Дороти Мэкардл - Тайна «Утеса»
— Сокровища Кармел! — прошептала она едва слышно.
Мне стало жутко. Я старался отогнать мысль о тем, что мы пришли сюда не случайно, что-то привело нас в эту комнату, зачем-то было нужно, чтобы мы обнаружили эти вещи. Я ощущал рядом чье-то потустороннее присутствие. Я даже не сразу расслышал, что говорит Памела. Она повторила:
— У тебя есть спички? Что написано на флаконе?
В кармане моего халата нашелся коробок. Я зажег спичку и с трудом разобрал выцветшую надпись на флаконе, имевшем форму сердца: «Parfume Mimosee» [23].
Памела схватила меня за руку и, шатаясь, вскочила. Мы бросились вон из комнаты, заперли за собой дверь, и я спрятал ключ в карман. Пока я открывал парадную дверь, чтобы свежий ночной воздух выветрил запах мимозы, Памела сидела в холле на сундуке. Когда я снова закрыл дверь, запах исчез, но холл стал наполняться леденящим холодом.
— Ты что-нибудь видел? — прошептала Памела.
— Нет! И не желаю! Скорей! Бежим к тебе в комнату!
Памела была белее бумаги, она заколебалась, но ни на лестнице, ни на площадке никого не было видно, и мы поспешили наверх. Разожгли керосиновую печку, которая все еще стояла у камина Памелу трясло, она до сих пор сжимала в кулаке флакон.
— Он больше не пахнет, — удивилась она.
Действительно, от запаха и следа не осталось.
— Наверняка это вещи Кармел, правда? — спросила Памела робко и взволнованно.
— Боюсь, что сомневаться не приходится, — ответил я — Все это — непременные принадлежности испанских танцовщиц. Наверно, она позировала Мередиту в таком наряде. Конечно, это ее вещи.
И вдруг Памела воскликнула:
— Посмотри, что у меня с пальцами.
Она протянула мне правую руку, в которой сжимала флакон. Три пальца омертвели и стали как восковые.
— Возьми его у меня, — попросила Памела. содрогаясь.
Пальцы, державшие флакон, как бы свело, они стали точно деревянные, мне пришлось силой разжимать их один за другим, чтобы забрать флакон. Я долго грел и растирал руку Памелы, пока не восстановилось кровообращение.
— Не вздумай истолковывать это каким-то сверхъестественным воздействием, — успокаивал я сестру — Просто ты разволновалась и стиснула пальцы слишком сильно.
— Нет, Родди, конечно, тут что-то нечисто, у меня пальцы никогда не немеют, — запротестовала Памела — И потом, я же почувствовала этот зловещий холод, а ты разве нет?
— Не уверен, что на нас не пахнуло холодом со двора. — Я открыл дверь, намереваясь уйти к себе.
— Ох, не уходи пока.
Лестничная площадка была затянута сероватым туманом, но он не светился, и сердцевины, как в том облаке, которое я видел в прошлый раз, у него не было. Да и холод, как мне показалось, был просто дыханием сырого и пронизывающего северного ветра. Я выглянул из окна — луну закрыло рваными облаками, а по освещенному лунным мерцанием морю и по берегу скользили тени.
Вернувшись в комнату Памелы, я прикрыл за собой дверь.
— На лестнице холод и туман, но, я думаю, и то и другое естественного происхождения.
Памела покачала головой:
— Здесь, в комнате, холод точно такой же, как ночью в пятницу, когда мы поспешили увезти отсюда Стеллу.
— Хочешь спуститься в гостиную?
— Нет, подождем, посмотрим, не случится ли чего. Ничего не случилось.
Я пробыл с Памелой почти час, к концу которого температура в комнате стала обычной, туман на лестнице рассеялся.
Памела спрятала флакон в ящик туалетного столика и сказала, что, пожалуй, теперь ляжет спать.
— Но нам предстоит здорово поломать голову, правда? Ведь все, что происходило сегодня ночью, имело какую-то цель. И пальцы у меня никогда раньше не немели. Все это очень странно.
Я не мог с ней не согласиться.
Глава XV
НАТУРЩИЦА
— Вот я сижу и думаю, — начала Памела.
— Это я заметил.
Памела погрузилась в размышления, как только села завтракать. Между тем именно за ленчем мы обычно встречались в первый раз после ночи, и Памела всегда была рада поболтать.
— Тебе не кажется, что не грех бы и едой заняться? — посоветовал я.
Без всякого интереса она прикончила свое пирожное и обратила взгляд на меня. Ее лицо выражало изумление и страх.
— Помнишь, вчера ты сказал, что запах мимозы — это как бы лейтмотив Мери?
— Помню.
— А ты не думаешь, что она могла тебя услышать?
— Кто? Мери? Господи помилуй!
— Ну да. Вдруг она либо услышала, либо каким-то образом прочла твои мысли? И потому прошлой ночью постаралась, чтобы мы почувствовали запах, хотела дать нам понять, что она здесь. Разве не может так быть, а, Родди? По-моему, это не слишком невероятно. Как ты считаешь?
— Ну, я-то теперь раз и навсегда усвоил, что ничего невероятного нет ни в чем.
— Я уверена, что на конфетную коробку нас вывела она.
По правде говоря, я и сам так полагал, хотя и не ощущал уверенности, ведь при творящихся вокруг чудесах уверенным нельзя было быть ни в чем. Я тоже проснулся с мыслью, что ночные события кем-то направлялись. Однако я был готов к тому, что мое ночное легковерие, как уже часто случалось, улетучится при холодном трезвом свете дня. Но этого пока не произошло.
— Да, — согласился я, — Мери тут наверняка замешана.
— Но, Родди! Это же замечательно! — Памела воодушевилась, глаза у нее сияли, вчерашнего уныния как не бывало.
— Да, возникают кое-какие возможности, — подтвердил я.
Я решил не торопиться с выводами, но тем не менее загорелся надеждой — ведь если Памела права, мы имеем дело с разумной, активной силой, готовой нам помочь, а не с какой-то неопределенной эманацией.
— Тогда все в наших руках! — радостно поддержала меня Памела. — Во-первых, тогда ясно, что это на самом деле Мери, и она хочет объяснить нам, в чем мы ошибаемся; ясно, что она может поддерживать с нами связь, — мы уже общаемся! И вчера ничего устрашающего в этом не было! Родди! Как хорошо!
— Не забудь о втором призраке, — предостерег я.
Глаза Памелы расширились.
— Ты думаешь, второй призрак попробует вмешаться?
— Ты же сама говорила, что они боролись за Стеллу. Боюсь, это вполне вероятно.
Памела поежилась:
— Я как раз сейчас думала, — медленно проговорила она, — зачем Кармел в тот последний их вечер в истерике бросилась из мастерской прямо в детскую?
— Хотела похитить ребенка, — предположил я, — может, даже и убить из чувства мести.
— Это ужасно, Родди! Потому что потому что, раз у нее было такое на уме и если она умирала с этой мыслью… Ты меня понимаешь, Родди?
— Хочешь сказать, что она до сих пор вынашивает это намерение?
