Мария Бережная - Дом без номера
Она продает цветы у входа на погост. В любой день, в любое время года и при любой погоде у нее есть свежие белые хризантемы. Коломбине бы продавать их на улицах города, около театров или ресторанов, – там захмелевшие от любви веселые кавалеры скупили б у нее все букеты для своих дам.
Слова «кладбище» и «Коломбина» не должны стоять в одном предложении. Они вообще не должны быть рядом – ни в одном месте, ни в одном времени. Но пока так получается. Пока.
У него – черные ворота и серые дорожки. У нее – легкомысленные пепельные кудри, смеющиеся голубые глаза и ямочки на щеках.
Даже имя такое пафосное, заковыристое, мама подарила ей шутки ради. Первые двадцать лет Коломбина упрямо отзывалась только на Кристину, а потом подумала: зачем? Ведь это не ее назвали в честь героини, а героиню – в честь нее.
Правда, об этом знает только она. И кладбище.
На кладбище много черного, серого и белого цвета. У Коломбины – желтое пальто зимой, весной и осенью, а летом – разноцветные платья, расшитые цветами. И свежие белые хризантемы. Даже в самую сильную жару на их лепестках блестят капельки росы.
Коломбине на вид лет двадцать-двадцать пять. Но те, кто часто здесь бывает, скажут вам, что три десятилетия назад она уже стояла у ворот с цветами. И выглядела точно так же. Знающие люди могли бы поведать, что Коломбина привязана к кладбищу невидимыми оковами, но этих людей уже нет в живых.
Возможно, когда-то она была громкоголосой цветочницей, торговала фиалками и заражала всех своим оптимизмом. Может, именно она продала Аннушке охапку мимозы, из-за которой та не удержала бидон и разлила масло. И не она ли подарила Воланду белую розу? Он носил цветок в петлице и обожал за особенно тонкий, нежный аромат…
Коломбина вам вряд ли ответит, для нее главное – сейчас. «Когда-то» не существует, она его даже не помнит.
Она всего лишь продает цветы у входа на кладбище, и ее белые хризантемы дарят радость живым и покой ушедшим.
Потому что в ее душе живет музыка.
Возможно, когда-то Коломбина пела и танцевала (и в те дни наверняка продавала радужные фиалки и колокольчики), но сейчас научилась загонять музыку внутрь и подолгу удерживать ее там.
Когда же музыки становится слишком много, девушка начинает негромко напевать. Она напевает, когда поднимает и ставит деревянный ящик – вечный трон для продавца цветов. А когда раскладывает букеты, ее руки двигаются в такт мелодии, словно Коломбина танцует.
В такие дни она по утрам ласково пробегает пальцами по завиткам и линиям кованой ограды кладбища, отбивая стаккато. Вечером, собирая непроданные букеты, она движется плавно и величаво, точно в менуэте. Со стороны может показаться, что она разминает затекшие ноги, потягивается после тяжелого дня. Но мы-то знаем, что она танцует!
Тяжело удерживать музыку внутри. Ведь Коломбине подарено всего двенадцать ночей. Только двенадцать ночей в году Коломбина может играть.
Она доходит до развалин часовни. На каждом уважающем себя кладбище обязательно должна быть хоть одна полуразвалившаяся часовня. А лучше две – чтобы у призраков был выбор. Коломбина легко забирается по балкам под самый купол и достает из кармана флейту, которую когда-то сделал для нее…
Неважно, кто ее сделал «когда-то»; гораздо важнее – кто на ней играет сейчас.
Коломбина прикрывает глаза и осторожно, медленно распахивая душу, нота за нотой выпускает из себя мелодию. Если затаить дыхание, можно услышать, как рвется призрачная материя, что так долго удерживала музыку.
Мелодия, пока беззвучно, заполняет всё вокруг. Как это возможно? Представьте себе тесто. Оно еще бесформенно, но вот его касаются руки повара – и на свет появляются вкуснейшие торты, пирожки и тарталетки, дразнящие и искушающие. Конечно, это можно сравнить и с куском глины в руках скульптора, но будет не так вкусно, правда же?
Когда мелодия заполняет часовню, Коломбина берет флейту и начинает играть. Теперь она совсем закрывает глаза, растворившись в музыке.
Музыка Коломбины бывает тонкой и прекрасной, а порой становится мощной, завораживающей и пугающей. Флейта то призывает в бой так, что может дать фору любой трубе, то плачет и жалуется; то окутывает нежностью, то наполняет душу страхом.
Эта мелодия – жизнь.
Оглянитесь! Только осторожно – не спугните их. Все, кому так недостает жизни, пришли послушать Коломбину.
Она сидит на балке, прислонясь к стене: одна нога подогнута, другая покачивается в воздухе, – и играет.
Часовня в эти ночи всегда переполнена: призраки расположились внизу на камнях и плитах надгробий, кому не хватило места – витают под потолком или покачиваются на стропилах. Они слушают, перешептываются и одобрительно кивают Коломбине.
Она не кажется чужой среди них. А они чувствуют себя немножечко живыми.
Только двенадцать ночей в году Коломбина дарит призракам давно умерших людей ощущение жизни. Всё остальное время она продает белые хризантемы.
Когда-нибудь Коломбина продаст или подарит последний букет, или цветок, или венок – и это закончится. Больше не появятся у ворот свежие хризантемы, и никто не будет танцевать по утрам, касаясь пальцами ограды кладбища.
Когда-нибудь…
Глава 58
Бродяга вернулся – и, как всегда, вовремя!
Хорошо, когда есть с кем посоветоваться, а потом вместе помолчать на скамейке…
– Нет, ну почему меня не сделали ангелом, соединяющим сердца? Спасающим жизни? Утешающим больных?
– Радуйся, что тебя не сделали ангелом, переводящим бабушек через дорогу.
– Наставник!
– Всё. Иди работай!
«Прекрасно. И с чего мне, интересно, начать работу? Проверить всех мобильных операторов?» – ворчал про себя ангел с забавным именем Мобик.
– А имя-то какое дурацкое дали! – буркнул он вслух, когда начальство оказалось уже далеко.
– И гляди у меня – не больше десятки на телефон, чтобы не было перерасхода! – прогремел в голове Мобика голос никогда не спящего наставника.
– Так точно! Не больше десятки, – еле удержавшись от того, чтобы добавить «сэр», проворчал ангел.
Всё утро он бродил по городу, прислушивался, приглядывался. Быть ангелом на земле непросто. Самое сложное – вовремя понять, когда человек зовет на помощь, но вполне может справиться сам (тогда его нужно просто подтолкнуть), а когда он действительно бессилен. Совсем. Без вариантов.
Всё утро новоиспеченный ангел встречал своих, как он считал, более удачливых собратьев. Вот, вытирая вспотевший лоб рукавом, выходит из метро коллега, спасающий кошельки. Ему, впрочем, Мобик не завидовал: работа – только успевай вертеться, и всё равно не везде поспеешь.
