Лаура Уиткомб - Призрачная любовь
— Девушка из другой школы написала заявление в полицию. Два приятеля Билли изнасиловали ее. А он стоял рядом и смотрел, как они это делали.
Перед моими глазами промелькнул образ девушки в форме черлидера. Я вспомнила, как она смотрела на Джеймса, пока подруга не увела ее прочь.
— Тебя посадят в тюрьму?
— Они хотят, чтобы я дал показания против этих парней.
Его руки были холодными, как лед.
— Но я не помню, что там происходило. Я тогда еще не вошел в это тело.
Мне хотелось посоветовать ему: «Расскажи им то, что они хотят услышать». Но я знала, что он не будет лгать.
— Я должен вернуть дух Билли в его тело, — сказал Джеймс.
Он посмотрел мне в глаза и отступил на шаг:
— Подожди меня в парке у статуи оленя.
— Митч разрешит тебе выйти?
— Нет.
* * *Я сидела на постаменте статуи. Детский голос заставил меня вскочить на ноги:
— Мама! Мамочка!
На парковых качелях сидел маленький мальчик. Его счастливое лицо сияло, как полная луна. Он со смехом вскидывал ноги вверх, но качели по-прежнему оставались неподвижными. Он посмотрел в моем направлении и, видимо, решил показать свой твердый характер. Малыш упорно отклонялся назад и пригибался вперед. Качели не двигались. Тогда он спрыгнул с них и убежал. Его белая куртка мелькала за деревьями, словно улетавший светлячок. На меня накатила тошнотворная слабость. Я снова села и ухватилась рукой за железную ногу оленя. Примерно через десять минут на аллее появился Джеймс. Он протянул ко мне руки, и я побежала к нему. Мы молча направились к автобусной остановке. Там, в его крепких объятиях, я умоляла небеса скорее направить к нам автобус. Мне было страшно смотреть на дорогу, потому что я боялась увидеть ржавую машину. Джеймс прижимал меня к себе. Я не чувствовала холода, но мои зубы все равно стучали.
— Родители Дженни думают, что я любовница мистера Брауна.
— Что? — вскинув голову, воскликнул Джеймс.
— Я совершила кучу ошибок.
— Скажи им, что ты любишь меня.
Я хотела напомнить ему, что мне было только пятнадцать лет. Но прошло мгновение, и я прижалась лицом к его шее, вдыхая запах волос, соленого пота и цветочного мыла — неописуемый аромат моего Джеймса.
Наше бегство осталось незамеченным. Мы сели в автобус. Джеймс долго изучал схему маршрутов, приклеенную к стенке над сиденьями. Казалось, он искал на ней секретные инструкции о том, как заманить Билли обратно в его тело.
15
На этот раз, когда мы с Джеймсом расписывались в книге посетителей, я внесла в графу свое прежнее имя — Элен, а не Дженни. И затем добавила Лэмб — фамилию моих родителей или мужа из той жизни, которую я не помнила. Вставив авторучку в пластмассовый колпачок, я последовала за Джеймсом. В коридорах госпиталя пахло супом и кофе. Когда мы вошли в палату, мать Билли сидела в кресле на колесиках. Ее босые стопы лежали на коленях Верны. Старая подруга аккуратно красила ногти женщины бледно-розовым лаком. Мы остановились на пороге.
— Так-так! — с улыбкой сказала Верна. — Я вижу, непослушный кот снова выбрался из мешка.
Джеймс подошел к матери Билли. На ней был желтый халат с маленькими розами.
— Если бы я не притворялась, что вам нужно подвозить меня в госпиталь, — сказала Верна, — Митч вообще не приезжал бы сюда.
Джеймс не слушал ее.
— Кто твоя подружка?
— Меня зовут Дженни, — представилась я.
— Верна, вы же знаете, как наркотики могут влиять на мозг подростка? — спросил Джеймс.
— Конечно, милый, — простодушно ответила женщина.
Он посмотрел на нее со смущенной улыбкой:
— Вы лучшая подруга мамы, не так ли?
— С восемнадцати лет.
— Тогда расскажите мне, что с ней случилось. Я почти ничего не помню.
Немного подумав, она кивнула:
— Твой отец ушел в запой. Митч был на работе и не мог защитить вас с матерью. Пьяный дуралей сначала бил ее руками, а затем взял подставку для книг. Он уже не контролировал себя.
— Почему я не вмешался?
— Милый, — с укором сказала она. — Тебе было двенадцать лет. Когда ты начал кричать, он выбросил тебя в окно.
— Наверное, Митч винит меня в этом. Я прав?
Его вопрос заставил Верну нахмуриться. Она закрыла флакон с лаком и строго посмотрела на него:
— Нет, Билли. Митч думает, что, будь он дома, ему удалось бы утихомирить отца.
— Как зовут маму? — спросил Джеймс.
Мы оба уже слышали ее имя. К сожалению, я тоже не запомнила его. Верна выглядела немного встревоженной:
— Сара.
Она опустила ноги неподвижной женщины на пол и отошла назад. Джеймс встал перед коляской на колени.
— Сара, — прошептал он. — Билли не умер. Я сохранил ему место. Но я не знаю, как позвать его обратно.
Сжав в ладонях ее правую руку, он попытался заглянуть ей в глаза. Голова Сары склонилась на грудь. Губы безвольно отвисли.
— Помогите мне, — попросил Джеймс.
Я молилась, чтобы он получил какое-нибудь сообщение. Верна выглядела смущенной и напуганной.
— Пожалуйста, подскажите мне, — продолжил Джеймс. — Что мне нужно сделать?
Верна повернулась ко мне, но я не могла ответить на ее безмолвный вопрос.
— Прошу вас. Хотя бы намекните.
Джеймс поднес правую руку Сары к своему лицу.
— Покажите, что мне нужно сделать.
Мать Билли была неподвижной, как восковая кукла. Но я заметила, что ее левая рука начала слегка подергиваться.
— Что происходит?
В голосе Верны чувствовался страх. Я пристально наблюдала за дрожавшей рукой Сары. Ее обручальное кольцо поблескивало в свете люминесцентных ламп.
— Смотри, — сказала я.
Джеймс проследил за моим взглядом и тоже увидел едва заметные подергивания. Он прикоснулся пальцем к кольцу, и рука перестала дрожать:
— Спасибо, Сара.
Поцеловав ее ладонь, он повернулся к Верне.
— Где держат моего отца?
— В Клисане.
Ее глаза блестели от слез.
— Митч никогда не брал тебя туда?
— Где это? — спросил он.
— Сразу за Менло-Парк-Плаза.
Верна потянулась к сумочке:
— Я отвезу вас.
— Нет, — сказал Джеймс, взяв меня за руку. — Пожалуйста, оставайтесь здесь. Саре нравится ваша компания.
Мы торопливо вышли из палаты. Верна с тревогой смотрела нам вслед. Когда мы подходили к парковке, за которой находилась автобусная остановка, я оглянулась и увидела через стеклянную дверь, что Верна уже спустилась в фойе. Она просила телефон у девушки-администратора.
* * *Первые два квартала Джеймс стоял рядом с водителем, и тот объяснял ему, где лучше пересесть на другой автобус. Позади меня сидел мужчина с ребенком на руках. Малыш устало рыдал, и его неумолкающий плач вызывал болезненную резь в моих костях. Будучи Светом, я редко слышала хныканье маленьких детей. Теперь же каждый всхлип пульсировал колючим эхом в моей голове.
