Юрий Петухов - САТАНИНСКОЕ ЗЕЛЬЕ
– У-У-УУУ! – взвыл Сергей.
И сорвал ковер со стены. Потом опрокинул книжный шкаф. Не помогало. Никто, похоже, не собирался звать служителей порядка и усмирять буяна. Где соседи?! Сдохли, что ли?! И-ех! Сергей терял остатки сил.
– Все! Прощайся с жизнью!!!
Он выволок упирающуюся толстушку из-за кресла, ухватил левой рукой за волосы, а правой начал сдирать с нее халат. Сзади что-то прогремело. Сергей обернулся – это очухавшийся толстяк, вопя и стеная, забыв про все на свете, убегал из собственной квартиры. Ну и черт с ним!
– Изнасилую!!!
Сергей разодрал халат в клочья, и толстушка осталась в одних трусиках, присела, прижала руки к грудям, прикрывая их, тихо-тихо заскулила. Сергей дернул ее за волосы вверх – и толстушка покорно выпрямилась, отвела руки – тяжелые полные груди колыхнулись, застыли, уставившись на Сергея темными набухшими сосками. Толстушка подняла руки вверх, и груди у нее приподнялись, опять заколыхались. Но Сергей пересилил себя – дело прежде всего.
– Милиция! Насилуют!!! – заорал он изо всех сил. – На помощь!!!
И, подхватив толстушку обеими руками, вскинул ее под люстру, поймал в объятья, бросил спиной на диван, рванул за край трусиков – те слетели жалким обрывочком, обнажая крохотные остаточки еще не обнаженного тела. И опять все округлости толстушки пришли в движение, зазывно маня. Сергей застонал. Нет! Только не это!
– Милиция, мать вашу!!! – завопил он. – Тут же насилуют! Ну где вы!!! Карау-у-ул!!!
Толстушка лежала и глядела на Сергея темными любопытными глазками. Она не прикрывалась, не дергалась – похоже, ей было очень интересно, на самом деле ее сейчас насиловать начнут или этот чокнутый обманет? Толстушка раздвинула ноги, вздохнула томно... И Сергей не выдержал, бросился на нее, погружая руки в трепетную сладкую плоть.
И в это время сзади прозвучало брезгливо:
– Кто милицию вызывал?
– Насилуют!!! – завопил Сергей по инерции. И сделал попытку вскочить. Толстушка его удержала, обхватив пухленькими ручками за шею.
– Кто кого насилует? – переспросил милиционер.
– Заберите меня! Заберите!!! – Сергей вырвался, вскочил на ноги.
– Вы вот что, граждане, – процедил милиционер, – не дурите! Меня б так насиловали! И вообще – ишь чего захотели! Заберите их, понимаешь! Совсем избаловались! Всех не перезабираешь, мест не хватит! Развелось тунеядцев, все на дармовые харчи хотят! Прощайте, граждане!
– Я тут все перебил! Я рецидивист! Убийца!!! – надрывался Сергей. Ему было плохо – все лопалось, все труды шли прахом.
– Сами, сами разбирайтесь, граждане, в ваших семейных делах!
В дверном проеме вдруг показалась жирная и мокрая фигура в цветастых сырых трусах, фигура дрожала, мычала, трясла головой и тянула скрюченный палец в сторону Сергея.
– И-и-и-и-иии! – выдал на верхней ноте толстяк.
Милиционеру он чем-то не приглянулся.
– А этого забрать! – скомандовал он. – Нечего по улицам в одних трусах шастать! Перед иностранцами стыдно!
Двое дюжих дружинников, таившихся до того во тьме разгромленной прихожей, ухватили толстяка под руки и выволокли на улицу. Хлопнула входная дверь.
– Ну, и что теперь делать будем?! – сердито спросил Сергей у толстушки и грозно пошевелил бровями.
– Продолжать, – ответила та с придыханием, вытягивая розовые губки.
И они продолжили.
К вечеру толстяка, разобравшись, выпустили. Он пришел весь несчастный и будто побитый. Толстушка ему добавила пару оплеух. Сергей извинился и ушел.
Он плелся по пустынным ночным улицам, плелся в последний дом, к последнему приюту – к милому и ласковому Ирунчику. Экспериментировать он больше не желал. Знал, что даже если разгромит полгорода и перебьет тысячу его жителей, все равно его не посадят, ничего с ним не сделают – видно, законы замкнутого цикла сильнее в стократ обычных законов! И нечего тогда шутить с ними!
По дороге он свернул к сугробу. Молча постоял у него минут пятнадцать. Сугроб напомнил ему оплывшее и потемневшее надгробие. Это было неприятно, более того, страшно, но Сергей стоял. Потом он запустил руку в карман, выгреб гильзы и шип, швырнул их в грязный заплеванный снег. Резко развернулся. И пошел туда, где его всегда ждут.
За полкилометра до цели к нему привязался какой-то шкет. Мальцу было от силы семь или восемь, но вел он себя вызывающе нагло.
– Дай рупь, дядя! – потребовал он плаксиво и вместе с тем зло. – Дай, кому говорю!
– На! – Сергей швырнул ему первую подвернувшуюся под руки купюру. – Только отвяжись!
– Ого! Червонцами бросаешься?! – удивился малец. И присвистнул.
Из какой-то темной дыры выплыли три тощих тени. Сверкнула сталь ножей.
– Постой, паря, разговор есть, – прохрипела одна.
– Забирайте все! – Сергей выворотил карманы – асфальт покрылся красными, синими, зелеными и желтыми бумажками. – Берите, не жалко!
Малец бросился подбирать. А трое тощих застыли, пяля глаза. Они были в недоумении. Лишь первый не оплошал.
– Э-э, нет, паря! Видать, у тебя еще есть! Скидывай одежонку!
– И его, сумку сюды давай, значит, скорее! – добавил второй.
Сергей наотмашь звезданул его кулаком в лоб. Тощий плюхнулся наземь. Возле щеки сверкнула узкая полоска стали. Но поздно! Сергей ногой врезал поддых первому. И тут же ребром ладони уложил третьего – шея у того оказалась совсем хлипкой.
– Уйде-е-ет!!! – заверещал малец.
Сергей бросился бегом по знакомой издавна улице, мимо каменного лысого истукана на площади, мимо вырубленного, вывезенного в Финляндию скверика, мимо жалких желтых халуп, мимо пивнушек, автопоилок, яслей и детсадов. Он несся, сломя голову. И догнать его было невозможно.
Тощие быстро отстали. И Сергей понял – эти местные! эти не из той команды, о которой он подумал, совсем не из той! И он громко, в голос расхохотался. Будто камень с груди упал. Последние метры он прошел медленно, бравируя, расправив плечи и высоко вскинув голову.
Ира открыла сразу, после второго стука. Звонок не работал, видно, на ночь электричество на лестничной площадке отключали. Да только Сергей привык уже во тьме да все кулаками.
– Явился, подарочек! – воскликнула она, улыбнулась, обнажая ряд ровных белых зубов.
Она была хороша как никогда. Она была сегодня просто чудом, самим совершенством!
– Явился, – подтвердил Сергей. И обнял ее, зарыдал в плечо.
– Ты чего это?! – удивилась Ира. Она никогда не видела его таким несчастным и жалким.
– Приютишь на часик?
– Да хоть насовсем оставайся! – Она как-то странно поглядела на него. И тут же опустила глаза.
Сергей разделся, прошел на кухню. Достал из холодильника первое попавшееся – кусок высохшего сыра. Принялся жевать. Но сыр не лез в горло, застревал комком.
