Эндрю Найдерман - Адвокат дьявола
"Он решит, что я сбрендил, – подумал Кевин. – Он не поверит ни единому слову. И я бы тоже на его месте не поверил, если бы все это не приключилось со мной. Но я должен рассказать хоть кому-нибудь, хоть с кем-то поделиться этой страшной правдой. Лучше всего – с тем, кто может предпринять дальнейшее расследование".
И лучше всего на эту роль подходил человек, которого "Милтон и партнеры" не раз тыкали лицом в грязь и подвергали публичному позору. Он решительно распахнул дверь и вошел. Свет в приемной прокурора по-прежнему горел, но секретаря за столом не было. Кевин поспешил к третьей двери и открыл ее.
Маккензи стоял у окна, глядя на потемневший сумеречный город, заложив руки за спину. Высокая худощавая фигура резко обернулась: Маккензи вскинул брови. Кевину показалось, что лицо прокурора вытянулось, стало более мрачным, чем обычно, глаза как-то запали и потускнели.
– Простите. Застрял в пробках.
– Я это предвидел. – Прокурор посмотрел на часы. – Ладно приступим прямо к делу. Я позвонил жене, но совсем забыл, что у нас сегодня гости.
– Еще раз извините, Боб. Я бы не стал отвлекать...
– Садитесь, Кевин. Точнее, присаживайтесь. Я вас слушаю. Что вы там такое откопали? – Он приблизился к своему креслу.
Кевин занял место напротив и откинулся, чтобы перевести дыхание. Он запыхался, преодолев весь путь от гаража почти бегом.
– Не знаю, с чего начать. Не придумал, как вам изложить все это, уж больно странная история. Вам может показаться...
– Переходите прямо к сути, Кевин. Детали обсудим потом.
Кевин кивнул, сглотнул ком в горле и подался вперед.
– Все, чего я прошу, – дайте мне шанс, – поднял он руку жестом уличного полицейского. – И ничего не упускайте из моего рассказа, хорошо?
– Слушаю вас очень внимательно, – сухо откликнулся Маккензи, снова поглядывая на часы.
– Боб, в одном я уверен окончательно: я пришел к заключению, что Джон Милтон – злонамеренный, порочный человек со сверхъестественными способностями. Возможно, он даже не человек, или, если это не смутит вас, – он больше, чем человек. Возможно – он олицетворение падшего ангела, самого Сатаны.
Маккензи бесстрастно смотрел на него, ни дрогнув ни единым лицевым мускулом. Отсутствие пренебрежения или смеха воодушевило Кевина.
– Сегодня я был у Беверли Морган. Видите ли, я был не меньше вас поражен ее свидетельскими показаниями. Беседуя с ней накануне суда, я выяснил, что она отвергает версию Ротберга, целиком и полностью. Она выказала глубокую неприязнь к этому человеку и не желала принимать участие в том, что могло бы ему помочь.
– Да, но, вполне возможно... она испытывала угрызения совести... Вы не хуже меня знаете, что такое часто случается, уже на процессе. Свидетели упираются до последнего момента, но вдруг на них воздействует то ли атмосфера зала суда, то ли страх перед законом – для того и существуют процессы. Большинство раскаяний в преступлениях происходит именно в зале суда. – Маккензи пожал плечами. – Так что она просто могла не устоять.
– Мистер Милтон переслал мне записку, тогда, перед последним допросом свидетеля. Он заранее знал, что она скажет. Он знал, что она переменит показания.
– И вы приписываете это неким сверхъестественным способностям?
– Это еще не все. Сегодня я был у нее. Беверли Морган чуть не сломала себе шею, свалившись с лестницы... в подпитии, разумеется, но тут тоже есть нечто загадочное – это произошло как раз перед моим приездом. Она пересчитала головой ступени и была доставлена в приемный покой. Так что дома я ее не застал... Возможно, считая, что ее смертный час близок, а может, оттого, что, как вы говорите, ее посетило раскаяние, она призналась мне во всем. Да, это была исповедь: человек, тем более в таком состоянии, не станет возводить на себя напраслину.
– Возможно, и станет: если вы говорите, что она ударилась головой...
– Нет, Боб, поверьте. Я видел ее глаза. Я слышал этот голос. Она раскрыла мне свое преступное прошлое. Боб, – Кевин подался к нему через стол, – она призналась, что убила мать Максин Шапиро, когда та открыла, что сиделка обворовывает ее. Она дала ей избыточную дозу настоя наперстянки, которая может оказаться смертельной для сердечника. Никто ничего не знал: она была вне подозрений. Потом она точно так же грабила Максин, прихватывая у той то деньги, то драгоценности.
– Так она и ее убила?
– Нет, Максин ни в чем ее не подозревала или, во всяком случае, не придавала этому значения. Стенли Ротберг убил свою жену. Я в этом убежден, как и в том, что мистер Милтон знал это. Более того – он знал об этом заранее.
– То есть как – заранее?
– Он знал, что это убийство произойдет.
– Что вы такое говорите? – Маккензи отодвинулся, – Джон Милтон замешан во всем этом?
– В некотором смысле, я подозреваю, что так оно и есть. Не хотелось бы говорить о мистике с вами, представителем государственного обвинения, но... Ему ведом потенциал зла в наших душах. – Кевин задумался. Затем он быстро вскинул глаза на прокурора. – Сначала я решил, что это опечатка, когда впервые взял в руки папку с материалами по Ротбергу... Дело в том, что Джон Милтон уже заранее собрал информацию по этому убийству – убийству, которое еще не случилось. Максин Ротберг была еще жива – а материал уже готов. Как вам такое? Он знал, что она будет убита и что Стенли обвинят в ее смерти.
– Либо вы оказались правы, когда думали, что это опечатка, – сказал прокурор мягко.
– Нет, я скажу вам, почему я в этом уверен. Он не просто знает наперед злые дела, которые свершатся, ему ведомо зло, которое сделано и таится в наших сердцах. Он шантажировал Беверли Морган. Он знал, что она сделала, – и она понимала, что противостоит ужасной дьявольской силе. Поэтому она подчинилась и сделала то, что он хотел.
– И все это она рассказала вам сегодня в больнице?
– Да.
– Кевин, вы же сами сказали, что она была подшофе, и к тому же разбила голову о лестницу.
Я уже был готов тогда, на процессе, поставить под сомнение ее показания, на основании того, что она ограниченно дееспособная алкоголичка, но тогда встал бы вопрос – для чего я ее вызывал? К тому же я предчувствовал, что вы сможете использовать это в своих целях, чтобы вызвать подозрения, будто это она по неосторожности всадила Максин Шапиро смертельную дозу инсулина. Но что она может свидетельствовать против такой фигуры, как Джон Милтон?
– Боб, "Джон Милтон и партнеры" выигрывают каждое дело, за которое берутся, – возразил Кевин. – Если вы просмотрите криминальный архив, то сами убедитесь в этом. И обратите внимание на клиентов этой фирмы: на многих из них лежит несомненная вина, однако обвинения были сняты либо...
