Пепел Снежной Королевы - Хакимова Эля
Черты лица резкие, но хорошей лепки, нос и рот крупные. Лицо круглое, кожа «кровь с молоком», тонкая, на носу веснушки. Довольно привлекательна, хотя считает себя некрасивой. Косметикой не пользуется. У нее скрытый, но большой потенциал женственности. Двигается медленно, осторожно.
Обычно чересчур задумчива и погружена в себя. Замкнута. Очень сдержанна. Болезненно стеснительна, если дело не касается ее расследований. Всегда старается держаться в тени.
Голос тихий, не наполненный, звуки выходят сдавленные. Приятный голос, из тех, что называют нежным. Кисти рук и ступни изящные, небольшие. Странно, что обувь она предпочитает грубую, детскую – туфли без каблуков, ботинки, сандалии.
В детстве подвергалась постоянным и несправедливым нападкам матери. Очень любила отца и по его поручению оберегала и заботилась о младшем брате, надеясь стать «хорошей девочкой», на что получила «разрешение» отца.
В школе считалась среднеуспевающей, учителя были уверены, что она учится на пределе своих возможностей, и многого от нее не требовали. Показатель коэффициента интеллекта в сто двадцать девять баллов посчитали ошибкой.
Отец мало обращал внимания на ее учебу. Проявляла девочка интерес только к ботанике. Хуже всего дело обстояло с литературой. Территория чувств для нее была минным полем. Она не понимала поэзию, не любила романы.
Обладая развитым пространственным мышлением, могла бы успевать по геометрии, но на нее не обращала внимания. История давалась ей довольно легко, но прошлое ее тоже мало интересовало. Твердая тройка – вот все, что учителя привыкли ей давать и на что она привыкла надеяться, считая себя посредственностью.
Был в школе один эпизод, когда она участвовала в постановке Шекспира. Ввязалась она в эту затею только потому, что в ней роль Меркуцио играл мальчик, в которого она тогда была тайно влюблена, Томми Деквинси.
Ей досталась роль священника брата Лоренцо. Со своей ролью, к вящему удивлению учителя литературы и английского языка, ставившего этот спектакль, она справилась блестяще. Это был самый приятный момент за все время, проведенное ею в школе.
После окончания средней школы Куки училась в художественном колледже. По мнению преподавателей и сокурсников, она весьма талантливый и своеобразный художник, обладатель своей манеры. Сама же себя Куки считает бездарностью и поэтому после учебы пошла на первую работу, которая подвернулась.
Но был еще один значительный период в ее жизни. Год Куки путешествовала по Европе, как и большинство ее сверстников. Полгода она работала во Франции няней (изучала французский язык). Пережила там страстный и стремительно завершившийся роман.
Ее возлюбленный, студент Сорбонны, не воспринимал всерьез отношения с молчаливой и стеснительной англичанкой («шотландкой? Ну да все равно, какая разница!»), которую лишил девственности.
Вернувшись домой, Куки пыталась писать картины, но затем искусство окончательно забросила и пошла работать. Работая в похоронном бюро Питера Эммерсли, увлеклась цветоводством, причем настолько успешно, что цветочная лавка при конторе стала давать ощутимо заметные прибыли, как с удивлением сообщила Питеру его жена, ведущая бухгалтерию в их небольшой фирме.
Вот уже четыре года Куки работает у Питера. Ни с кем не общается, кроме отца, отношения с которым довольно напряженны. Одинока. Но три года назад Куки открыла для себя интерес в работе. Она стала составлять досье на клиентов.
В толстые папки она собирала историю жизни, ключевые моменты и предметы, повлиявшие на становление личности и формирование характера своих подзащитных, как она называла покойных.
Это была попытка осмысления смерти, с которой она столкнулась слишком рано и в слишком уродливой форме. Теперь она почувствовала свою власть над смертью, отвоевывая, таким образом, ее жертвы, превращая их из безликих мертвецов, неодушевленных тел, лежавших в лаборатории Питера, в живых, исполненных страстями, чувствами, желаниями и эмоциями людей.
Чаще всего она к концу сбора информации знала этих людей гораздо лучше, чем их мог знать даже самый близкий человек. Почти все свои сбережения она тратила на эти расследования. Проявляя в них ловкость, отвагу и сообразительность, наличие которых в себе ранее не подозревала.
При этом она не гнушалась никакими методами, переходя границы морального и уголовного права, вторгаясь в частную жизнь, дома, архивы в поисках документов и предметов, являющихся доказательством жизни своих «друзей».
Ей приносило удовлетворение, что никто лучше, чем она, не знал человека, только что похороненного конторой Питера. Пожалуй, этим она пыталась перебить свой страх перед смертью, отнявшей у нее брата, мать и возможность стать «хорошей девочкой».
Не умея сблизиться с живыми людьми, она находила себе настоящих друзей среди клиентов Питера. Возможно, это была подготовка, подсознательный тренинг перед сбором доказательств по самому главному ее делу – своему.
От счастливого детства – а по ее ощущениям до восьми лет она была счастлива, не осталось никаких доказательств. Она совершенно не знала мать и брата, а для нее это было равносильно их потере.
Возможно, внутренне она готовилась к тому, что следующим станет ее личное дело. Но пока она на него не решалась, несмотря на то что квалификация ее как частного сыщика выросла, подкрепленная опытом и врожденными способностями.
Трезво мыслила она всегда. В Бога не особенно верила, впрочем, никогда всерьез о религии не задумывалась. Сущностей сверх необходимого не выдумывала, да и не была на это способна. Даже как художник Куки не проявляла фантазию, а скрупулезно следовала действительности.
Она была флористом. Ее рисунки цветов были настолько точны и хороши, что одно время она выполняла их для энциклопедии. Но контракт закончился, и рисование она бросила.
В общем и целом сейчас она вполне довольна собой и своей жизнью. Ах да, она замечательно готовит. Готовит просто удивительно. Но редко балует себя и отца своими блюдами и пирогами. Считая себя полной, она бы предпочла похудеть и не искушает себя кулинарными изысками. Особенно расстраивается, когда отец готовит свою ядерную яичницу с беконом.
Любит шоколад. Предпочитает черный, швейцарский. Не отдает себе отчета, но в этом выражается ее тоска по детству, когда отец, возвращаясь из рейса, привозил ей шоколадки. Мать шоколад отбирала и выдавала по воскресным утрам маленькими порциями, считая, что даже это вредит здоровью маленьких детей.
Теперь, будучи уже взрослой, Куки сама старается себя ограничивать и позволяет себе плитку шоколада только раз в неделю. Съесть шоколад в постели воскресным утром для нее самое большое удовольствие. И она крайне редко находит в себе силы от него отказаться.
Отвергает всякую попытку увиливания от ответственности, принятия решения. И еще – не может себе представить, что кто-то, подобный Питеру, будет заниматься ее трупом… Нет. Только не это. Предпочла бы умереть на необитаемом острове, и пусть бы ее нашли спустя много-много лет в виде чистеньких и белых косточек.
Даже и не знаю, что написать о себе. Писем я в принципе никогда не писала, просто некому было. Тем более о себе. Я ведь так неинтересна, скучна и совсем обычна.
А что во Франции? Это было всего полгода, и мы с отцом несколько раз перезванивались, чего было достаточно. В Италии я рисовала цветы. О Голландии тоже мало что помню. Я вообще не ходила по музеям и городским улицам. В основном останавливалась в деревнях, писала с натуры, в оранжереях.
Цветы – это самое интересное, что есть в мире. После покойников. У них, кстати, много общего. Молчание, например. Неспособность себя защитить или оправдать. Вот этим я и занимаюсь. Кроме меня ведь некому? Даже и не помню, чем была заполнена моя жизнь до этих расследований. Я была почти на краю, но теперь мне уже лучше.
Вы здесь написали обо мне в том ключе, что я не любила мать. Это неправда. Я ее мало знала, побаивалась и восхищалась. Восхищалась ее умением организовывать всех вокруг себя в полезных и нужных людей. Со мной в этом плане ей не повезло, вот кто был сама бесполезность, так это я. Приходилось все время меня поправлять, исправлять, одергивать, я ведь в детстве была очень неаккуратна. Пожалуй, и сейчас не самым лучшим образом выгляжу.
