Роберт МакКаммон - Жизнь мальчишки. Том 1.
— Ты только послушай, что этот придурок лепечет, Гоча! У него же полный рот дерьма!
— Наверно, оттого, что он постоянно концы сосет, — отозвался Гоча. — Верно? Жесткий взгляд Гочи впился Немо в лицо.
— Ты же любишь отсосать, верно? Что заставляло Брэнлинов быть такими, какими они есть, не мог догадаться никто. Возможно, они родились с зерном черной злобы внутри, а может быть, злоба зародилась и нагноилась в них потом, подобно нарыву вокруг незаживающей раны. Как бы там ни было, Брэнлины не признавали никаких законов, кроме собственных; стало ясно, что ситуация по быстрой спирали несется к самой невероятной и ужасной развязке. Гордо встряхнул Немо:
— Ты слышишь, что я говорю? Ты ведь сосешь концы, да?
— Нет, — отозвался Немо. Его голос звучал едва слышно.
— Брешет, брешет, — подал голос Гоча, чья тень тяжело упала на Дэви Рэя. — По роже видно, что он любит отсосать конец подлиннее и потолще, типа конского.
— Нет, не люблю. — Грудь Немо вздымалась от частого дыхания, наружу был готов вырваться первый всхлип.
— Ах, маменькин сыночек сейчас расплачется! — с кривой улыбкой проблеял Гордо.
— Мне.., нужно.., домой. — Немо уже отчетливо всхлипывал, а за толстыми стеклами его очков собирались слезы. В этом мире нет никого более жестокого, чем юный дикарь с невысохшим молоком на губах и озлобленным сердцем. Бегавшие взгляды Брэнлинов ясно говорили о том, что братья никогда не рисковали задирать ребят своего возраста или старше — это было написано у них на лбу. Я оглянулся по сторонам. Мимо бейсбольного поля проехала машина, но водитель даже не взглянул в нашу сторону. Мы были брошены на произвол судьбы. Равнодушное солнце палило наши головы.
— Поставь-ка детку на колени, Гордо, — приказал Гоча. Гордо послушно толкнул Немо на землю, заставив опуститься на колени. — А теперь дай ему его любимого, — продолжил со смешком Гоча. Гордо расстегнул ширинку своих джинсов.
— Эй, парни, — подал голос Джонни. — Прекратите! Не нужно! Гордо, уже державший свой перец в кулаке, стоял над Немо Кюрлисом.
— Заткнись, негрила, если не хочешь, чтобы и на твою долю досталось. Я не мог больше этого терпеть. Опустив глаза, я взглянул на бейсбольный мяч в своей руке. Немо уже открыто плакал. Гордо дожидался, когда появится первая водичка. Я не мог больше этого выносить. Я вспомнил, как они пнули Ракету и столкнули его на землю. Я видел слезы на лице Немо. И я бросил в Гордо бейсбольный мяч. С расстояния в десять футов. Нельзя сказать, чтобы я вложил в бросок все силы, но мяч врезался в правое плечо Гордо с отчетливым “шлсп”. Взвыв как дикий кот, Гордо пошатнулся, и именно в этот момент его мочевой пузырь расслабился и опорожнился. Моча залила джинсы Гордо сверху донизу, до самых ботинок, но ему было не до того — держась за плечо, он орал благим матом и стонал одновременно. Мгновенно повернувшись ко мне, Гоча Брэнлин взглянул на меня с неподдельным интересом. Дымок от крепко зажатой в его чубах сигареты вился из его губ и ноздрей. Его физиономия побагровела, и, сорвавшись с места, он бросился в атаку. Прежде чем я успел отпрянуть, он налетел на меня со всей силы. Еще через мгновение я уже лежал на земле, прижатый сверху Гочей, который задом давил мне на грудь, не давая вздохнуть.
— Я.., я.., не могу.., дышать… — прохрипел я.
— Вот и хорошо, — прошипел он и с маху ударил меня кулаком в нос. Только от первых двух ударов боль была сильной. По-настоящему сильной и отвратительной. С третьего удара я перестал ощущать боль. В голове раз за разом взрывались разряды шутих, но я не прекращал борьбы, извивался, бился и пытался вырваться, замечая собственную алую кровь на костяшках кулаков Гочи.
— О черт, он сломал мне руку! — стонал Гордо, стоя на коленях прямо в пыли. Внезапно в высветленные перекисью волосы Гочи впилась чья-то рука. Голова моего мучителя дернулась назад, сигарета выпала из его рта, и я увидел стоявшего над нами Джонни. Потом раздался голос Дэви Рэя: “Держи его крепче! ” — и в нос Гочи врезался кулак. Из мясистого носа Гочи потекла кровь. Когда из ноздрей Гочи зазмеились две ровные струйки, он взревел как дикий зверь и скатился с меня. Первым делом он набросился на Дэви Рэя и принялся молотить его кулаками с монотонностью машины. Пытаясь вмешаться, Джонни хватал Гочу за руки, но тот, когда ему наконец надоело, извернувшись, размахнулся и что было силы врезал Джонни сбоку в голову. Гордо, с перекошенной от ярости физиономией, вскочил на ноги и моментально занялся обалдевшим от такого “прямого попадания” Джонни, первым делом свалив того на землю. Джонни рухнул как подкошенный; я видел, как первый же удар Гордо угодил ему прямо в глаз. С криком “Сволочи! ” Дэви Рэй бросился в контратаку, но Гоча, старше и сильней, схватил буяна за шиворот, словно мешок с бельем, помотал им в воздухе и отбросил на несколько шагов в сторону. Я сидел на земле с полным ртом кропи. Немо вскочил на ноги и что было силы рванул наутек, спасая свою жизнь, но через несколько шагов ему не повезло — запутавшись в собственных ногах, он споткнулся и полетел носом прямо в траву. О том, что происходило потом, я не люблю вспоминать. Сначала Гоча и Гордо вдвоем обрабатывали Дэви Рэя, держа его за руки и прижимая к земле, потом они взялись за Джонни и довольно долго со зловещей размеренностью трудились над ним. Бросив Джонни на земле, захлебывавшегося бурлящей в ноздрях кровью, Брэнлины снова двинулись в мою сторону.
— Ты, кусок дерьма, — сказал мне Гоча, из носа которого все еще сочилась кровь. Он ткнул меня ботинком в грудь, и я сноса рухнул на спину. Гордо, по-прежнему держась за свое плечо, заорал из-за спины брата:
— Дай-ка я сам займусь им! Перед глазами у меня все плыло, я не мог защищаться. Но даже в лучшей своей форме я мало что мог сделать против этой парочки без ошипованной булавы, широкого двуручного меча и дополнительных пятидесяти фунтов веса.
— Надери ему задницу, Гордо! — подзадоривал брата Гоча. Гордо схватил меня за отвороты рубашки и поднял с земли. Рубашка безбожно затрещала, и я подумал, что по возвращении домой мама устроит мне головомойку.
— Отпусти его, или я убью тебя, — неожиданно раздался чей-то голос. Смех Гочи напоминал лай.
— Брось-ка это на землю, сынок, — проворковал он.
— Я убью тебя. Если ты не отпустишь его, то, клянусь, я убью тебя! Сморгнув, я сплюнул кровь и оглянулся. В пятнадцати футах от нас стоял Немо Кюрлис. В его тощей руке, отведенной назад для броска, был зажат бейсбольный мяч! Ситуация принимала любопытный оборот. Я сумел хорошенько приложить Гордо мячом в плечо, и мне, можно сказать, повезло; в руках же Немо безобидный на вид маленький мячик становился смертоносным оружием. В том, что Немо при желании способен влепить любому из Брэнденов мячом прямо между глаз и вышибить мозги, я не сомневался ни капельки. Я не сомневался и в том, что, потяни Брэнлины еще несколько секунд, Немо так и сделает! Мне были отлично видны его глаза, увеличенные выпуклыми стеклами очков. И полыхавшую в них неудержимую ярость, похожую на отсвет далеких, но мощных пожаров, нельзя было не разглядеть. Немо больше не рыдал и не дрожал. С бейсбольным мячом в руке он был повелителем мира. В тот миг я был уверен, что без убийства не обойдется. Быть может, причиной была ярость худого и нескладного шкета, шепелявого, привлекающего взгляд любого “быка”, подобно тому как вид молодого теленка заставляет пасть хищника наполняться слюной. Быть может, количество старых обид в Немо превысило некий предел, и теперь ситуация требовала однозначного разрешения: “или — или”. Но как бы там ни было, в глазах его горела смертоносная решимость. Гордо разжал руки и отпустил меня. С разбитой губой и в рваной рубашке, я плюхнулся на свой зад.
