Станислав Буркин - Русалка и зеленая ночь
Он поправил очки, ковырнул в ухе, внимательно оглядел свой левый мизинец и покашлял.
– Ну?! – повторила девушка.
Даня набрал в легкие воздуха и вдруг выкрикнул заготовленную фразу:
– Я тебя потерял, но я тебя нашел!
– Мы были знакомы? – наморщила лоб Любушка.
– Мы были вместе – долго, очень долго! – затараторил Даня. – И я любил тебя! Ты ничего не помнишь, да и не можешь помнить! Всех тех дивных ночей, что мы провели с тобою вместе! – войдя в экзальтацию, Даня протянул руку и приобнял Любу за талию. – О, сколько раз эти грешные пальцы ласкали твою нетленную плоть!
Девушку передернуло.
– Убери лапы, недоносок! – рявкнула она.
– Ах, так! – отскочив, сказал Даня обиженно, высоко задрал голову и выпятил нижнюю губу. – Вот так, значит, вы со мной. – Он вдруг всхлипнул, но, сделав глубокий вдох, и сказал ровно: – Вот, что я скажу вам, Любовь Феодосиевна. Покойницей вы мне нравились гораздо больше.
Сделав это решительное заявление, Даня оттолкнулся от железяки и поплыл к остальной компании. Но посередине пути разревелся и, зацепившись за какую-то скобу, повис в отдалении.
– Ну что за придурки? – сказала Люба сама себе. И, задумавшись, осталась на месте.
* * *Тем временем Отец Коза и Блюмкин пытались говорить о предстоящей миссии.
– Все просто! – сказал пан Анджей. – Встречаемся с государем и заставляем его признаться, что он не государь.
– Как это вы, интересно, его заставите? – спросил доктор насмешливо.
– Да уж будьте покойны, как-нибудь заставим, – уверенно заявил тот с нехорошей улыбочкой, – кое-что для этой цели у нас имеется. На какой только нечисти космической не испытано…
– И много вы встретили в космосе разумных существ? – заинтересовался Блюмкин.
– Ни одного. Но под пытками некоторые начинали признаваться… Ха-ха-ха, это, естественно, шутка. Хоть мне и не до смеха. Честно говоря, больше всего меня сейчас тревожит, что там этот ваш Даня обсуждает с моей женой, – кивнул он в сторону туда, куда удалилась Люба.
– Бывшей, – уточнил Блюмкин.
– Почему это бывшей?.. – нахмурился Анджей и примолк. – Хотя, да, – спустя несколько мгновений, вздохнул он. – Так и есть. Любушка теперь – мой кумир, мой светлый идол, а жена… Да, бывшая. – Он метнул быстрый взгляд на доктора. – И ваша, как выяснилось, любовница, тоже бывшая.
– Вот именно, – подтвердил Аркадий Эммануилович. – Вот именно… Сейчас нам с вами делить нечего.
– Тогда вернемся к плану! – воскликнул пан Анджей. – Впрочем, он, по-моему, вполне ясен. Ловим мальчонку и пытаем! Пока хвост не появится!
* * *… – Данечка, простите, – подплыла к юноше Маша. – Не ваш ли блокнот возле меня с самой Луны крутится?
– Нет, – помотал головой Даня, пряча от нее заплаканное лицо.
– Вы уверены? – спросила Маша и открыла книжечку на первой попавшейся страничке. – Стихи… А вы говорите… Ну-ка, ну-ка… И она продекламировала:
В моём паденье ты виновна:
Просил я – ты не отдалась…
Ему отдался я покорно,
Три раза Богу помолясь.
Она пристально глянула на Даню и продолжила:
Себе признаться не осмелясь,
Смахну слезу с бесстыжих глаз.
И буду дальше жить, надеясь,
Что восемь раз – не… пустолаз.*
– Точно не ваше? Это бы многое прояснило.
– Да нет же! – вскричал тот. – Да-да-да… Дайте-ка сюда. Вот ведь, написано тут, в уголке: «Ив. Антисемецкий». Хм… А я и не знал, что Ванечка тоже поэзией балуется! Давайте, вернем.
Он, сунул блокнот в карман брюк, и, взявшись за руки, они поплыли к Ване.
– Ну, и как у вас с этой? – спросила Маша по пути, кивнув в сторону Любочки.
– Да никак, – обиженно отозвался Даня.
– По-моему, она совершенно, совершенно ничего не понимает в поэзии.
Даня кивнул, чувствуя, как слезы на его глазах высыхают, и поделился:
– Вот что я вам скажу, Машенька. Живая она – совсем не то. Совсем не то.
«Надо будет убить ее когда-нибудь» – подумал вдруг Данечка о Любе. Но вслух этого произносить не стал.
– Некоторым, Данечка, быть живыми как-то даже и не идет, – светским тоном отозвалась Маруся, словно подслушав его мысль. – Так не стоит из-за них и расстраиваться…
3
Бьют черную корову – пугают рыжую корову.
Китайская пословицаКорабль остался на орбите, а жилой модуль отстегнулся от него и помчался к земле. В треугольных иллюминаторах замелькали обрывки облаков. Дернуло, это, как шасси в самолете, из специальных ниш по бокам модуля вывалились и начали торможение реактивные двигатели, а затем над ним раздулся серебристый огурец вакуумного дирижабля. Спускаемый аппарат почти остановился и медленно поплыл по воздуху. Двигатели повернулись горизонтально, и лунная братия, ускоряясь, помчалась мимо громадных круч косматых облаков. Управлялся цепеллин в центре зала, где, как оказалось, имелась пилотская площадка со штурвалом.
– Ах, Господи, как это здорово! – воскликнула Машенька, когда под ними во всей своей красе открылись блистательные массивы столицы.
– Боже, Царя храни! – завел Даня по привычке, но тут же, никем не поддержанный, осекся.
– Настоящего! – пришел ему на помощь Ванечка и взмахнул кулаком. – Долой самозванца! – И упрямо запел: «Боже, Царя храни!..»
И тут вся братия жахнула:
– Сильный, державный…
Только они допели, как аббат, прижав к уху ручной коммуникатор, объявил:
– Та-ак! По сообщению пресс-службы его величества… Государь проводит сегодня званный обед в загородной резиденции Павлово. Поворачивай колымагу! – зарычал он на пилота-послушника.
Реактивный цеппелин развернулся над сизыми уральскими сопками и устремился прочь от громады города в темную рваную муть вечернего неба.
* * *Чтобы не быть замеченными раньше времени, приземлились где-то в лесу, поодаль от царской резиденции. Послушники стали деловито выкатывать наружу горные велосипеды.
– Мы что, на великах поедем? – не поверил своим глазам Блюмкин.
– Да! – отозвался аббат. – Сегодня верховой и автомобильный транспорт использовать небезопасно. Дьявол легко овладевает умами водителей и лошадей, – он многозначительно потыкал пальцем между глаз. – Нет. Чушь какая-то. Больше просто не на чем.
– Понятно, – хмуро кивнул доктор, впервые за много лет садясь на велосипед.
Ночное небо затянуло бледно-желтая муть, в оврагах струился туман, а колонна повстанцев-опричников, крутя педали, быстро двигалась по лесной тропе через бугристый мрачный лес, мимо болотистых кладбищ и заброшенных усадьб. Вдруг над колонной появилась летучая мышь.
– Шпион! Шпион! – закричал аббат, размахивая над головой распятием.
