Дия Гарина - Темна египетская ночь
Солнечные лучи, проникающие сквозь расположенные под самым потолком маленькие окошки, бесцеремонно вытащили меня из сна. Именно из сна – не из беспамятства. Мне даже что-то снилось. Что-то очень хорошее… Ольга. Мне определенно снилась Ольга. Ее мягкие руки, осторожно касающиеся моей груди, ласкающие, отгоняющие боль… Стоп. Это совсем не ее руки! Скосив глаза, я обнаруживаю возле своего ложа молодую нубийку, медленно втирающую остро пахнущую мазь в мое покалеченное тело. Заметив, что я очнулся, она улыбнулась мне широкой улыбкой, которая казалась еще белее из-за контраста с темной кожей, и что-то сказала. Поздоровалась, наверное. Темно красное одеяние с головы до ног укрывавшее молодую женщину, удивительно подчеркивало ее природную красоту. Такие правильные лица мне встречались не часто. Я попытался заговорить с ней на английском, но она только отрицательно покачала головой и, положив руки мне на грудь, мягко, но настойчиво пресекла мою попытку подняться.
Из недоступного обзору угла комнаты раздался надтреснутый старушечий голос, и вскоре его обладательница, шаркая ногами по коврикам, присоединилась к нашей сладкой парочке. В темной морщинистой руке с поразительно розовыми ногтями знахарка держала большой заостренный напильник. Я не сразу понял, что именно она собирается им делать: то ли огреть по спине молодуху за разговорчики с чужим мужчиной (кто их разберет с этим шариатом, что женщине можно, а что нельзя). То ли вогнать его мне в сердце по самую рукоять. Судя по нахмуренному решительному, лицу она была вполне способна это проделать. Но старуха, не взглянув в нашу сторону лишнего раза, подошла к столу, на котором кроме чайника громоздились теперь разнообразные коробочки с целительными снадобьями, и принялась скрести напильником толстую медную бляху. Да еще напевать при этом. И скажу вам, что даже при моем антимузыкальном слухе, я почувствовал себя радом с ней Колей Басковым.
Стряхнув медные опилки в морщинистую ладонь, знахарка отодвинула в сторону темнокожую красотку, и точными движениями высыпала мне их на бока и грудь поверх не успевшей впитаться мази. После чего они вдвоем осторожно усадили меня и перебинтовали грудную клетку так туго, что я не мог полноценно вздохнуть уже не только от одной боли. Всю эту процедуру мне помогло выдержать пресловутое рассейское терпение, и, как ни странно, немузыкальное пение старухи. Постепенно я погрузился в некое подобие транса, где между мной и болью стеной стояли ее гортанные выкрики. По крайней мере, в голове у меня появились мысли отличные от «Ой!» и «Ай!!!». Правда, они все равно вращались вокруг моего плачевного состояния. И главным вырисовывался вопрос: почему я остался жив? Да, ребра сломаны. Да, позвоночник не в лучшем виде. Да, с головой тоже не все в порядке. Иначе, как бы я сумел разглядеть сквозь зажмуренные веки, что три ребра с правой стороны всего лишь треснули, а вот с левой… А с левой вообще ни одного целого не осталось. Плюс развороченная пулей рука, на которой тоже добавилась парочка переломов. Тем не менее, я жив, а это повод не только для радости, но и для размышления. И я начал размышлять.
Итак, не смотря на упорное сопротивление официальной науки, в жизни до сих пор случается невозможное. Достаточно вспомнить стюардессу, выжившую после катастрофы самолета. Она упала с высоты 10 000 метров и осталась жива. По сравнению с этим мои жалкие сорок даже упоминания не заслуживают. Могла ли со мной произойти счастливая случайность? Могла. Почему бы и нет?..
Нет.
Лежа на спине и буравя взглядом сплетенный из жердей потолок, я отчетливо вспомнил, что произошло со мной во время падения. Конечно, подобные раздвоения личности чреваты психушкой, но меня они дважды спасли от неминуемой смерти. В том, что моя мягкая посадка была обеспечена последним видением, я уже почти не сомневался. Попав вместе с молодым учеником под гипнотическое воздействие старого жреца, я действительно почувствовал себя ветром. Нет, не просто почувствовал. Я им стал. И в последние мгновения перед ударом, который должен был вышибить из меня дух, мощным восходящим потоком сумел замедлить падение.
Бред какой-то. Несмотря на тесное знакомство с о сверхестественными явлениями, я был не готов принять объяснение, которое давно бродило в подсознании. Да, в некоторых судовых журналах упоминается, что старые моряки во время штиля высвистывали ветер. Да, есть свидетельства о «ветродуях», умеющих разгонять облака. Но я-то каким боком в эту компанию затесался? Даже если принять на веру теорию, что Игорь Семенов вовсе не буйно помешанный, а самый обыкновенный повелитель ветра, все равно остаются нестыковки. Ведь одного слияния со стихией недостаточно. Нужны пресловутые «слова власти», без которых сливайся – не сливайся, как был унитазом так и останешься. Но я точно помню, что не произносил никаких слов. Значит… Но что это значит, я так и не решил. Потому что снова уснул под надрывное завывание знахарки.
Так продолжалось полных три дня. Целительный сон сменялся краткими периодами бодрствования, во время которых я безуспешно ломал голову (как будто мне других переломов мало!) над своим неизвестно откуда взявшимся талантом. Пока, наконец, не решил прибегнуть к самому популярному на далекой родине способу рассеивания сомнений – то есть к эксперименту. Но не успел я соответствующим образом сосредоточиться, как в комнату вошли двое мужчин. Краткая вспышка памяти помогла мне узнать в одном из них старика, транспортировавшего на верблюде мое бесчувственное тело. А его сходство с более молодым спутником, не оставляло сомнений, что передо мной отец и сын. Одинаковые светло-коричневые рубахи-галабеи и тюрбаны только усиливали впечатление их близкого родства.
– Салам, – поздоровался старик, усаживаясь на стоящую напротив лежанку. Похоже, стульев здесь не признавали в принципе.
– Привет, – прибег к помощи английского языка молодой нубиец.
– Здравствуйте, – на всякий случай вежливо ответил я. Ибо с теми, в чьих руках твоя жизнь учебник по выживанию рекомендует говорить исключительно вежливо.
– Мое имя – Хасан, – продолжил молодой и, кивнув на старика, добавил, – А это мой отец – Али Хагам. Большой человек нашей деревни.
Ага, стало быть, староста.
– Игорь Семенов, – поспешил представиться я в ответ. – Турист из России. Я очень благодарен вам за спасение. И буду благодарен еще больше, если вы сможете доставить меня в российское консульство в Каире. Или хотя бы сообщить им обо мне. Думаю, что сумею достойно вас отблагодарить.
Мысль посулить вознаграждение родилась спонтанно. И, похоже, я угадал верно. На мгновение лицо старика расслабилось, но потом вновь закаменело. Он усмехнулся сухим смешком и что-то резко ответил. Даже не зная языка, я понял, что в ничего хорошего от его ответа ждать не приходится.
