Стивен Кинг - Бессонница
Ральф развернул листок и прочитал единственное предложение, написанное дрожащим старческим почерком: «Я тороплю себя ежесекундно, ежечасно — успеть бы все свершить, что предначертано судьбой».
Этой фразы оказалось вполне достаточно, чтобы убедить разум в том, что давно уже было известно его сердцу: Дорренс Марстеллар сидел на крыльце, когда Ральф вернулся из центра с вестернами, но он кое-что сделал, прежде чем усесться и ждать. Он поднялся наверх, снял с кухонного шкафа баллончик и положил его в правый карман куртки Ральфа: Он даже оставил свою «визитную карточку»: стихотворную строку, нацарапанную на листке из его записной книжки с расписанием движения самолетов. Затем, вместо того чтобы положить куртку на обычное место, старина Дор аккуратно повесил ее на вешалку.
Проделав это (готовую булочку не испечь заново), он вернулся на крыльцо и стал поджидать Ральфа.
Вчера вечером Ральф снова выговаривал Мак-Говерну за незапертую дверь, и Билл воспринял взбучку так же спокойно, как сам Ральф принимал недовольное ворчание Кэролайн из-за куртки, вечно бросаемой куда попало, но теперь он думал, что напрасно обвинял Билла. Старина Дор подобрал ключ… Или открыл дверь посредством колдовства. В данных обстоятельствах больше подходила магия. Потому что…
— Потому что, — низким голосом произнес Ральф, машинально возвращая на место всякую всячину, извлеченную из карманов. — Потому что он не только знал, что мне понадобится газовый баллончик; он знал, где найти его, и он знал, куда его положить.
Мурашки поползли у Ральфа по спине при этой мысли, а ум попытался отбросить идею целиком — назвав ее безумной, нелогичной, до которой способен додуматься только человек, страдающий бессонницей. Но все это не объясняло появления записки.
Ральф снова перечитал каракули на разлинованном листке: «Я тороплю себя ежесекундно, ежечасно — успеть бы все свершить, что предначертано судьбой». Это был не его почерк, так же как «Кладбищенские ночи» были не его книгой.
— Хотя сейчас книга принадлежит мне. Мне дал ее Дор, — произнес вслух Ральф, и холодок снова пробежал у него по спине.
«А какие еще могут быть объяснения? Ведь не сам же этот баллончик залетел в твой карман. Как и листок».
Снова вернулось ощущение, будто некая неведомая — и невидимая — рука подталкивает его к пасти темного туннеля. Словно во сне Ральф прошел в кухню, по дороге машинально сняв серую куртку и бросив ее на спинку дивана.
Он остановился в дверях, уставившись на календарь с изображением двух смеющихся детишек, вырезающих отверстия для глаз, носа и рта в тыкве ко Дню Всех Святых. Ральф смотрел на завтрашнее число, обведенное кружком. «Отмени встречу с человеком, втыкающим иглы», — сказал Дорренс; такова была суть послания, и сегодня человек, втыкающий ножи, более или менее подтвердил ее. Черт, даже не просто подтвердил.
Полистав телефонный справочник, Ральф набрал номер.
— Вы звоните в приемную доктора Джеймса Роя Хонга, проинформировал приятный женский голос. — В данный момент поговорить с вами нет возможности, поэтому оставьте свое сообщение после сигнала. Мы перезвоним вам при первой же возможности.
Загудел автоответчик. Голосом, удивившим его своим спокойствием, Ральф произнес:
— Говорит Ральф Робертс. Мне назначен прием на десять утра завтра, но я не смогу прийти. У меня изменились обстоятельства. — Помолчав, он добавил: — Естественно, я оплачу визит.
Ральф прикрыл глаза и опустил трубку на рычаг. Затем прислонился лбом к стене.
«Что ты делаешь, Ральф, скажи на милость, о чем ты только думаешь?» «Тернист и долог путь в Эдем, любимый…»
«Ты же не можешь серьезно воспринимать подобные мысли… Ведь так?» «…так стоит ли стенать по пустякам?..»
«О чем же ты думаешь, Ральф?»
Он не знал; не имел ни малейшего понятия. Скорее всего, о роке и о грядущей встрече в Самарии. Единственное он знал наверняка — волны боли расходятся от раны в левом боку, раны, нанесенной человеком с ножом.
Служащий «скорой помощи» дал ему полдюжины обезболивающих таблеток, и Ральф подумал, уж не стоит ли принять одну, только вот он слишком устал, чтобы дойти до раковины и набрать стакан воды… А если он так устал, что даже не может преодолеть такое ничтожно малое расстояние, то как же ему удастся проделать весь утомительный путь возвращения в Эдем?
Ральф не знал, потому что в настоящий момент его это не волновало. Ему просто хотелось стоять вот так, прижавшись лбом к стене, с закрытыми глазами, чтобы вообще не видеть ничего.
Глава восьмая
Пляж представлял собой длинный острый мыс, врезающийся, словно вставка из белого шелка, в ярко-синий простор моря, и он был абсолютно пуст, лишь круглый предмет, ярдах в семидесяти, лежал на песке. Этот круглый предмет вселял в Ральфа страх, одновременно глубокий и беспочвенный.
"Не подходи к нему близко, — приказал он себе. — В нем таится что-то плохое. Что-то по-настоящему плохое. Это черный пес, воющий на полную луну, кровь в раковине, ворон, севший на шест перед дверью. Ты не хочешь подходить к нему ближе, Ральф, и у тебя нет необходимости приближаться к нему.
Потому что все это происходит в одном из осознанных снов Джо Уайзера.
Если захочешь, ты можешь просто повернуть обратно и уйти".
Вот только ноги его продолжали идти вперед, значит, вполне возможно, это был не осознанный сон. И уж наверняка не из приятных. Потому что, чем ближе Ральф подходил к предмету на пляже, тем меньше тот походил на баскетбольный мяч.
И все же это был один из наиболее реальных снов, снившихся Ральфу, и сам факт понимания того, что это сон, делал его еще более реальным. И осознанным. Он ощущал голыми ступнями чистый, теплый, сыпучий песок; он слышал бормотание теряющих силу волн, накатывающих на пологий берег, где песок поблескивал, как влажная загорелая кожа; он вдыхал запах соли и морских водорослей — терпкий печальный аромат, навевающий воспоминания о летних каникулах, проведенных в Олд-Орчард-Бич в те далекие времена, когда он был еще ребенком.
«Эй, старина, если уж ты не можешь изменить этот сон, думаю, тебе стоит воспользоваться катапультой и выпрыгнуть из него — другими словами, разбудить себя, причем сделать это немедленно».
Ральф прошел половину расстояния до предмета, лежащего на пляже, и уже не оставалось никаких сомнений в том, что это такое — не баскетбольный мяч, а голова. Кто-то закопал в песок человеческое существо по самый подбородок… И Ральф внезапно понял, что наступает прилив. Он не выпрыгнул из сна; он побежал. И в этот момент пена прибоя коснулась головы. Та открыла рот и закричала. Ральф сразу же узнал голос, хоть и искаженный от крика. Голос принадлежал Кэролайн.
