой кровати:
- Не подходи!
Алебастровая богиня была маленькая, ростом по пояс Адону. Ее волосы парили вокруг головы бледным облаком, глаза пылали яростным желтым огнем. Из-под верхней губы поблескивали кончики пяти мелких клыков.
Фигура провела когтистой лапкой по своему светлому телу.
- Как ты можешь сомневаться в том, что видишь, Адон, если это одето в камень?
Адон пронзительно закричал, ведь он видел перед собой дьявольское отродье, еще более злобное, чем любое порождение Бездны.
Двери в приемную распахнулись. Вошел принц Танг, размахивая перед собой мечом.
- Патриарх! В чем…
Аватара вскинула руку, указав на вошедшего:
- Покинь нас!
В ту же секунду двери захлопнулись, отбросив принца Танга обратно за порог. Он даже не успел убрать руку, и она оказалась зажатой между двух огромных створок. Раздался хруст, и вот уже меч со звоном полетел на пол.
Принц невольно вскрикнул от боли, но к нему быстро вернулось его обычное самообладание.
- Тысячу извинений, богиня, - произнес Танг, заглядывая в щель между дверьми. Рука его была согнута самым неестественным образом, но голос не выдавал боли. - Я не хотел вам помешать.
- Тогда помолчи.
Мистра взмахнула рукой в сторону принца. Он закрыл глаза и повалился на пол, но рука его попрежнему была зажата дверными створками. Богиня больше не удостоила его взглядом, а протянула свою алебастровую руку к Адону.
