Иван Катавасов - Коромысло Дьявола
По мнению фотомодельной, высокой и стройной супруги босса, пять коренастых венесуэльских бандитов, два субтильных коммерческих директора, кряжистый спецназовец и грудастая девица, днем и ночью готовая обслуживать клиентов, прекрасно дополняют друг друга. Домашний учитель в этой компании был бы, верно, лишним.
Да и сыну ее с этими обормотами-компаньерос делать нечего. Потому и обедал мальчик Ваня Рульников сегодня отдельно от гостей.
«Элегантный красавчик Филька Ирнеев удивительно дипломатичный мальчонка. Как это у него получается по отдельности черт знает что предвидеть и предчувствовать?
Заняться б ему в первую голову бизнесом, давно я ему говорила. Давно бы, лопух, первый лимон баксов себе на коньячок заработал…»
— 2 -Арматор Вероника работала и руководила известной, многоуважаемой и солидной многопрофильной медицинской фирмой. Туда и устремился рыцарь Филипп без опоздания к намеченному часу к шести пополудни.
Первоначально и естественно Филипп из визитной карточки с одним лишь именем Вероника под развесистым логотипом «Трикон», извлек весьма поспешный вывод о бизнесе молоденькой феи в бирюзовом платьице. Он очень внимательно рассмотрел ее мультимедийную визитку на смартфоне. «Понятненько, кто она в этом самом «Триконе». Отвечает, воркует фея-дриада Ника по телефону или мило улыбается клиентам-пациентам из-за монитора».
Потом же прецептор Павел представил ему ее значительно официальнее с именем, отчеством и многое о чем говорящей деловой фамилией. Как ни был ошеломлен в тот инициирующий вечер Филипп, все же образ бизнес-леди, соответствующий действительности, довольно скоро сложился в его сознании. «Ага, рад с вами познакомиться, достопочтенная Вероника Афанасьевна Триконич. В миру, по всей видимости, хозяйка того самого лекарского достоименного «Трикон-В». Конкретная демонстрация максимально здорового образа оптической жизни в нашей местности. Скажем, неувядающая юность и девичья краса с 1913 года…»
На место Филипп прибыл вовремя, когда по окончании рабочего дня в главном поликлиническом офисе «Трикон-В», да и во многих ему подобных присутственных местах, совершаются обыденные конторские чудеса. Раз-два, и нет никого. Будто и не было только что наплыва суетливых лекарей в белом, медсестер, санитарок, пестрых клиентов-пациентов, больных и здоровых. Сейчас пустынно и безлюдно.
Здесь вам не городская бесплатная поликлиника-толкучка. Тут даже уборщицы и техперсонал появляются попозже. Когда знающие себе прейскурант, цену врачи и доктора закончат работать с вечерними ВИП-клиентами и очень важными пациентами, только тогда станет возможным готовить медицинские офисы к новому рабочему дню.
Мимо регистратуры, приемного покоя, охраны, двух хорошеньких медсестричек, заботящихся о добром толстом господине и его раздобревшей супружнице, Филипп промелькнул незамеченным. Взбежал по лестнице на шестой этаж и столь же невидимо и неслышно скользнул в кабинет исполнительного директора Триконич В. А. за спиной у скучливой и тоскливой дылды-секретарши, вставшей, чтобы закрыть дверь, почему-то отворившуюся. Ведь никто будто бы не входил в директорскую приемную?
— Скажу, явился ты, не запылился. Выглядишь чистеньким. Без малейших эманаций чего-либо сверхрационального. В секулярном облике умеешь себя прикрыть. Хвалю… — по-арматорски всмотрелась в гостя Вероника. — Добро пожаловать в мой скромный храм здоровья и долголетия, рыцарь Филипп.
Против его ожиданий, она встретила его не в белом вицмундирном халате, но в светло-зеленом хирургическом и техническом одеянии. Включая туфельки, колготки и шапочку.
— Выглядишь истой богиней-целительницей, Ника. Страждущий пациент приветствует тебя, о Гигиея, дочь Асклепия.
— Но-но, неофит, попрошу без оскорбительных намеков на мой божественный возраст. Мне вот-таки не две и не три тысячи лет, рыцарь.
Пошли, грубиян, займемся санитарно-гигиеническими мистериями.
Вслед за Никой Филипп прошел через ее приватные апартаменты с диванами, креслами и вошел в панорамное зеркало, закрепленное на противоположной стене.
— Неплохая голографическая проекция, не правда ли?
— А если кому-нибудь захочется потрогать свое изображение?
— Тем хуже для него — получит хороший болезненный электроразряд от незаземленной статики. Замок, кстати, ольфатический, пропускает только лиц с классифицированным запахом тела.
— Даже после бани?
— Феромоны не смоешь, Филька. Кожно-гуморальный экссудат. Учи латынь, неофит. Докторов понимать будешь. Оно полезно.
— Мне романских языков для того достаточно.
— Тоже годится. Шагай, полиглот, вон туда за ширму и раздевайся. Опосля по сторонам глазеть будешь.
В личной лаборатории арматора Вероники даже у рыцаря Филиппа удивленно полезли на лоб брови и разбежались глаза. Вряд ли кто-нибудь смог сразу, с ходу все распознать и разобраться в невиданном разнообразии и множестве оборудования, вне всяких сомнений предназначенного для продвинутых медико-биологических исследований. Мало, конечно, таких, но у любого мужчины с правом допуска и у некоторых женщин, кто впервые сюда попадал, наверняка, прежде всего приковывала взгляд великолепно исполненная статуя обнаженной богини посреди обширного лабораторного зала.
«Хорошая мысля приходит опосля». Раздеваясь к врачебному осмотру, Филипп сообразил, кого же ему напомнило это гладкое бело-розовое мраморное тело. Несомненно, саркастическая постмодернистская пародия на тяжеловесную бабищу Афродиту по мотивам Праксителя. Та же античная поза и такая же драпировка на бедрах, заплетенные в косы волосы короной на голове…
Но у этой современной богини любви тонкий стан, грациозные бедра, изящные руки, высокая грудь в два, нет, в четыре раза больше. Нисколько не похоже на две сиськи жирненького мальчика, имеющиеся в скудном наличии у древнегреческого оригинала. Ко всему прочему складки беломраморного драпри соблазнительно приоткрывают розовую интимную женственность, высоко поднятую в замечательной двойной округлости.
«Ту древнюю бабенцию, натурщицу Праксителя, нонче едва ли допустили б к предварительному отборочному этапу межрайонного конкурса сельской красоты. Но эта моделька, пожалуй, могла бы пробиться в финал «Мисс Вселенная». Если, конечно, материал во плоти не хуже исполнения…»
Секунду подумав, Филипп разделся до конца. Аккуратно сложенную на круглом табурете белую набедренную повязку-юбочку он решил проигнорировать.
— Что, не нашел ничего лучше, как порадовать бабулю Нику этой мужественностью? Что ж, буду любоваться мужской красой и гордостью.
