Райдо Витич - Страж седьмых врат
— Нет, — замотала головой Варя, бледнея и отступая.
— Тогда загадывай другое, — приблизилась к ней светленькая, тряхнула длинными до плеч серьгами.
— Да поторопись, а то передумает, — предупредила черненькая.
— Машина, квартира, гараж, — выпалила Варя, не думая — чего уж проще? За полгода только про эти желания и слышала.
— Не-е-е-ет, — качнула пальчиком рыжая, — ты про чужие говоришь, а мы про твои знать хотим.
— Да какая ж разница? — растерялась Варя.
— Большая. Только твои и только для тебя, иного уговора не было. Христа ты помянула, не сосед за стенкой, и не его оставить просила, себя. Так что других не вмешивай. Давай, говори, что желаешь?
Девушка посмотрела на Него: смотрит внимательно, пытливо — ждет. Да что ж такого загадать, чтоб от него избавиться?
— Заветное давай, что на сердце лежит…
— Что душу бы порадовало…
— До конца жизни б грело и у других не было…
— Только для себя…
— Что хочешь, проси…
— Не прогадай… — галдели гурии.
Варя села на диван, руки на коленях сложила, наморщила лоб, желания перебирая. А их и нет. Чтоб Он сгинул…и то, если б людей не губил.
Окружили ее гурии у ног сели:
— Богатства проси…
— Красоты до старости…
— Мужа — принца…
— Да зачем мне? — пожала печами Варя.
— Как это? — выгнула бровь темненькая, — когда богата, весь мир у твоих ног.
— А зачем он мне у ног. Я не богиня, — качнула головой девушка.
— Купить сможешь все, что душа пожелает.
— Я и так могу.
Переглянулись женщины. А Он ладонью чуть повел, и выросла гора драгоценностей с внушительный термитник.
— Смотри, — блеснула глазами светленькая вкладывая в Варину руку изумительное бриллиантовое колье. Та восхищенно погладила каменья:
— В музей бы его, чтоб все полюбоваться могли…
И исчезло все, словно не было. Пусты руки, а светленькая нахмурилась зло.
— Тогда красоты, — завела рыженькая, — чтоб влюблялись в тебя без ума.
— Не хочу. Что за радость от того? Горе одно. С лица воды-то не пить, и не с лицом, с человеком жить. Будут в меня влюбляться, я-то не буду. Вот и зачем маета такая, другим погибель? Нет, худо это.
Нахмурилась рыжая.
— А мужа?
— Как бог даст, так и будет. И принц мне не нужен, я, поди, не принцесса.
— А хочешь власти? — прищурилась черненькая и вспыхнул экран в воздухе: Варя в элегантном костюме стоит у микрофона на ассамблее ООН.
— Нет. Не по мне это, — испугалась девушка. Погас экран.
— Политиком станешь или первой леди?
— У первой леди муж есть. А мне и тысяча первой не плохо. А политик из меня хуже не куда. Не смыслю я в этом.
— А и не надо…
— Не хочу! Ни политиком, ни президентом, ни бизнес-леди!
— А великой целительницей? — лукаво прищурилась светленькая.
Варя с минуту думала и отрицательно головой качнула:
— Подумай: скольким ты поможешь? Скольких спасешь, излечишь?
— В два раза меньше, чем вы сгубите!
— Тогда врачом знаменитым. Найдешь лекарство от тысячи болезней…
— А вы две тысячи нашлете. Или сами заработают. Человеку одно лечишь, а он другое сам калечит. Да и нужно некоторым болеть, чтоб в разум вошли. А кому по злобе чужой страдать приходится — бог поможет. И не мне судить, не мне наказывать и не мне лечить. Да и то с умом делать надобно, а я не бог, чтоб все знать.
— Знать будешь.
— Какую таблетку отчего дать? Так следствие лечат, а надо причину.
— Тогда загадай стать ясновидящей.
— Зачем?
— Мысли чужие читать будешь, дела знать человеческие, причины болезней.
— Нет. Не хочу я чужие мысли читать. Подло то, а уж дела…каждый из нас грешен и каждый свой грех лучше знает. Стыдно это в чужой душе копаться, заветное выведывать.
— Вечной жизни пожелай.
— Да мне б и сколько Богом отмеряно прожить достойно…
— Тогда пожелай стать великой писательницей, певицей или киноактрисой, — в голосе рыженькой появился металл, а на пол с потолка полетели журналы на которых красовалась мадам Лугина в фас и профиль, с микрофоном и гитарой, на вилле, на съемках, с поклонниками и без, на фестивале и при получении премии…Кого-то эта девушка Варе напоминала, но не себя, точно.
— Голоса нет и таланта. Вы ведь, чтоб меня наделить, у других отберете? Не справедливо. Мне богом своя стезя дадена, ею и пойду.
— А слава? Тебя будут носить на руках, восхвалять, восхищаться, — запела светленькая.
— Утомительно больно. Да и что хорошего, когда льстят, подхалимничают и правду с кривдой путают? Не нужна мне слава…
— Да ты весь мир объедешь, себя покажешь, других посмотришь, — с недовольством растолковывала не разумной черненькая.
— Мне здесь хорошо. А мир я и по телевизору посмотрю. И себя нечего показывать руки, ноги, голова у меня как у всех, — отрезала Варя.
Гурии переглянулись.
— Твои фото будут на всех журнальных обложках…
— Зачем? Чтоб плеваться удобно было или мишенью в тире делать?
— А хочешь манекенщицей?… — комната исчезла и появился подиум, а по нему она, виляя бедрами с каменной физиономией, в блестящем неглиже и дурных перьях на голове, а вокруг люди, пальцем тычут, осматривают, кивают, фотографируют…
— Не хочу! — отрезала Варя и губы поджала: это кто ж такое желать будет?
— А что хочешь-то?! — взвилась светленькая.
— Чтоб бабушка моя жила долго, в здравии и благоденствии, чтоб община моя и все люди бед не знали, чтоб убийств не было и мора, чтоб дети счастливо жили — сытые и здоровые…Только невозможно такое.
Черненькая скривилась. Рыженькая прищурилась:
— Ты блаженная, что ли? Речь-то о тебе идет. Один шанс выпал. Да любой другой за такую возможность…
— Вот и отдайте такую возможность другому, — оживилась Варя. — У Марии Ильиничны внучка вон с ДЦП. Пусть она загадывает. Дитя хоть выздоровеет…
— Ты о своих подумай! — взвилась рыженькая.
— Когда будут, тогда и думать буду, — бросила и смолкла. Зыркнула на Него, и вдруг поддалась к женщинам. — Передумала я, хочу богатства!
— Ничего ты не хочешь, — буркнула черненькая поднимаясь.
— И не морочь нам голову, — кинула светленькая следом.
— Богатство, — скривилась недовольно рыжая, — ты ж и копейки себе не оставишь, все на благотворительность пустишь.
— Тогда, тогда… — попыталась пожелать что-нибудь подобное Варя, но на ум ничего не шло.
— Знаний! — подсказала черненькая, нависла над ней с довольным видом. — Знать все будешь и всем поможешь!
— Не хочу я все знать. Такое, богу дано, а я человек. Да и мало знать. Нужно понимать, уметь применять, а у меня ума не хватит, — вздохнула Варя. — Богу небось виднее кому, что знать. А то вон, от великих знаний натворил уже один, — и кивнула на демона, — куда б деть…
