Александр Варго - Кулинар
— Не смейте меня преследовать — или я позову полицию. То есть милицию…
— Наше вам с кисточкой. — Чинарский плюнул на асфальт.
Вот и делай людям добро… Он вытащил сигарету и затянулся, совершенно не чувствуя вкуса табака. Пока он стоял, Катерина села в такси и укатила в неизвестном направлении. «Черт с тобой», — еще раз сплюнул Чинарский и отправился домой. Перед тем как уехать, он зашел в обменник и поменял одну из взятых у Валета долларовых банкнот на рубли. Теперь он был богат. Две с лишним тысячи приятно согревали карман. Чинарскому даже показалось, что он чувствует их запах. А еще говорят, что деньги не пахнут. Пахнут, и еще как! Они пахнут мясом, хлебом и водкой, а еще разными деликатесами и свободой.
Ощупывая задний карман штанов, где лежали его деньги, он сел в стоявшую на стоянке машину и назвал свой адрес — Антонов должен был скоро позвонить.
Глава XXIX
Чинарский остановил машину, немного не доезжая до дома. Нужно было купить кое-какие продукты. Взял колбасы, сыра и пару банок консервов. Немного подумав, спросил еще селедку и пельмени. Давно не ел чего-то горячего — одни холодные закуски. Прикупил также банку майонеза, кетчуп и упаковку свежих помидоров. Пока он будет ждать, можно нормально перекусить.
Подсознание говорило ему, что купил он не все. Он на секунду выпрямился и оглядел битком набитые полки. Конечно, он забыл пиво! Никогда не помешает.
— Две «Балтики», — показал он на полку, — «девятки».
— Сразу надо говорить, — попеняла ему плоская, как доска, продавщица, вытаскивая из холодильника пиво.
— Тебя что, доча, недотрахали сегодня? — мягко возразил ей Чинарский. — Я тебе выручку делаю, а ты огрызаешься…
— Что ты себе позволяешь? — начала было возмущаться она, но Чинарский зыркнул на нее, как заклинатель на очковую кобру.
— Заткнись, лахудра, — шепотом произнес он, — у меня сегодня нет настроения.
Она сразу затихла, молча выставив на прилавок две бутылки.
— Так-то лучше, — устало произнес он, забирая пиво. — И пакетик, чтобы все это сложить.
— Пять рублей, — ехидно сказала доска.
— Хоть десять.
Из магазина он вышел в приподнятом настроении. Пока добирался до квартиры, с удовольствием выкурил сигарету. Дома зажег плиту и поставил кастрюлю с водой — для пельменей. Пока нагревалась вода, открыл бутылку пива и сделал несколько глотков. Золотистая жидкость холодным потоком пробежала по жилам.
Он отставил бутылку и принялся резать сыр и колбасу, открывать майонез и кетчуп, крошить помидоры. Зелени, к сожалению, не было, но Чинарский решил, что будет и так неплохо.
Он только собирался запустить пельмени в закипевшую воду, как где-то вдалеке раздался телефонный звонок.
Чинарский ринулся в прихожую, но телефона там не оказалось. Нашел он его на стиральной машине в ванной.
— Антонов? — Он торопливо поднял трубку.
— Не совсем, — ответил знакомый, но совершенно не антоновский голос.
Сперва Чинарский подумал, что художник набрался до положения риз и поэтому бурчит в трубку что-то несвязное, но голос был четким и спокойным.
— Кто это? Мне должны позвонить.
— Он не позвонит.
— Коршунов? — прохрипел Чинарский, потому что у него вдруг пересохло в горле.
— Верно, — усмехнулся голос в трубке. — Хочешь увидеть своего приятеля живым?
— Что ты с ним сделал, сволочь?
— Пока ничего. Но если ты не приедешь через час по указанному мной адресу, я буду от него отрезать по кусочку каждую минуту. Очень острым ножом. Ты этого хочешь?
— Нет, — выдавил из себя Чинарский.
— Тогда ты бросишь все и приедешь в Новопрудное. От остановки направо. Дом с красной металлической крышей. Никого не спрашивай. Дверь будет открыта. Если приведешь ментов, твой приятель взлетит на воздух.
— Погоди… — вставил Чинарский, но трубка уже издавала короткие гудки. — Вот паскуда! — выругался он.
Часы показывали начало одиннадцатого. Нужно было торопиться.
На секунду мелькнула мысль о Дудуеве, но Чинарский тут же отмел ее: псих действительно мог выполнить свое обещание, если бы заметил каких-то подозрительных людей. Поэтому Чинарский решил ехать один.
Он выключил газ, оделся и пошел к выходу, но вдруг, как бы вспомнив о чем-то, задержался. Вернулся в комнату и достал из-под груды наложенного в тумбочке белья выкидной нож с наборной рукояткой. Этот нож подарил ему один из зэков, вышедших с зоны. Чинарский надавил на незаметную кнопку, и, вытолкнутое сильной пружиной, выскочило тонкое острое лезвие. Оно даже было красиво по-своему. Такое изящное и серебристое.
Он убрал лезвие в рукоятку и бросил нож в карман пальто.
— Новопрудное, — сказал он, усаживаясь на заднем сиденье такси.
Водитель заломил несусветную цену, но Чинарский торговаться не стал, не было времени.
— О’кей, — согласился он, откинувшись на спинку.
* * *
От Катерины не укрылась растерянность тети Маши. Та встретила ее с радостным выражением лица, но в глубине глаз и в движениях сквозило беспокойство. Тетя Маша напоминала разбалансированный механизм. Она не знала, куда деть руки, и этот ее обескураженный вид стал еще более заметен, когда Катерина спросила об Александре. Тетя Маша опустила глаза, потом подняла их и неловко улыбнулась.
— Он скоро приедет, — выдавила из себя Мария Митрофановна.
Здесь уже опешила Катерина. Ее синие глаза округлились.
— Так он не в больнице?
— Был, — кивнула, как марионетка, Мария Митрофановна, — но выписался. Вчера… — смущенно добавила она.
— Он выздоровел?
Нет, Катя не чувствовала себя обманутой, она радовалась за брата. Но ситуация все же таила в себе некую двусмысленность.
— Ему стало лучше, все нормализовалось. — Тетя Маша чувствовала себя загнанной в угол.
— Если б я знала, я бы поехала к нам домой! — воскликнула Катя.
— Саша звонил только что… Попросил, чтобы ты его подождала здесь. Он скоро приедет, — застенчиво улыбалась Мария Митрофановна. — А пока я тебя покормлю. Я приготовила отбивные под сыром.
— Нет, спасибо, я не голодна. — Катя сняла кожанку и прошла в заставленную старинной мебелью гостиную. — Здесь мало что изменилось, — обозрела она комнату. — Чудесно… Такой ретро-стиль…
Мария Митрофановна заторможенно кивала.
— И все-таки ты, наверное, голодна!
— Да нет. — Катя плюхнулась в кресло и вытянула ноги. — Устала немного.
— Ну, расскажи, как вы там живете? — Мария Митрофановна села на диван, но тело ее было по-прежнему скованным.
— Ничего особенного, — усмехнулась Катя.
— А что же ты волосы остригла? У тебя же были такие замечательные волосы! — вздохнула тетя Маша.
— Некогда, да и лень ухаживать, — приподняла плечи Катя. — Я много занимаюсь, а потом еще парти (вечеринки), поездки в город… Мама хочет переехать в Торонто. Там можно найти более престижную и высокооплачиваемую работу.
— А выглядишь ты замечательно! — улыбнулась тетя Маша. — Даже чуть поправилась.
— На три кило! — игриво поморщилась Катя. — О чем страшно жалею.
— Нет, тебе идет, — мягко возразила Мария Митрофановна. — Чего ж доской ходить!
— Худоба молодит, — не согласилась Катя. — Кстати, мне в аэропорту попался один такой плюгавенький мужичок… Говорил, что мне надо опасаться брата. В общем, нес всякий бред…
Она пристально посмотрела на тетю Машу.
— Не знаю, — пожала та плечами. — Саша должен был ехать тебя встречать, но у него появилось какое-то важное дело. Так, по крайней мере, он сказал.
— Ему нужно сохранять покой. Я проконсультировалась со знакомой — она врач. Панкреатит — это очень серьезно! — сдвинула брови Катя.
— Да, — машинально кивнула Мария Митрофановна.
— Чем занимается Александр?
— Изобретает. — Глаза Марии Митрофановны залучились боязливой нежностью.
— Не бросил кулинарию? — как-то удивленно спросила Катя.
— Нет, наоборот, делает успехи. — Тетя Маша приободрилась.
— И все-таки странный мне попался тип… Алкоголик чистой воды!
— Я смотрю, ты хорошо говоришь по-русски, — расплылась в улыбке тетя Маша.
— Стараюсь не забывать. Мама говорит намного хуже. Она хочет натурализоваться по полной программе, — с оттенком скептического пренебрежения проговорила Катя.
— Натурализоваться? — переспросила тетя Маша.
— Ну, стать канадкой на все сто, — язвительно усмехнулась Катя. — Вот она обрадуется, что Сашке полегчало и ей не придется ехать в Россию!
— Не надо так о маме, — укоризненно взглянула на Катю Мария Митрофановна. — И все-таки давай я тебя покормлю.
— У меня диета, — рассмеялась Катя. — Странно, разве может больной панкреатитом после обострения так быстро встать на ноги?
