Шарлин Харрис - Клуб знаменитых убийц
Телефон зазвонил в тот самый сладостный момент, когда я, поедая разогретый в микроволновке яичный рулет, листала энциклопедию знаменитых убийств двадцатого века. Стоило мне открыть этот увесистый том, мною тут же овладел знакомый азарт; я чувствовала, что книга скрывает множество интересных фактов, которые дадут мне щедрую пищу для размышления. Но телефон продолжал трезвонить, и мне пришлось, со вздохом отложив энциклопедию, поднять трубку.
На другом конце провода был мой папа.
— Как поживает моя малышка? — начал он с неизменного вопроса.
Папа терпеть не может моего имени и никогда не называет меня ни Ро, ни Аврора. Честно говоря, я терпеть не могу обращения «малышка», но мне приходится с ним мириться. Ничего более оригинального папа придумать не в состоянии.
— Все замечательно, папа, — откликнулась я.
— Ты по-прежнему ничего не имеешь против приезда Филиппа? — спросил папа, и в голосе его послышались нотки беспокойства. — Если тебе сейчас не до него, мы с Бетти Джо останемся дома.
До меня доносился взволнованный голосок Филиппа, который, судя по всему, вертелся у папы под ногами.
— Я поеду к Ро? Я поеду к Ро? — без конца повторял он.
— Почему же мне не до Филиппа? Ситуация в Лоренсетоне, слава богу, наконец пришла в норму, — радостно сообщила я.
— Полиция нашла преступница?
— Он сам явился в полицию и сделал признание. Так что всем нам не о чем больше тревожиться.
Произнеся эту фразу, я почувствовала, что не разделяю прозвучавшей в ней уверенности. Нет-нет, все сомнения безосновательны, тут же сказала я себе. Преступник больше никому не причинит вреда. А я с нетерпением жду приезда маленького братика.
— Отлично, — с явным облегчением выдохнул папа. — Тогда я привезу его сегодня часов в пять. Бетти Джо передает тебе привет и благодарность. Можешь не сомневаться, мы оба ценим твою помощь.
Еще бы вы не ценили, усмехнулась я про себя. Найти на все выходные бесплатную няньку, которая к тому же трепетно относится к своим обязанностям, не так просто.
Стоило мне повесить трубку, телефон зазвонил вновь. На сей раз это была мама. Судя по всему, между нею и папой по-прежнему существует нечто вроде телепатической связи. По крайней мере, оба моих родителя часто звонят мне один за другим. Что ни говори, они здорово дополняли друг друга. Если мама — вылитая Лорен Бэколл, папа ужасно похож на Хамфри Богарта. [15] Красотой не блещет, зато обаяние буквально лезет у него из ушей. И что особенно ценно, он словно не догадывается об этом своем обаянии. Все-таки жаль, что они расстались, украдкой вздохнула я.
Я не сомневалась: мама уже в курсе последних новостей. С первых секунд разговора выяснилось, что я не ошиблась. Маме даже было известно, что, по словам Грира, отравленные конфеты ей прислал Моррисон Петтигрю. Это признание не вызвало у нее особого доверия.
— Откуда этот тип знал, что мы с тобой обожаем именно «Лакомство миссис Си»? — спросила она. — А я предпочитаю конфеты с помадкой?
— Ну, об этом он, скорее всего, не имел ни малейшего понятия, — возразила я. — Просто начинить крысиным ядом конфеты с помадкой намного проще, чем конфеты с ореховой начинкой.
— Предположим, — неохотно согласилась мама. — И все же мне трудно поверить, что этот самый Петтигрю решил меня отравить. Мы с ним едва знакомы. Если мне не изменяет память, встречались один-единственный раз — на заседании Коммерческой палаты. Говорили о том, что в центре города необходимо проложить новые пешеходные дорожки. Он держался очень любезно и не позволил себе ни единого намека на то, что считает меня акулой капитализма. Или пиявкой, сосущей кровь из трудящихся масс. Никак не могу понять, с какой стати ему взбрело в голову избавлять мир от моего присутствия.
Да, эпизод с шоколадными конфетами получил у Бенджамина Грира не слишком убедительную трактовку, мысленно признала я. Но если он врет насчет несостоявшегося отравления, значит, может врать и насчет всего остального. А мне хочется верить, что его признание соответствует истине на сто процентов.
— Давай не будем торопиться с выводами, — предложила я. — Нам ведь не известно в точности, что именно Грир рассказал в полиции. Может, он сообщил какие-нибудь факты, которые придают смысл поступку Петтигрю.
— Кстати, твой братец по-прежнему собирается пожаловать к тебе на выходные! — спросила мама, по своему обыкновению стремительно перескакивая с одной темы на другую.
— Да, — подтвердила я. — Папа привезет Филиппа сегодня около пяти. И он останется у меня до воскресенья.
Нельзя сказать, что мама избегает встреч с Филиппом. Это было бы ниже ее достоинства. Несколько раз она даже снизошла до разговора с ним. Но когда Филипп гостит у меня дома, мама предпочитает там не показываться.
— Хорошо, я позвоню тебе вечером, — пообещала она.
В том, что она выполнит обещание, у меня не было ни малейших сомнений. Не желая больше обсуждать ни грядущий визит Филиппа, ни признание Грира, я перевела разговор на мамин бизнес. Несколько минут она оживленно щебетала, сообщая мне о своих недавних достижениях.
— Вы с Джоном не отказались от намерения пожениться? — осведомилась я.
— Сейчас мы рассматриваем все плюсы и минусы этого шага. — В голосе мамы звучала улыбка. — Обещаю, ты будешь первой, кому мы сообщим о своем решении.
— Уверена, оно будет положительным! — заявила я. — Я очень рада за вас обоих.
— Я слышала, у тебя появился новый бойфренд, — заявила мама.
Мама не всегда страдает отсутствием логики. Этой фразе никак нельзя было отказать в логической связи с предыдущим разговором.
— Кого из двоих ты имеешь в виду?
Задавая этот вопрос, я испытывала невыразимое наслаждение.
Если бы речь шла не о безупречной во всех отношениях даме, каковой является моя мать, я сказала бы, что ответом мне послужило возбужденное кудахтанье. Так или иначе, она издала именно тот звук, который в подобных обстоятельствах издают все счастливые матери. Мы расстались, вполне довольные друг другом. Я вернулась к работе, уверенная в том, что в моей жизни наступила наконец светлая полоса.
После обеда, когда я сидела за столом приема и выдачи книг, в библиотеку явился мамин бойфренд, Джон Квинслэнд. Глядя на него, я впервые осознала, что он представляет собой полную противоположность папе. Настоящий образчик зрелой мужской красоты, сдержанности и безупречных манер. Несколько лет назад Джон овдовел, но по-прежнему жил в просторном двухэтажном доме, в котором вместе с женой вырастил двоих детей. Теперь эти дети имели собственные семьи. Настроение мое слегка омрачилось, когда я вспомнила, что оба были моими ровесниками.