Мара Брюер - Слепое знамя дураков
– А мне не ясно, – растерянно проговорила Ира, – и я не уйду отсюда, пока вы мне не объясните.
– Тебе угрожает опасность, девочка, и мы должны защитить тебя. Раньше, помимо нас, это делал медальон. Теперь его нет, и мы не можем оставить тебя без присмотра, – пропела Клавдия.
– Опасность? Здесь? В стенах монастыря? – искренне удивилась Ира.
– У тебя пропал медальон. Значит, зло сумело проникнуть сюда, – ответила ей Оля.
– Нам пора возвращаться на Сухаревскую, – скомандовал я, ощутив, что мы убедили Иру.
Мы покинули монастырь под покровом ночи и чар, наложенных Надей, ставшей искусной колдуньей и храброй нашей соратницей.
Теперь, когда пропал медальон, который, не было сомнения, похитила рыжая ведьма, Иру в любой момент могли найти люди Общества. У нас не было времени найти более надежное убежище, чем квартира Кирилла Степановича. Но мы не подумали, что, раз Лиля Громовая побывала там, то она может привести туда наших врагов…
И их нападение в подъезде застало нас врасплох.
Наша драка за наследницу была скрыта чарами от жителей дома, так что все они мирно спали в своих квартирах, пока лилась кровь – наша и наших противников.
И мы, к своему стыду, потерпели поражение. Члены Общества превосходили нас численно, и, очевидно, были присланы самые сильные из них. Они с моей дочерью скрылись в квартире Кирилла Степановича, в которую мы теперь войти не могли.
– Неужели всё зря? – растерялся я. – Теперь она в их руках и не сможет сопротивляться.
Оля села рядом со мной:
– Так суждено, Александр, вы своё предназначение выполнили. Нам остаётся только ждать Митю.
– Он убьёт её! Ты понимаешь это? Убьёт! Мою девочку…
Она обняла меня:
– Пришла моя очередь утешать тебя, мой милый волк…
Меня окликнула Надя, пришедшая в себя после потасовки с членами Общества.
– Александр, помоги, Гриша ранен!
Первой около Лидванского оказалась Клавдия.
– Он умирает… Он столько раз спасал нас… Его зелье помогло мне увидеть свет.
– Зе… лье… – простонал Григорий из последних сил.
– Что? Что, милый? – склонилась над ним Надя.
– Он сказал «зелье», – повторила Клавдия, обладающая превосходным вампирским слухом.
– Где оно? – Надя нагнулась ещё ближе к мужу.
– В кармане, конечно, – Клавдия подкатила глаза.
– Ищи бледно-голубое, – посоветовала Оля, прочитавшая это в мыслях Григория.
Надя принялась обшаривать карманы мужа. Она достала пять флаконов. Здесь были пара знакомых мне снадобий, но голубого зелья ни в одном из них не было.
– Где оно, Гриша? – зарыдала Надя.
– Оля, где? – спросил я.
– Он без сознания, я его не слышу… Ищите…
Я склонился над шурином и начал его обнюхивать. Застань кто-то из людей меня за этим занятием, точно вызвали бы санитаров. Я медленно продвигался вдоль его тела, чувствуя слабое биение сердца, пока, наконец, мой нос не учуял стекло. Я разорвал пиджак на плече Григория и взял в руку зелье. Флакон с голубоватой жидкостью был вшит между подплечником и тканью пиджака Лидванского.
– Вот оно!
Я открыл флакон и капнул несколько капель в приоткрытый рот Лидванского. Раны и синяки, полученные в драке, начали сходить, а он сам пришёл в себя. Счастливая Надя поблагодарила меня и Господа.
– Давно ты изобрёл это зелье? – спросил я.
Григорий молчал.
– Ты и сам знаешь, Александр, – ответила за него Оля.
Гриша отвёл глаза. Он составил рецепт после смерти сестры.
Расположившись в квартире Лидванских, мы стали ждать. Мы не знали, что теперь может случиться, но надеялись на появление Громового. Меня мучил вопрос: как отнеслась к произошедшему моя дочь и каким образом она планирует поступить? Я понимал: предсказание исполнится в любом случае, и мы не в силах изменить предначертанное. Пока.
На вторые сутки мы начали строить план вторжения. Я знал, что мы окажемся в квартире Кирилла Степановича в день Ириного совершеннолетия. Из моих мыслей узнала об этом и Оля. А также то, что там буду я из прошлого.
– Если бы можно было узнать как-то, подсмотреть, что там происходит, – задумчиво произнесла Оля.
– Но как нам это сделать? – спросила Надя.
– Зою можно попросить, – предложил я. – Зоенька, где ты, девочка?
В углу комнаты что-то заворчало. Я ощутил запах сливочно-карамельного крема, а после в темноте разглядел кикимору.
– Привет, Зоя.
– Ну, здравствуй, волк, – кикимора выползла на середину комнаты, – давненько не виделись. Что нового у вас тут? Хотя… раз вы меня позвали, всё плохо, и вам нужна помощь.
– Ты всё верно поняла, Зоенька, – Оля погладила существо по голове. – Ты можешь проникнуть в квартиру на Сухаревской и узнать, что там происходит?
– Проще простого, – ответила кикимора, – за конфетку всё сделаю.
– Вот, держи, – Надя протянула ей коробку шоколадных конфет.
– Это всё мне? Ух, ты! За кем там проследить?
– За рыжей ведьмой и… наследницей, – процедил я.
– Ой, как быстро летит время! Они уже выросли… Одна я маленькая осталась.
– Зоенька, хорошая моя, поспеши, – ласково попросила Оля.
– Уже бегу, – ответила кикимора, доставая из коробки конфету. – А инспектор ваш где?
– Мы бы и сами хотели знать это. Пора бы ему появиться, – произнес я и задумался, почему в действительности Митя ещё не явился к нам.
Зоя исчезла, оставив после себя запах шоколада и орехов.
В квартире Лидванских зазвонил телефон. Я метнулся к нему раньше хозяев. На другом конце провода раздался шёпот Иры.
– Папа, это ты?
– Ирочка, где ты? Что с тобой?
– Я у Кирилла Степановича… Что происходит? Я ничего не понимаю, и мне страшно… – еле слышно говорила она, но я улавливал даже её прерывистое дыхание.
– Ира, прости, что не говорил об этом тебе, я лишь хотел уберечь и защитить тебя…
– Значит, это правда, – в её голосе я почувствовал боль и горечь, – то, что я наследница Дьявола, владычица зла и всё такое?
– Да, – мой голос дрогнул.
– Ненавижу тебя! Ты… ты…
Моя дочь бросила трубку.
– Лиля хорошо с ней поработала, – сообщил я присутствующим, – будем ждать Зою.
Кикимора появилась только на рассвете, вся потрёпанная и напуганная.
– Там такое! – загадочно произнесла она.
– Что?
– Что?!
– Не томи! – слышалось со всех сторон.
Один я молча стоял в ожидании.
– В квартире две девушки. Одна, рыжая, Лиля Громовая, вторая, очевидно, наследница. Они скандалят. Подрались даже… Лиля всё время её уговаривает принять свою тёмную сущность, следовать своему предназначению, а наследница упирается.
