Абель Шевале - Зверь из Жеводана
По какой-то причине он отстал от коров и овец. В мгновение ока он был повален на землю, и страшные клыки вспороли ему живот. Бедняга умер на месте. Наконец, 28 сентября около деревни Ристор, что находится неподалеку от Манда, двенадцатилетняя девочка гнала с пастбища своих овечек домой. Мать издали наблюдала за дочкой. И вот когда девочка оказалась на опушке небольшой рощицы и стала обходить скалу, нависшую над тропинкой, со скалы прямо на нее ринулся какой-то темный, почти черный зверь. Над местом, где только что стояла девочка, заклубилась пыль, замелькали клочья одежды. На помощь бросились мать и двое братьев маленькой пастушки. Увы, спасти ее они не смогли, хотя до деревни, от того места, где разыгралась трагедия, было всего лишь пять минут ходу. Труп был настолько обезображен, что опознать жертву было бы невозможно, не случись все на глазах у свидетелей: живот вспорот, внутренности вывалились наружу, кожа с черепа содарана и свисает на изгрызенное лицо На берегу ближайшего ручья крестьяне обнаружили четкие отпечатки лап какого-то крупного животного, похожие на волчьи следы, но вот когти у этого существа были гораздо длиннее и напоминали скорее когти хищной птицы, а не когти обычного серого разбойника. К тому же гораздо четче выделялась на песке пятка лапы, что было довольно странно.
Итак, первые нападения Зверя были отмечены в районе, находившемся километрах в 50 к югу от Сен-Прива-дю-Фо. Но в те времена в наших горах почти не было дорог, связывавших селения между собой, так что мы в каком-то смысле были гораздо дальше от городка Лангоня, чем вы сегодня в Париже от Клермон-Феррана. И все же слухи о жутких убийствах дошли и до нас. Крестьян обуял ужас.
Во всех деревнях люди вооружались чем могли. Я Хочу сказать, что теперь никто не покидал дома без большого ножа, прикрепленного к концу длинной толстой палки. Это было самое распространенное оружие защиты у французских крестьян. Мой отец прикрепил крепко-накрепко к жерди из ясеня тонкий, очень острый, да к тому же снабженный зазубринами нож, сделанный мастерами из города Тьера, который он привез мне с ярмарки в Сен-Флуре за год до описываемых событий. И как же я гордился моим штыком! В то же время в глубине души я надеялся, что мне никогда не придется пускать его в ход. И то сказать, ведь Лангонь и Манд были для меня на другом краю света! То, что там происходило, вселяло ужас, но ведь это происходило где-то там, далеко...
Мы с друзьями частенько рассказывали друг другу истории о загадочных убийствах на юге графства. Мне кажется, мы даже находили в этом какое-то удовольствие... «Если Зверь заявится сюда, – говорили мы, потрясая нашими самодельными средствами защиты, – он получит по заслугам! Его здесь хорошо встретят! Пусть только сунется!» И, да простит меня Господь, мне помнится, мы даже иногда играли в Зверя, ведь мы не знали тогда, что. нас ждет. Короче говоря, один из нас, натянув на себя козлиную или лисью шкуру, прятался в сумерках за углом дома или ограды, а потом выскакивал и пугал девочек и маленьких мальчуганов. И все отчаянно визжали... Даже когда мы точно знали, что это игра, злая шутка, мы делали вид, что трепещем от страха. Свойство человеческой натуры таково, что иногда чувство страха доставляет удовольствие...
Иногда приятно делать вид, что боишься...
Кстати, до нас в то время доходили новости, которые должны были бы нас успокоить. В борьбу с неведомым убийцей вступили лучшие охотники края со своими собаками. В Жеводан прибывали богатые и знатные вельможи из Виваре и Оверни, а вместе с ними прибывали и их егеря, конюшие, псари со сворами натасканных на хищных зверей собак. Сколь бы ни был свиреп и хитер зверь, мог ли он ускользнуть от погони? Мог ли он долго обманьюать таких высокопоставленных особ, как граф де Мораньжье, маркиз д'Апшье и господин де Шометт? Было, однако, одно большое «но»... Все эти знатные господа любили ездить верхом или в экипажах, а не сбивать себе ноги на наших каменистых кручах. А мы лучше чем кто бы то ни было знали, что всадник не может преследовать зверя среди скал, глубоких ущелий, пропастей, быстрых ручьев и речушек, по берегам которых огромные валуны чередуются с участками, усыпанными мелкой галькой. Но разве могущественным сеньорам не служили проводниками и загонщиками тысячи крестьян, уроженцев наших краев? На охоту они выезжали с многочисленными егерями, ловчими, псарями, людьми отважными, ловкими и опытными, да к тому же вооруженными ружьями.
Ружья... Вот в этом и заключалось самое главное их преимущество! Ах, если бы у браконьеров, у этих отчаянных сорвиголов из наших деревень были ружья! Да они тотчас же расправились бы со Зверем сами. Однако, возможно, первая пуля из ружья, попавшего в руки браконьеру, досталась бы не жуткому монстру, а одному из егерей, слишком уж рьяно охранявшему охотничьи угодья своего господина. И егерям это было известно так же хорошо, как и их хозяевам. Вот почему ружей в руки крестьянам не дали даже в столь экстраординарных обстоятельствах. Когда началась Великая Революция, то есть 25 лет спустя, во всем Жеводане вне стен замков аристократов нашлось, наверное, не более сотни старых мушкетов. И все же, для того чтобы мы, крестьяне, могли хоть чуть-чуть успокоиться, были и другие причины. В округе только и было разговоров о том, что в результате облав около Манда, Лангоня и в высокогорном районе у Рандона было уничтожено огромное количество волков. До нас дошли слухи, что один из этих убитых хищников отличался от своих собратьев прямо-таки гигантскими размерами и явно принадлежал к какому-то неизвестному науке виду. Все сочли, что это и есть виновник всех кровавых злодеяний. Чуть позже я узнал, что кюре деревушки Люк, расположенной около Лангоня, выдал охотникам особое свидетельство о том, что волк, убитый а землях его прихода, был намного крупнее любого другого волка. Однако кюре все же проявил осмотрительность, а потому сделал следующую приписку: «Многое свидетельствует о том, что именно это животное и пожирало детей, но с уверенностью это утверждать не представляется возможным. Вскоре мы сможем узнать это точно, если нападения и убийства, многократно повторявшиеся в окрестностях, прекратятся». Но мы тогда ничего не знали ни об оговорках, содержавшихся в свидетельстве священника, ни о том, что Зверь многократно нападал на людей в районе деревушки Люк. И никто об этом не знал... А сколько еще кровавых «подвигов» Зверя остались незарегистрированными?! О скольких жертвах так никто никогда и не узнал?!
И вдруг до нас долетела ужасная, леденящая душу весть. Ремесленники, возвращавшиеся с ярмарки в Манде, рассказали, что 26 сентября тринадцатилетняя девочка из деревни Торе, что в приходе Рокль, была убита, причем обстоятельства ее смерти походили на те, когда жертвами Зверя становились маленькие дети. И как же это следовало понимать? Либо Зверь был не в единственном числе, либо он вовсе не был убит около деревни Люк... И то и другое предположение сулили в будущем нечто ужасное. Люди и прежде ощущали беспокойство, теперь же всеобщий страх нарастал день ото дня. Однако это были еще цветочки по сравнению с тем, что случилось позднее. Рокль находился от нас довольно далеко. Но 1 октября Зверь оказался совсем рядом. Он был буквально вездесущ. Началось все 7 октября, когда хищник убил и разорвал на части двадцатилетнюю девушку из деревни Апшье, что под Прюньером. Итак, всего за несколько дней Зверь перевалил через горный хребет Маржерид. Таким образом, он как бы выпрыгнул из неведомого далека и оказался у нашего порога, ведь до Прюньера было рукой подать, я сам не раз ходил туда пешком и возвращался в тот же день. Бедствие обрушилось уже на наших ближайших соседей... И Зверь был не только дик, свиреп, гнусен и даже нечист, как нечист дьявол, но он был еще и быстр, как ветер, и, как ветер, неуловим. Да, Зверь мог быть одновременно в разных местах, обладал «даром вездесущности», как говорил наш кюре. Быть может, это и был сам дьявол, принявший облик огромного волка?
