Тринадцатый Койот (ЛП) - Триана Кристофер

Снаружи станции раздался град выстрелов, появились новые винтовки и пистолеты, когда на станцию пришли другие стрелки. Бирн мог только надеяться, что некоторые из них были на его стороне. Он попытался вывернуться против двух Койотов, но Тэд повалил его на землю и прижал к себе, а Гленн вырвал у Бирна железку. Он направил его в грудь Бирна, но потом застыл, глядя в глаза своему старому брату. Зубы Бирна росли так быстро, что десны кровоточили. Мех взобрался на его шею, а ноздри почернели.

" Тэд", - сказал Гленн. "Слезь с него".

Тэд колебался, его волчья форма наполняла его жаждой крови, которая была почти непреодолимой, но Гленн щелкнул челюстями, и Тэд попятился назад, опираясь на свой единственный здоровый хвост. Гленн убрал пистолет в кобуру и улыбнулся Бирну, улыбкой святого человека, собирающегося поднять кого-то на дыбу за богохульство.

"Не могу просто пристрелить тебя", - сказал Гленн. "Это было бы неприлично".

Когда Бирн приподнялся на локтях, он понял, что Тэд сгреб его за торс, когда набросился на него. Его рубашка была разорвана, четыре пореза сочились кровью.

"Вставай, - потребовал Гленн.

Бирн поднялся, не столько боясь умереть, сколько боясь не справиться. Его жизнь была дорога, даже для него самого, но он не мог позволить этим ублюдкам победить, не мог позволить им принести черный ад из злобного измерения за эту вселенную.

"Ты предатель", - сказал Гленн. "Нужно сделать из тебя пример, Лютер Бирн, послание как для волколаков, так и для человечества. Мир должен знать, что Койоты делают с теми, кто осмеливается им противостоять".

Он полез в плащ и достал длинный кинжал криса, лезвие которого было изогнуто, как извивающаяся змея. Бирн хорошо его разглядел. Во имя Марса они принесли немало человеческих жертв, вырывая внутренности юных девственниц после того, как разрезали их от пищевода до половых органов. И всегда это делал Гленн. У него был определенный талант приносить жертвы, как будто он стремился угодить богу, которого когда-то подвел. Бирн никогда не совершал этих убийств сам, но и не пытался вмешаться. Все это было частью бытия койота.

"Ты хочешь принести меня в жертву?" спросил Бирн. "Сначала ты должен взять меня. Думаешь, ты сможешь это сделать, старина, или ты слишком желтопузый, чтобы узнать?"

Гленн ухмыльнулся. "Ты ведь не думаешь, что выиграешь эту войну, не так ли?"

"Я не один в этом деле. Вы можете разорвать меня на части, но мы не позволим вам разорвать этот чертов мир на две части".

Снаружи бушевал кошмар - стреляли винтовки, ржали лошади, кричали люди. Он слышал боевой клич кайова и шаги девушки, бегущей по крыше над головой. Он чувствовал запах крови, ужаса, пота и слез боли.

Пули свистели в стенах здания станции. Еще одно окно лопнуло. Бирн бросился на Глена, чтобы схватить его, но шальная пуля ударила его в бок, и он упал. Гленн, приседая, побежал к своей винтовке, лежавшей на полу. Он повернулся к Тэду и щелкнул языком, и сердце Бирна упало, когда оборотень побежал вверх по лестнице.

***

Идиоты стояли у своих окон. Некоторые из тех, кто был дальше, стояли даже на крыльце. Рассел помрачнел. Какой смысл соблюдать закон, когда горожане, которых ты поклялся защищать, подвергают себя опасности ради развлечения?

Они с Сетимикой добрались до станции, но и Койоты тоже. Из переулка преступник Хайрам Цейндлер сдерживал Рассела и Кайову своим ружьем "Вессон" и прятался за углом, когда они открывали ответный огонь. Сетимика снял с плеча винтовку Генри в обмен на лук и продолжал перестрелку, пока Рассел осматривал окружающие здания в поисках следов Глена и Уэба. Делия ранила Уэба в ногу и задницу, но после того, как Тэд, спасаясь, сбросил с себя мертвую лошадь, Рассел не сомневался, что Уэб может бежать на полной скорости. Рассел не видел его следов, но когда он обернулся, то заметил длинный ствол винтовки, высунувшийся из разбитого окна в здании станции. Сетимика был слишком занят перестрелкой с Хайрамом, чтобы заметить это.

"Ложись!" крикнул Рассел.

Но было слишком поздно.

Винтовка треснула, и Сетимика закрутился, кольцо запёкшейся крови на мгновение зависло в воздухе, а затем обрушилось на него. Сетимика рухнул, хватаясь за грудь и отхаркивая кровь. Рассел просунул руки под подмышки кайова и оттащил его за укрытие водопоя для лошадей.

"Маршал", - прохрипел Сетимика. "Оставьте меня в покое".

"Нет. Я отведу тебя к врачу. Ты будешь..."

Лицо Сетимики начало меняться. Череп сдвинулся, потрескивая и становясь более плотным. Его глаза потемнели, а сквозь кожу пробился мех. Его рот открылся в оскале медведя-гризли, огромный серый язык скрылся за челюстями.

"Даже медведи не могут выжить после выстрела в сердце", - сказал Сетимика. "Духи зовут меня домой для великого утешения. Вот." Он снял со своего бока окровавленный скальп и передал его Расселу рукой, похожей на лапу. "Шкура койота превращает человека в ходячего по коже, только на короткое время. Используй ее, маршал. Используй ее здесь или умри рядом со мной". Кайова потянулся к бедру за дубинкой из челюстной кости, все еще липкой от ударов по лицу Диллона Буди. "Мы можем забить человека до смерти, но волка мы должны забить в десять раз сильнее, чтобы добиться того же результата".

Он протянул Расселу дубинку из челюстной кости, затем показал на свое светящееся синим ожерелье, призывая Рассела взять и его. Рассел отцепил его от шеи Сетимики.

"Спаси этот мир", - сказал Сетимика. "Спаси моих любимых и детей".

Глаза Кайовы закрылись.

Затем он умер.

ГЛАВА XXVIII

ЭХО ВЫСТРЕЛОВ заставило их подняться с места. Оскар взял поводья своей лошади, и хотя Довер был законником, он обратился за советом к старшему Шиесу, как будто тот был главным.

"Они в беде", - сказал Шиес. "Поехали".

Он повернулся к Браззо, который все еще стоял за гаубицей.

"Оставайся здесь", - сказал ему Шиес. "Может быть, мы еще сможем устроить засаду на этих парней".

***

Его бок все еще кричал от полученной шальной пули, но по мере того, как Бирн продолжал трансформироваться, пуля начала выходить, как будто это была головка выдавленного прыща. Он встал на колени и, тяжело дыша, пополз к лежащему на полу пистолету. Гленн услышал его и отвернулся от окна, его винтовка все еще дымилась после выстрела в Сетимику. Бирн уже прострелил ему брюхо, и когда Гленн шел, он согнулся в талии, пытаясь унять боль. Оба Койота держались за свои раны, одинаково ослабленные.

Но Гленн выздоравливал быстрее, чем Бирн.

"Сразись со мной сейчас", - сказал Бирн. "Пока мы равны".

"Ты льстишь себе".

Гленн отбросил винтовку и набросился на Бирна с когтями, как когти стервятника, а когда он сделал выпад, Бирн сделал выпад в ответ. Их челюсти разжались, зубы превратились в клыки, плащи рвались по швам, а спины вздулись от мускулов, волосы стали грубыми, как у кабана, а глаза яркими, как костры. Скользящая пелена зла окутала конечности Глена, живой туман, который выходил из пульсирующего сердца Джаспера, свистящего, как чайник. Тьма надвигалась на Бирна щупальцами дыма, желая заполучить его душу себе, и, когда она дунула ему в рыло, он почувствовал запах гниющей плоти и пузырящегося костного мозга.

Койоты столкнулись, как локомотивы, грохоча и брыкаясь, ленты кожи рвались с их тел, шерсть наполняла воздух. Они ревели, как горные львы, и кусали друг друга за уши, и разгрызали черепа, и вырывали куски плоти, двигаясь как единое целое и раскалывая деревянный пол под собой громовыми раскатами. Гленн перебросил Бирна через всю комнату, и тот врезался в картину в рамке, сбив ее со стены, но Бирн отскочил от противоположной стены обеими ногами и метнул свое тело как стрелу, впившись когтями в Гленна. Они катились и ревели. Гленн становился все сильнее, под действием колдовства Джаспера, он поднял Бирна над головой и ударил его телом о стол маршала, расколов его пополам и отправив сломанную доску в спину Бирна. Боль охватила его, но он успел вовремя увернуться, когда Гленн прыгнул, и Гленн врезался в остатки стола. Бирн схватил его за лодыжки и крутанул, отправив Гленна в полет через входную дверь станции на улицу.