Петр Катериничев - Корсар. Наваждение
…А осень делается строгой. И холодные нити дождей заструятся с оловянного казенного неба, и листья обвиснут линялым тряпьем, и капли будут стынуть на изломах черных сучьев, и земля вдруг запахнет остро, призывно, то ли прошлым снегом, то ли свежеотрытой могилою… И мир сделается серым – в ожидании снега…
Вот так он и заплутал. А Подмосковье – большое, и плутать там есть где; Корсар решил, что сориентировался, что знает, где он, рванул срезать напрямик, через лес, и – где-то не там свернул, или не туда – не важно, а только – заблудился уже совсем, напрочь. И уже «харлей» ревел натруженно и сердито, подминая широкими протекторами опавшую листву, и замирал на мгновение, когда, разогнавшись, Корсар перелетал на нем небольшие овражки и речушки… И тут, нежданно-негаданно, вынесло его на заброшенную невесть когда бетонку. Лет двадцать тому – так точно. А то и поболее. Еще в перестройку. Или – сразу после. Но катить по ней было куда приятнее и уж точно – комфортнее, чем по лесному бурелому. К тому же – он перестал блудить. Если есть дорога – то куда-то она да приведет. Если не к светлому будущему, то к устоявшемуся, надежному, как Берлинская стена, прошлому – точно.
А дорога привела – к настоящему, мутному, «как сон, как утренний туман». Да, здание стояло то самое – самую чуточку подкрашенное; забор был: самую малость подновленный и подлатанный, а вот колючая проволока поверх была не просто свеженькой: как теперь принято, «натовского образца», да еще крепилась на новеньких изоляторах, что говорило не только знающему человеку, но и самому обыкновенному олуху только одно: «Не влезай, убьет».
Пока Корсар катил вдоль забора на нейтралке, он даже услышал характерное неназойливое гудение, похожее на гудение стаи пчел – но далекое и вроде не опасное. «Эге, сказали мы с Петром Ивановичем», – вспомнил тогда Дима классика Гоголя Николая Васильевича, и, признаться, к месту: такое гудение бывает только около высоковольтных линий, значит, и напряжение в «колючке» – вовсе не шуточное. И сама «колючка» – так, для отвода глаз, а значение имеет толстый, самый что ни на есть высоковольтный провод, что тянулся тоже поверху и ничем вроде не выделялся.
И еще – то, что за ним следили тщательно замаскированные камеры видеонаблюдения – Корсар сначала почувствовал, и только потом сумел различить их «зрачки» среди переплетения проволоки, проводов, гвоздевых шляпок с эбонитовыми насадками… Но тогда Корсара это, признаться, не взволновало ни на гран: подумаешь.
У входа наличествовали охранники в камуфляже, с дубинками и шокерами, называлось все это немудрящее хозяйство ООО «ГРАНАТ-М», и, когда Корсар подъехал, ему объявили, что завод сей – частная собственность и производит… пищевые добавки и лекарства, безобиднее аспирина. Корсар про то даже не спрашивал – так, выкурил с ребятами по сигаретке, поболтал о том о сем, честно признался, что заблудился гуляючи и на бетонку выехал случайно, и лекарств ему никаких не надо – потому как он молодой и здоровый и к докторам не ходит.
По ходу разговора Корсар успел заметить, что в подсобке привычно так, прямо на столе, лежит автомат АКСУ. И наверное, не один он там такой, а из кобуры начальника караула выглядывает рукоять пистолета, «похожего на «стечкин». То, что это реальный «стечкин» и был, – Корсар мог поставить тысячу золотых дукатов против ржавого парабеллума! Но во-первых, не было у него тысячи дукатов, да и пари никто ему не предлагал. А сам он проявлять инициативу не стал. Зачем? Если производство «пищевых добавок» и безобидных лекарств охраняет военизированная охрана самого гэрэушного[57] вида и облика, то и пусть их! Благо Корсара они сориентировали, послав «по азимуту» верно, и через три четверти часа он благополучно выбрался на большак и еще через час прорвался сквозь занудливый дождичек к Москве и ввечеру – лежал в горячей ванне, приняв аспирина с коньяком – ради сбережения от простуды.
И – что еще запомнилось? То, что не в самый солнечный сентябрьский денек все как один охранники были в очках-«хамелеонах», причем темных настолько, что опознать их потом никто бы не смог. Корсар так было и решил себе: дескать, тот же режим секретности, для армии оно – как вторая кожа… А вот теперь он знал, что темные очки спасают еще и от рези в глазах после приема алкалоидов, расширяющих сознание до границ вселенной, замедляющих время до микросекунды, и прочее, прочее, прочее…
«Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…» Корсар написал книгу, снабдил фотографиями. Вспомнил же он завод, затерянный в Подмосковье, как на другой планете; значит, увидев книгу, иллюстрации в ней, да прочитав пространные догадки-комментарии, Корсара мог вспомнить кто-то еще, более знающий и практичный, кому не нужны темные очки, чтобы видеть мир в красках!
И тогда – книгу решили поменять на «аналогичную», а всех причастных и памятливых – отправить «в бессрочную командировку». Права Ольга Белова: «явки, пароли, счета», – вот за что убивают. А это фото – и есть конкретика. Заводик охранялся не на шутку. Значит, производил что-то очень важное и ценное. И раз коптил старинушка два года назад по полной, коптит, должно быть, и теперь. И производят там по-прежнему… что-то хорошее или очень хорошее. И очень дорогое.
Дима откинулся в кресле, пролистал еще несколько страниц рукописи, оставив всего две, остальные – бросил в камин. Чтобы начать действовать, ему нужно выяснить точно только одно: на чьей стороне в действительности играют Ольга Белова и академик Волин, кто играет против и почему, и – решить: как и на чьей стороне сыграть ему, Корсару.
Дмитрий еще раз посмотрел на оставленный листочек. Екатерина Владиславовна Ланевская. Несколько фотографий из ее альбома. И еще он смутно помнил: там были и другие, какие он в рассеянности пролистал, а вот теперь… Теперь самое время рассмотреть их внимательно. Пока хозяйка альбомов, Екатерина Владиславовна Ланевская, жива. Вернее, если еще жива… И – ничего, что ночь. Корсар старушку разбудит. Не очень это корректно, но… Лучше быть сонной, чем мертвой.
Глава 32
Корсар набросил на плечи рюкзачок, в котором, кроме двух оставшихся страниц рукописи, денег в плотном пластике и ноутбука, не было более ничего, вышел снова через заднюю дверь, прикрыл ее за собой, тихонечко достиг стоянки за домом, заглянул в бак «харлея» Ольги Беловой: полон. Разогнал мотоцикл на нейтралке под горку, оседлал и – покатил вниз, постепенно прибавляя газ. И когда выскочил на большак, стрелка спидометра быстро улетела на прямой за сто двадцать.
– Третий вызывает первого.
