Виктор Точинов - Стая
— А если девчонку все же в Балтию умыкнут, то дыру ищи не здесь, — продолжал пограничник. — На таможне, я тебе скажу, черт те что творится. Иной пентюх от стула зад оторвать лениться, так и штампует контейнеры. А иному бумажкой зелененькой глаза залепят, — ну, острота зрения и падает… Нам же если каждый опломбированный контейнер вскрывать, так очередь отсюда до Питера выстроится. Раз было дело — в Дании пришедший от нас сорокафутовик вскрыли, полный таджиков-нелегалов. Мертвых таджиков. Не рассчитали, дырок им для вентиляции просверлили маловато… Ну да это не тот случай, там поток был, система отлаженная. А про девчонку ты с Ванькой-то поговори, он мужик толковый, хоть дураком порой и прикидывается.
— Поговорю обязательно, — пообещал Граев.
Глава седьмая
Мальбрук в поход собрался…
— И непременно надо их убивать?
— Ну еще бы! Это самое лучшее. Некоторые авторитеты думают иначе, но вообще считается лучше убивать…
1
За руль зверообразного «Чероки», принадлежавшего покойному Крымарю, Макс садиться не стал. Слишком хорошо этот джип известен многим в Ямбурге. Найденные в кармане прибалта ключи подошли к машине Райниса, стоявшей под навесом. Райнис ездил по доверенности на «четверке» с российскими номерами. Неприметная и самая обыденная для провинциального городка тачка, — то, что надо.
Он загрузил в «четверку» трофейное оружие и почти всю взрывчатку, вернулся в дом, прихватив канистру с бензином… Крымарь и Райнис лежали рядышком, в углу, на старом брезенте. Именно там, где псевдожурналист собирался уложить напарника.
Макс не обращал на трупы внимания.
Открыл шкаф, окинул взглядом развешанную там одежду. Выбрал серый костюм — летний, из легкой ткани; переоделся, сняв измазанную кровью и остатками алебастра одежду. Висевший там же камуфляжный комплект прихватил с собой. Райнис был немного выше и полнее Макса, костюм сидел чуть-чуть мешковато, но в общем и целом не производил впечатления снятого с чужого плеча.
На столе лежали вещи, вынутые из карманов мертвецов. Макс еще раз просмотрел их, отложил в сторону два сотовых телефона, расческу, опустошенный бумажник, начатую пачку «орбита»…
Больше Макса заинтересовали ключи. У покойного Крымаря их имелось с избытком — аж три связки. Одна из них удивила: на ней оказался всего один ключ, трехлопастной, с бородками хитрой формы, и коробочка-пульт, отключающая сигнализацию.
Это было странно.
Именно такой пульт и именно такой ключ Макс видел вчера вечером у Гоши-гориллоида, привезшего его в «рыбачий домик» Джазмена. В этом уединенном строении на берегу приговоренные к утоплению проводили свою последнюю ночь, и оттуда же Джазмен отправлялся с аквалангом на экскурсии в подводный музей.
Но насколько понял Макс, свои чикагские игры Джазмен конспирировал даже от подчиненных, в том числе и от Крымаря. О существовании домика знала лишь личная охрана — Гоша и еще три типа, не превосходящие его интеллектом и не уступающие преданностью боссу. Больше о «рыбачьем домике» не знал никто — так, по крайней мере, считал Джазмен. По-видимому, зря. Крымарь, надо понимать, или выследил шефа, или подкупил посвященных в тайну людей… Или сделал и то, и другое.
«Да и черт с ихними разборками», — решил Макс. Но ключ вместе с пультом прибрал в карман. Пригодится.
На другую странность Макс как-то не обратил внимания. Крымарь пришел к Райнису один, пришел мирно, обратившись в дверях по имени… Но Макс не задумался, какие дела могли связывать начальника службы безопасности промышленно-финансовой группы «Альянс» и выдававшего себя за журналиста сотрудника «Кайтсеполицай», — иначе говоря, Департамента охранной полиции…
В дверях Макс оглянулся, хлопнул себя по лбу. Осторожно обошел лужу бензина, подошел к столу и захватил баллончик — тот самый, заменяющий архаичные перчатки гражданам, не любящим оставлять отпечатки пальцев.
Ну, вроде все… Поставленный на полный оборот таймер-детонатор, прикрепленный к шашке ТП-2000, бесшумно отсчитывал секунды.
Уходя, Макс аккуратно притворил дверь. Так же аккуратно закрыл ворота, выехав на деревенскую улочку на «четверке». Бросил несколько быстрых взглядов по сторонам — вроде бы никто из аборигенов за его отбытием не наблюдал. Да и не страшно, в конце концов, — за последние несколько дней Макс здесь примелькался, неоднократно бывал у Райниса. Хотя близко, — так, чтобы разглядеть лицо, — никто его не видел.
Летний жаркий день шел к полудню. На небе не было ни облачка, над раскаленным серо-пыльным асфальтом стояло марево. От реки доносился плеск и визг купающихся детей. Мимо прокатила на велосипеде полнотелая деваха — Макс отвернулся, изобразив, что поправляет зеркало заднего вида… И неторопливо поехал в сторону выезда на шоссе. Черный кот, а может, и кошка, лениво пересекавшая улицу, вдруг ускорилась и прошмыгнула перед самыми колесами. Макс сплюнул через левое плечо и совершенно нелогично обругал кошку, а может, и кота, «сукой»…
Макс был суеверен.
Реку он пересек по дальнему, объездному автомосту; через несколько километров добрался до развилки, — и остановился на обочине. Налево шла дорога на Петербург, направо — на Ямбург. Очень хотелось свернуть налево, и навсегда забыть про этот городок, где под мостом стоят ровные шеренги полуразложившихся трупов, и где ушедшие погулять дети порой не возвращаются никогда…
Макс свернул направо.
План его был прост и незамысловат: найти и пристрелить Джазмена. А заодно всех, кто попробует преградить дорогу.
Бить — так уж первым.
И наповал.
2
— Не особо познавательная была тут экскурсия у класса вашей дочери, — сказал Граев. — Хотя пейзаж, конечно, шикарный.
Они с Людмилой стояли на остатках угловой башни крепости Ям (так в старые, допетровские времена именовался Ямбург). Внизу, под высоким, почти вертикальным обрывом сверкала на солнце широкая лента Луги. Противоположный берег был низким и вид сверху открывался на много километров… Величественный вид.
Время, да и постоянные войны то со шведами, то с орденскими немцами мало что оставили от древней Ямской крепости.
По большому счету, ныне она представляла собой лишь скопление зеленеющих травой пригорков. Протяженные холмы, повторяющие контуры когда-то грозных стен, и холмы округлые, стоящие на месте былых башен. Лишь кое-где выступали из земли остатки древней кладки. Внутреннее пространство крепости заросло деревьями и превратилось в городской парк…
