Данил Корецкий - По понятиям Лютого
– Ты ведь сам видишь, Череп, сезон закончился, зима, люди на рынок почти не заглядывают, они в магазин теперь ходят. Да и мне стоять тут холодно!..
Для большей убедительности Буба съежился, засунул руки в карманы и стал пристукивать нога об ногу. – А ты хочешь, чтобы я платил такие деньги! У меня оборот в два раза упал, слушай! Значит, и этот, как он называется…
– Добровольный взнос, – подсказал Череп, любуясь на свою руку в новенькой кожаной перчатке, в которой сизоватым дымком исходила только что прикуренная «Герцеговина Флор».
– Значит, и взнос надо уменьшить, а? Как думаешь?
Череп обнял Бубу за плечи, усадил на припорошенную снегом скамейку у прилавка и наставил тлеющий кончик папиросы против его левого глаза.
– Я здесь и в холод, и в жару – круглый год. Даже когда покупателей нет. Потому что я ведь не от покупателей тебя охраняю, барыга несчастный. А отморозкам все равно, какая погода. Ты согласен со мной, Буба?
Буба испуганно моргал, у него слезились глаза.
– Согласен. Отпусти, – прохрипел он.
Череп убрал руку, Буба встряхнулся, достал из-за пазухи пачку денег, протянул.
– Другое дело. – Череп пересчитал деньги. – Ты знаешь, какие люди нам платят?
– Да слышал…
– Молодец! Тогда наливай.
– Еще и наливать? – Буба недоверчиво покосился на него.
– Ну, конечно, Буба. Нам ведь тоже холодно, не тебе одному. И, это…
Он задумчиво смотрел, как Буба наполняет стаканы густой темно-рубиновой жидкостью.
– Пора бы тебе уже чачу какую бодяжить. А лучше коньяк. По такой погоде в самый раз было бы. И закусь, соответственно. – Он поймал хмурый взгляд торговца. – Чего зыркалы наставил? Обслуживай давай. У нас ведь, ты знаешь, клиент всегда прав.
Череп перекинул ногу через скамейку и небрежной походкой отправился к корешам, сидящим под соседним навесом.
– Вот, сегодня надыбал, зацените. – Он покрутил руками в перчатках. – Телячья кожа, мягкие, теплые.
Фитиль посмотрел, потрогал, уважительно выпятил губу.
– Фирма. В магазине такие не продаются.
Жучок тоже потрогал, Лесопилка натянул перчатку на свою руку, похмыкал, повздыхал, нехотя вернул.
– Финские, что ли?
– Какие в баню финские. Цеховики на Гниловке шьют, их Вова Сторублей «крышует», он мне подарил.
Все рассмеялись.
– Чего ржете, придурки? – не понял Череп. – Что я сказал такого?
– Чего-чего их Вова Сторублей делает? – переспросил Жучок, давясь от смеха. – Крыш… крышкует?
– Крышует, – сказал Череп. – От слова «крыша».
– А я думал – крышка! Пришел Вова Сторублей, оба-на – и всем крышка. Ха-ха-ха!
Кряхтя, подошел Буба, принес стаканы на подносе, выгрузил и ушел.
– А чего тут смешного? Ништяк. Новое слово, его Студент придумал. Смотрите, братва, вот все, что мы последние месяцы делаем – мы ведь «крышуем», ставим «крышу» барыгам, цеховикам, торгашам всяким. Даже начальники нам платят, даже цыганский барон Мороз! Понятно? Такого раньше вообще не было, мы первые. Как в космосе! Нас, как Гагарина, надо приветствовать, наливать и все такое! – Череп посмотрел вслед удаляющемуся Бубе, крикнул: – Ты слышал, торгашеская морда?
– Да-а, Студент неплохо замутил с этой «крышей», – сказал Лесопилка, доставая сигареты. С недавних пор он перешел на дорогую московскую «Яву». – У меня на районе автослесарюги, самогонщики, так их даже уговаривать не надо было. Кто-то прогнал фуфло, что Шульца чуть живьем не спалили в гараже. Так они мне сразу выложили, сколько назвал. Чуть руки не целовали…
– И сколько ты накосил со своей делянки? – спросил Жучок.
Лесопилка посмотрел на него поверх огонька от спички.
– Коммерческая тайна! – И добавил: – А вообще, зря на Студента баланы катили. У него в башке масло есть! Мы теперь в десять раз больше бабла поднимаем, а риска меньше. Не так, что ли? И правильно, что мы Головану отлуп дали!
– В натуре, – кивнул Фитиль.
И остальные с ним согласились. Новый Смотрящий теперь был в авторитете.
Часть четвертая
Счастливчик Модус
Глава 1
Улыбка фортуны
Средиземноморье, 109–110 годы
Через два дня корабль вошел в устье реки Оронт и, выстояв несколько часов в очереди, пришвартовался в порту Селевкии, бывшей сирийской крепости, а ныне одного из крупнейших городов Римской империи.
На длинной, упирающейся в горизонт каменной пристани – суета, толкотня, крики… Разгрузка-погрузка, ожесточенные споры у будок мытников, тяжелый дух рыбного рынка, бесконечные колонны подвод с зерном, фруктами и амфорами. Модус и Квентин, ошалевшие после трехдневной скуки и сидения на одном месте, бродили по порту, пытаясь найти выход в город, и скоро сами себе стали казаться заблудившимися в траве муравьями.
Стройные военные триеры, гигантские пентеры с веслами, напоминающими бревна, пузатые торговые и транспортные ротунды, всевозможные рыбацкие судна, а также великое множество кораблей, назначение которых определить было очень сложно. Например, вот этот гордый двухмачтовый красавец, богато украшенный резьбой и позолотой, с выстланной коврами палубой и крылатой богиней на форштевне, – откуда он приплыл, с какой целью и куда он может направляться?
– Ну, что рты пораскрывали, олухи деревенские? Идите, куда шли! – гаркнул вооруженный копьем стражник, едва Модус и Квентин замедлили шаг возле богатого корабля и принялись читать его имя, выведенное золотыми буквами у форштевня: «Победа».
Они отошли в сторону, забрались вверх по насыпи и уселись на каменный парапет под широким навесом. Модус швырнул уличному торговцу медный асс, получив взамен две горячие лепешки с горохом.
– Вот это корабль, я понимаю! – Он с жадностью оторвал зубами кусок лепешки. – На таком я согласен плыть куда угодно и сколько угодно!
– Ты согласен, кто бы мог подумать, – усмехнулся Квентин. – Что толку мечтать? Ну, сидит там какой-нибудь князь или полководец, а мы с тобой кто? Нам с тобой на таких кораблях никогда не плавать, только если во сне.
– Мелко мыслишь, Квентин. Вроде как и отпрыск благородной фамилии, но нет в тебе чего-то такого… – Модус щелкнул языком, – важного. Широты в тебе нет. Забыл, как я выиграл у Церпия?
– И что?
– Как что. Выиграю еще. Много денег. Разбогатеем. Вернемся домой как цари.
– Ты что, серьезно в это веришь? Один раз тебе повезло, хорошо заработал, и успокойся на этом. Не забивай голову всякой ерундой.
– А чего это ты вдруг разнылся? – Модус спрыгнул с камня, размял ноги. – Вот давай отыщем какую-нибудь харчевню, где играют в кости, и проверим все на месте. Ты не веришь в мою удачу, и ладно. А вот я – верю. Понял?
