Елена Арсеньева - Большая книга ужасов. Самые страшные каникулы (сборник)
И Алекс проворно сел рядом с Юлей.
Близко-близко… даже немного прижавшись!
— Юль, может, ты с моей стороны хочешь сесть? — сладким голосом предложила Лиза.
— Или в серединку? — спросила Таня.
— Спасибо, мне и здесь хорошо, — отказалась Юля.
Тетя Марина тихонько хихикнула.
Автомобиль тронулся.
— Смотрите! — крикнула Лиза, высовываясь в окошко. — Вон Жибе! В своем саду! Красит Зидана!
Все повернулись к окну, но автомобиль уже промчался мимо.
— Значит, в Троншуа он не поедет, — грустно сказала Лиза. — У него работы еще полным-полно.
— Том Сойер очень хорошо умел заставлять других на себя работать, — лукаво сказала тетя Марина.
— Наш друг Жибе не умеет показывать товар лицом, — вздохнул мсье Верьер.
— А вдруг Жибе просто нравится красить? — вмешалась Таня с вызовом.
— Терпеть не могу красить, — буркнул Алекс. — Просто ненавижу. Любую другую работу готов сделать — только бы не красить!
— А если надо бабушке помочь? — спросил Верьер.
— Всегда можно кого-нибудь нанять, какого-нибудь… — Алекс запнулся, потом закончил: — Какого-нибудь любителя махать кистью, вроде Жибе.
Мсье Верьер принялся расспрашивать Алекса о его родителях, с которыми был немного знаком, а девчонки внимательно слушали. Им было интересно все, что касалось Алекса! За разговором полчаса дороги пролетели незаметно.
Троншуа оказался маленьким городком, вытянувшимся вдоль двух длинных улиц. По обеим сторонам этих улиц, а также в пересекавших их переулочках стояли столы, за которыми сидели торговцы. Вид-гренье в Пасси был просто маленьким базарчиком по сравнению с этим торжищем!
— Внимание, барышни, — сказала тетя Марина. — Ищем следующее: плетеную корзину для грязного белья, столовые салфетки, занавески тюлевые на окна и два покрывала для кроватей. Красные или бордовые, понятно? Это обязательная программа. Прочее — по желанию.
Все Верьеры с деловым видом устремились вдоль торговой улицы, Алекс тоже куда-то мигом подевался, а Юля делала вид, что разглядывает горы наваленного на столах добра, а сама пыталась высмотреть Алекса.
В один проулок свернула, в другой…
Вообще-то гоняться за мальчишкой — это стыдно. Ну, она и не гоняется, она просто хочет на Алекса еще раз посмотреть. Ведь смотреть на него ужасно приятно. Это вам, знаете ли, не Жибе с его пегими волосами! В такого, как Алекс, и влюбиться проще простого. Жаль, что у них в школе нет подобного красавца. Все мальчишки какие-то невзрачные. Влюбляться ну совершенно не в кого, кроме Обожаемого Игорька! А был бы Алекс…
— Тебе тоже нравятся старые куклы, Жюли? — раздался над ее ухом голос Алекса, и Юля чуть не рухнула, обнаружив, что он стоит совсем рядом.
Близко-близко. Почти как в машине.
— Какие куклы? — нетвердо проговорила она.
— Вот эти, — показал Алекс.
Да ведь и в самом деле! Юля даже не заметила, что застыла перед лотком, на котором были разложены старые, потертые и сломанные куклы.
Юля испуганно огляделась. На счастье, никаких детей в убогой одежонке видно не было.
И угораздило же ее остановиться возле этого лотка! Алекс подумает, что она еще совсем маленькая дурочка. Ну почему он не обнаружил Юлю около лотка с книгами или дисками?! Или с красивой бижутерией?!
— Нет, я уже вышла из того возраста, когда в куклы играют, — сказала она презрительно.
— А я нет, — весело ответил Алекс, — я не вышел. Мне очень нравятся старые куклы. Правда, только те, которые изображают мальчишек. Ты, кстати, не замечала, что кукол-девчонок и женщин гораздо больше? Мальчишек, а тем более взрослых мужчин вообще не найдешь.
— Ну, есть Кен, который вместе с Барби, — сказала Юля.
— Кен! — презрительно воскликнул Алекс. — Разве это мужчина?!
— Вон мужчина, смотри! — воскликнула Юля, увидев среди развала большую деревянную куклу с тряпичными ногами.
На кукле был двухцветный, красный с зеленым, потертый и кое-где порванный мундир с белым плоеным воротником. Ноги обтянуты рваными красными кюлотами. На одной ноге надет черный кожаный сапожок-ботфорт, другая оканчивалась грязной культяпкой. Руки тоже были беспалые, с грязными культями. Черная шляпа-двууголка с отломанной кокардой плотно натянута на деревянную, потрескавшуюся от времени голову. На круглом лице кое-где облупилась краска, отчего один глаз выглядел подслеповатым, а рот покривился, и только щеки полыхали неестественно красным пятнистым румянцем.
— Мадемуазель права, — любезно сказал толстый дядька, продававший кукол, а заодно и какие-то столярные инструменты. — Это и впрямь мужчина. Это жандарм Флажоле!
Юля вспомнила, что однажды, во время прогулок по Елисейским Полям, Лиза и Таня в каком-то сквере показали ей балаганчик под названием «Guignol» — «Гиньоль»: французский кукольный театр. На стенах балаганчика были нарисованы персонажи: сам Гиньоль, его жена Мадлона, еще какие-то куклы, а среди них — жандарм Флажоле.
Алекс осмотрел куклу:
— Сколько вы за него хотите?
Толстяк поглядывал нерешительно, словно раздумывал, называть цену пониже или повыше.
— Пять евро, — наконец сказал он.
— Всего? — удивился Алекс. — Пожалуйста.
Торговец взял деньги с унылым вздохом. Видно, был огорчен, что запросил слишком мало!
— Мсье, — сказал Алекс, — я ищу старинную военную форму… Может, кто-нибудь продает, не знаете?
И он положил на лоток еще одну бумажку в пять евро.
Торговец сразу повеселел.
— Идите по верхней дороге, — посоветовал он. — В самом конце — фургончик с колбасами и сырами. Около него всегда сидит седой, загорелый до черноты коротышка. У него много чего есть, наверное, найдется и то, что вы ищете.
— Спасибо, мсье! — воскликнул довольный Алекс.
Потом он помахал Юле, сказал:
— Ну, до скорой встречи! — и быстро пошел к верхней дороге.
Юля только вздохнула, глядя ему вслед. Почему-то она надеялась, что Алекс позовет ее с собой. Хотя с чего это вдруг?
— Может быть, и мадемуазель выберет себе что-то? — спросил торговец с сочувственным видом.
— Спасибо, мне ничего не надо, — буркнула Юля, стыдясь, что он видел, как от нее сбежал Алекс.
Настроение ужасно испортилось.
— А, вот ты где! — подбежали к ней Лиза и Таня. — Пошли скорей, там мороженое продают. И «ром-разан» есть. А ты не видела, куда пошел Алекс?
— Нет, — буркнула Юля и покосилась на торговца. Он-то знает, что она врет!
Но тут же сообразила, что Лиза и Таня говорили с ней по-русски, и торговец явно ничего не понял. Врать при нем можно было безбоязненно. Но себе-то не соврешь…
