Таня Хафф - Дым и зеркала
— Нет! Это нечестно! — На лице Бренды отражалась внутренняя борьба, когда она пыталась повернуть обратно. — Я могла бы его заполучить!
Но зов бального зала оказался слишком силен.
Касси и Стивен были в безопасности в ванной комнате, своем постоянном убежище. Бренда и Хартли еще не участвовали в «повторных показах», которые сделали бы их опорным пунктом столовую, а Том… Кто, к дьяволу, знает.
Тони слышал протесты Бренды до тех пор, пока не померкли огни. Потом Фостер снова очнулся: он стоял на коленях, кашлял и дрожал на краю круга света, отбрасываемого фонарем.
— Тони?
«Эми. Она рядом с ним».
Не в силах выпрямиться, он только повернул голову. Женщина стояла на одном колене и рассматривала его так, будто была саперной командой, а он в любой миг мог взорваться.
— Все живы? — прокашлял парень.
— А ты в порядке?
— Я первый спросил. — Улыбка не слишком ему удалась, но, кажется, Эми ее оценила.
— Мэйсону слегка досталось. Эшли перепугалась этого «пошли танцевать» и пнула его по яйцам. Ты знал, что она играет в футбол?
Для Тони это была новость.
— Так вот, эти штучки у нашего Бекхэма[50] слегка помяты, можешь мне поверить. Маус свернулся клубком. Зев помешал Брианне убежать, подняв ее над полом. Остальные последовали твоему совету и сели на Ли и Кейт. Между прочим, это полная невезуха, но я, похоже, не имею никакой экстрасенсорной чувствительности.
Должно быть, Тони приподнял брови. Ему все еще было так холодно, что он не был в этом уверен.
— У тебя вообще нет никакой чувствительности.
— Укуси меня за зад.
Эми придвинулась ближе, подхватила его под руку и спросила:
— Ты замерзаешь. Что случилось?
— Призраки. Бренда, Хартли и Том. Бальный зал позвал их. Они протанцевали сквозь меня.
— Что сделали?..
— Кажется, это был тустеп.
— Откуда, к дьяволу, ты знаешь, на что похож тустеп?
— Танцевальный клуб. — Фостер постарался не обмякнуть на руках Эми, и ему это почти удалось.
— Танцевальный клуб для геев? — прокряхтела она, помогая ему снова сесть.
— Ага. Я ходил туда со своим бывшим.
— Другой причины я просто и придумать не могу. А что это на полу?
Тони поднял левую руку. Блеснуло серебро. Он хотел наклониться, но Эми его остановила.
— Ты расквасишь себе нос. Я сама подниму.
Четыре кольца. Две сережки. Металл слегка заиндевел.
— Кажется, они больше не работают.
— Да неужто? Уберу-ка я их с глаз долой. — Она так и сделала, сунула украшения в карман брюк и встала. — Ладно. Пора подниматься.
— Вообще-то мне и внизу хорошо.
— Значит, ты доберешься до задней двери ползком, мистер Мерлин?
«Верно. Задняя дверь».
Тони вздохнул и позволил Эми поднять себя на ноги.
Дрожь все не проходила, но, не считая этого, он чувствовал себя неплохо. Ему не хотелось поворачиваться и оказываться лицом к лицу с людьми, голоса которых он слышал за своей спиной. Они то усиливались, то затихали, обвиняли, скулили. Но парень знал, что выбора нет.
— Второй фонарь мне не понадобится, — сказал он.
Разговоры прекратились. Кейт зверем смотрела на Сайлина и Павина, пока те ее не отпустили. Маус продолжал лежать на полу в позе эмбриона. Тони считал, что это лучшая реакция для парня, который однажды в кулачном бою одолел медведя. Конечно, этот громила имел перевес. У медведя не было кулаков… Но этот вопрос оставался спорным. Сордж стоял рядом с Маусом.
Покрасневший Мэйсон все еще прикрывал свое мужское достоинство. Зев теперь держал возле себя обеих девочек и смотрел на всех с вызовом. Пусть только кто-нибудь попробует тронуть его подопечных!..
Ли стоял между Питером и Адамом. Ресницы актера слиплись в черные треугольнички, окровавленная рубашка валялась рядом на полу. К сожалению, кровь Бренды просочилась через нее и запачкала белую футболку, которую Ли носил под рубашкой.
«Дерьмо! А где Тина?»
Потом Тони увидел ее у дверей. С мокрыми от слез щеками она смотрела вниз, на Эверетта…
— Как он?..
Тина покачала головой, не поднимая глаз, и сказала:
— Все еще дышит.
«Что ж, ура. Но плакать из-за этого забавно».
— Тебе не понадобится второй фонарь? — напомнила Эми и пихнула парня острым локтем в ребра.
— Да. Э-э… «Повторные показы» идут быстрее, поэтому я просто пойду, когда зажжется свет.
— Один ты не пойдешь. — Режиссер покачал головой.
— Питер…
— Тони! — В улыбке Хадсона не было ни намека на юмор и очень мало терпения. — Позволь мне повториться, чтобы ты понял. Один ты не пойдешь.
— Прекрасно. Эми…
— Она останется здесь. По тем же причинам, что и раньше. Ли…
— Ни в коем случае. Он…
«Он совсем потерял голову».
Но Тони не мог сказать этого вслух.
Когда он подошел поближе, Питер понизил голос, но не для того, чтобы их не подслушали, потому что сейчас им только секретов и не хватало. Он хотел создать иллюзию доверительной беседы.
— Ли нужно на что-то отвлечься. Ему ни к чему сидеть тут и… — Питер помолчал, подбирая нужные слова и отвергая варианты. — Да, и думать. К тому же он ходил с тобой в каждую вылазку, и вы всегда возвращались. Сейчас мне это кажется хорошим знаком.
— Да, конечно, но…
— Вы возьмете второй фонарь. — Теперь Питер говорил чуть громче, чем обычно, своим режиссерским голосом. — Ты получишь свой ноутбук и придумаешь, как всех нас отсюда вытащить.
«Даже Тома, Бренду и Хартли?» — Этого он тоже не мог сказать вслух.
Может, Питер прочитал такую мысль у него на лице.
— Всех нас, — повторил он. — Шевелись. Ли! Ты идешь с Тони.
Голос Питера, обыденность ситуации — режиссер отдавал распоряжения! — заставили Николаса встрепенуться и встать.
Тони сдался. «Повторные показы» шли все быстрее, но он надеялся вернуться задолго до того, как снова оживет бальный зал.
— Вы уверены? — тихо спросил Фостер, когда Ли подошел к нему.
— Питер прав. Мне нужно чем-то заняться.
— Понесете фонарь?
— Конечно.
Они уже добрались до двери столовой, когда Тони понял, что им следовало пойти другим путем. Он остановился на пороге, но Ли ухватил его за руку и потащил за собой.
— Это просто комната с кровью на полу. И все.
«Если бы Николас не сжимал мою руку с такой силой, что почти прервал в ней кровоток!..»
Тони добавил это обстоятельство к удлиняющемуся списку вещей, которые он не мог сказать вслух.
— Она разозлилась бы из-за крови.
«Она. Бренда».
Парень бросил быстрый взгляд в сторону темной подсохшей лужицы и спросил:
