Ольга Крючкова - Прелат
– Привал! Надо перевести дух… Вероятно мы оторвались от погони, если она вообще была…
Он участливо посмотрел на израненных командора, Гонсалеса и уцелевших наёмников. Их мучила нестерпимая боль и жажда. Рене – единственный, кто вышел из этой переделке практически без единой царапины.
Командор с трудом опустился на землю.
– Вы – счастливчик, идальго. По сравнению со всеми нами вы – в наилучшем положении.
– Да, это так… Я чувствую себя неловко.
Гонсалес, пытавшийся перевязать ногу разрезанным на части рукавом камзола, иронически заметил:
– Дон Рене, вы меня право удивляете! Вы испытываете чувство вины за то, что эти ублюдки не перегрызли вам горло?
Рене промолчал. Он по примеру Гонсалеса оторвал рукава своего камзола, располосовал их кинжалом на части по длине, дабы перевязать командора. Неожиданно его осенило:
– Матерь Божья! А где же профессор?!
Все переглянулись.
– Упокой Господь его душу… – сказал один из наёмников и перекрестился. – Хоть и учёный муж, но храбрый был человек. Если не его дьявольский порошок, не известно, где бы мы сейчас были…
– Там, в лагере, нас обгладывали бы эти людоеды. – Цинично заметил Гонсалес.
– Да… Только они – не людоеды, а куда хуже… – сказал Рене, снимая с командора кирасу, дабы перевязать ему рану на груди.
– Отменный иберийский металл сделал своё дело: обезумевший дикарь едва не разрубил меня пополам… О-о-о… Идальго, умоляю вас… – наконец дон Рамирес не выдержал и застонал от боли. – Жаль Фернандо, он бы ещё нам пригодился. – Неожиданно командор встрепенулся: – Дон Рене, карта! Карта! Она лежала в кошельке, здесь… – Он схватился за пояс правой рукой – кошелька с картой на прежнем месте не было. – Всё кончено, я потерял её в пылу схватки.
– Командор! О чём вы думаете! – возмутился Гонсалес. – Мы едва избежали смерти! Мы все изранены!
Рене согласился с Гонсалесом.
– Надо пробираться к Сен-Филиппе. Увы, но нас слишком мало, дабы достичь Золотого города. По крайней мере, надо зализать раны…
– А что потом?! – негодующе воскликнул командор. – Карта потеряна.
– Ничего. Я отлично её запомнил… – уверенно сказал идальго, продолжая стягивать рану на груди командора тканью от своего камзола. – Вы хотите разбогатеть или нет?
Гонсалес рассмеялся, превозмогая боль в ноге.
– Из вас, дон Рене, получился бы отличный наёмник! Вы не боитесь идти до конца.
Невольно Рене снова вспомнил Мадлен и девочек, по спине пробежали мурашки при мысли о том, что с ней могут сделать те пришельцы из Серого мира: да он пойдёт до конца!
* * *Дон Рамирес сильно ослаб, хотя раны были и неглубокими, но причиняли ему нестерпимую боль при каждом движении. Рене подхватил командора, наёмники – Гонсалеса с двух сторон, ибо он мог лишь идти на одной ноге. И таким образом, они двинулись в путь.
Солнце озаряло вершины деревьев, из чего уцелевшие искатели приключений могли сделать вывод: настал полдень. От земли всё сильнее поднимались испарения, их мучила жажда, но, увы, воды не было. Наконец, Гонсалес начал терять сознание, видимо рана начала воспаляться, да ещё постоянно одолевали кровососущие насекомые, слетевшиеся со всей округи на сытную пирушку.
– Рене… – простонал командор. – Умоляю, давайте отдохнём…
Идальго помог командору присесть на землю. Тот же облокотился на дерево и впал в забытьи. Состояние Гонсалеса было не намного лучше: у него занялся жар, крупные капли пота струились по лицу.
– Чёрт бы побрал этот Золотой город… – бормотал он. – Чёрт бы его побрал…
Остальные наёмники пребывали в мрачном настроении: мало того, что они оказались без воды и пищи, так они ещё не были уверены, что выйдут из этого проклятого леса… и вообще когда-нибудь доберутся до берегов родной Испании.
Рене также одолевали невесёлые мысли: «Кажется, мы заблудились… Я не смогу найти обратной дороги в этих дебрях – я сбит столку… Неужели мы так и погибнем здесь, на чужой земле?» Он окинул взглядом своих компаньонов: да, зрелище было весьма удручающее…
Командор очнулся.
– Рене… – едва слышно пошептал он. – Мы сбились с пути?
Идальго молчал. Наёмники зло посмотрели на него.
– Где твои способности, достопочтенный дон? – прорычал один из них и схватился за меч.
– Хочешь битвы?! – вспылил Рене. – Что ж, ты её получишь! – он выхватил меч и направил его на наёмника. Но тот не смутился и принял вызов.
– Перестаньте! – из последних сил приказал командор и закашлялся. – Неужели вы хотите сдохнуть здесь, так и не добравшись до золота?!
– Какого золота, командор?! Мы попали в западню! – взревели наёмники. – Это проклятая земля!
– Если вы перебьёте друг друга, то вряд ли вообще доберётесь до Сен-Филиппе… – резонно возразил дон Рамирес.
Неожиданно наверху деревьев что-то зашевелилось, наёмники тотчас притихли и опустили мечи.
– Это ещё что? – испуганно прошептал один из них.
– Видимо, зверь… – предположил Рене и пожалел, что в пылу сражения потерял свой арбалет, который не раз сослужил ему верную службу. Он машинально нащупал метательные ножи на поясе. – Его привлёк запах крови.
Наёмники быстро посовещались и… бросились бежать, оставив Рене, командора и бредившего Гонсалеса на произвол судьбы.
– Ублюдки! – бросил Рене им вслед. – Что б вас сожрали местные волки! – если здесь таковые водятся…
Идальго напрягся, ожидая, что животное набросится на него сверху. Но время шло, а оно почему-то медлило…
Наконец животное перепрыгнуло на другое дерево. Рене успел разглядеть его: оно было похоже на крупную кошку. Кошка[114] легла на раскидистую ветку и, помахивая хвостом, с любопытством разглядывала Рене и его раненых спутников, словно размышляя: нападать ли не стоит?..
Кошка зевнула, обнажив клыки, не собираясь покидать своего удобного ложа. Рене сосредоточился и… не почувствовал опасности: вероятно животное проявляло простое любопытство.
– Что там, идальго? – слабо поинтересовался командор.
– Это кошка, только огромная. Похоже она уже отобедала, решила отдохнуть, а заодно и посмотреть на троих болванов.
Командор попытался рассмеяться, но тотчас закашлялся, грудь пронзила боль…
– Идёмте, командор. Надо двигаться вперёд.
– Вперёд? – удивился дон Рамирес. – Вы уверены, что мы на верном пути?
– Нет, – честно признался Рене. – Но сидеть и ждать смерти ещё хуже.
Последние слова возымели на командора магическое действие, он попытался подняться, и ему это удалось.
– Что с Гонсалесом? – спросил он.
– У него жар…
– Гонсалес обречён. Мы не можем бросить его… – внезапно командор проявил благородство.
