Джозеф Ле Фаню - Любовник-Фантом (сборник)
Джеффри, конечно, сказал мне, что в случае второго брака его вдова лишится состояния. Однако дети наверняка получат достаточно, и в любом случае последний ребенок достигнет совершеннолетия лет через восемнадцать-девятнадцать.
Что до меня, то никакие пересуды в столь удаленном от центра цивилизации месте, как Фэри-Уотер, меня не волновали, но я обязан был заботиться о репутации Мэри и решил — как решил почти десять лет тому назад, — что пора искать себе другое место, где бы я мог проводить свободное время, восстанавливать силы и есть клубнику.
Никогда еще Фэри-Уотер не казалось мне таким унылым. Я глядел, как дождь капает в озеро и мочит без того уже мокрую землю.
Казалось, дождь лил с неба всегда, со второго дня творения и будет лить до второго пришествия. Голые деревья в лесу, словно в немой тоске, медленно размахивали длинными ветвями. Взъерошенные лебеди казались грязными, а утки сбились стайкой под вечнозелеными кустами, всем своим видом взывая к жалости. Миссис Тревор усердно возилась с каким-то немыслимым рукодельем, дети, как это принято у детей в дождливые дни, прижались носами к оконному стеклу, тогда как их отец лежал под открытым небом и не мог сказать, идет ли дождь или светит солнце.
После завтрака явился мистер Хендерсон. Из уважения к моим лондонским привычкам Джеффри всегда обедал позже.
Обычно же вся семья садилась за обед в час дня.
По случаю визита мистера Хендерсона в гостиной зажгли камин, и мы отправились туда втроем, оставив наследника, двух его братьев и сестру развлекаться по своему усмотрению.
Миссис Тревор уселась на диван подле огня, мистер Хендерсон опустился на стоящий поблизости стул и, раскрыв завещание, торжественно положил его рядом с собой на стол.
Я встал, облокотившись о каминную доску, долгие вечера, проведенные в гостиной, убедили меня, что стоять легче, чем сидеть.
— Могу я приступить к чтению? — осведомился мистер Хендерсон.
— Извольте, — любезно ответила Мэри, и поверенный, прочистив горло, начал читать.
Это был длинный документ, обильно пересыпанный юридическими фразами, звучавшими для слуха моей неискушенной кузины, как китайская грамота. Сначала следовала длинная преамбула, в которой излагались условия, на которых капитан Тревор владел Фэри-Уотер без права продажи. Затем перечислялись различные источники дохода, далее утверждалось, что в 18… году он был обвенчан в церкви Уинчелси с Мэри, единственной дочерью Джастина Ашуэлла, эсквайра, и его жены Ребекки.
«Юрист поработал над завещанием не меньше клиента, — мысленно отметил я, пока мистер Хендерсон переворачивал страницу за страницей. — Вот наконец мы приближаемся к самому главному».
Поскольку его старший сын, Джеффри Бертран, наследовал Фэри-Уотер вместе со всеми денежными доходами, кои поступят от имения до достижения последним совершеннолетия, деньги, полученные из таких-то и таких-то источников или вложенные в такие-то и такие-то ценные бумаги, согласно воле капитана Тревора, распределялись между другими рожденными от него детьми, за исключением Джеффри Бертрана, либо того сына, который в случае смерти Джеффри Бертрана унаследует имение, называемое Фэри-Уотер. Из этого имущества, однако, жене капитана Джеффри Тревора Мэри выплачивалась ежегодная рента в триста фунтов стерлингов после того, как младший из детей достигнет совершеннолетия, а также годовое содержание в сто фунтов за каждого ребенка, рожденного ею от вышеупомянутого Джеффри Тревора, которое предназначалось на их обеспечение и воспитание при одобрении вышеупомянутых душеприказчиков, а именно: Херкьюлиза Стаффорда Тревора, барристера, и Рубена Хендерсона, поверенного.
В случае смерти всех других детей, кроме сына, наследующего Фэри-Уотер, половина упомянутого годового содержания одномоментно выплачивалась упомянутой Мэри, которая, согласно воле капитана Джеффри Тревора, должна была жить в Фэри-Уотер, распоряжаясь всей обстановкой, за исключением серебра и картин.
Здесь мистер Хендерсон сделал паузу.
«Если учесть, что завещание составил Джеффри, оно могло быть и хуже», — подумал я.
— При одном обязательном условии… — продолжал поверенный, и тут я понял, что жало документа заключено в его хвосте.
Миссис Тревор имела право на упомянутые суммы лишь при одном условии: если она никогда не выйдет замуж. В противном случае она лишалась не только годового содержания и нескольких сот фунтов в год на воспитание несовершеннолетних детей, но и самих детей. Душеприказчикам предписывалось поместить их в надлежащие учебные заведения, прекратив всяческие сношения с матерью. К тому же миссис Тревор в случае замужества должна была покинуть Фэри-Уотер.
Там были и другие пункты, которые я забыл, несущественные детали, вроде пятидесяти гиней мистеру Хендерсону и мне. Слушая недвусмысленный приговор, обрекавший миссис Тревор на вечное вдовство, я поглядел на нее и заметил, что парфянская стрела, пущенная почти что с того света, попала в цель.
Если моя кузина и не совсем разобралась в тонкостях оставленного мужем завещания, она прекрасно поняла, что эта оговорка ставит непреодолимую преграду между ней и человеком, которого она, быть может, встретит и полюбит когда-то в будущем.
Тем не менее, она не проронила ни слова. Когда, закончив чтение, мистер Хендерсон спросил, ясен ли ей смысл документа, она ответила:
— По-моему, да, — тем сдержанным, угнетенным тоном, который она усвоила в последние годы и от которого только начала отвыкать.
— Если вам не все понятно, я могу объяснить.
— Благодарю вас, понятно, — ответила она. — Затем, после минутной паузы. — Надеюсь, я вам больше не нужна.
При этих словах мистер Хендерсон встал и поклонился. Когда я распахнул перед нею дверь, она не взглянула на меня. Она упрямо опустила голову, как некогда весенним ясным утром в Уинчелси.
«Интересно, вспоминает ли она сейчас тот день?» — подумал я, глядя, как она медленно пересекает холл и входит в маленькую комнату, которую предпочитала всем другим.
— Боюсь, миссис Тревор очень расстроена, — сказал мистер Хендерсон, когда я снова занял свое место у камина. — Какое жестокое завещание!
— Жаль, что мы не можем бросить его в огонь, — заметил я, тоскливо глядя на пылающие угли.
Мистер Хендерсон схватил завещание, словно испугался, что я осуществлю свое намерение.
— Джеффри всегда был негодяем, — продолжал я, делая вид, что не заметил его жеста, — и до конца остался верен себе.
— Миссис Тревор расстроилась сильней, чем я ожидал, — сказал мой собеседник. — Мне казалось, она не из тех женщин, что лелеют мысль о новом браке, во всяком случае в первые дни вдовства.
