Людмила Энжел - Пепел 2. Бездна.
- Боже, что ты задумал? – испуганно шепчу я, он ухмыляется и меня охватывает ужас, смешанный со злостью. Я убью его, ей-Богу, сверну ему шею, подловлю за углом и так его изобью, что он не сможет ходить месяца два, нет, полгода. Чёрт, чёрт, чёрт, что происходит? Я уже упираюсь ладонями в края раковины. Я не могу смотреть на себя в зеркало. Его руки проникают мне под футболку. Я не могу позволить сделать это второй раз. Не могу, не могу. Почему я не ударю его? Он же бесит меня! Я могу наплевать на всё, да, хрен с ними, пусть узнают, но я сейчас могу избить этого педика, может, он немного сильнее меня, но я больше чем уверен, что наши силы равны. Я просто разобью ему его наглую рожу. Ах, как мне больно! Нет…нет… больно, и… приятно, от чего? От одной только мысли, что кто-то может начать открывать дверь, пытаться это сделать и понять, что кто-то заперся в мужском туалете. От ощущения беспомощности, я умираю со стыда, от того, что я не сопротивляюсь. Кто я после этого? Я продолжаю упираться одной рукой, второй хватаю свой член. Не важно, что он делает со мной, это так приятно и так отвратительно одновременно, смесь этих странных острых чувств заволакивает мой разум. Я ненавижу себя, за то, что как последняя шлюха впадаю в экстаз от того, что меня трахают в туалете. Он хватает меня за волосы, ещё пара секунд и я кончаю. Сознание возвращается с неистовой силой, я вдруг понимаю отчётливо, что происходит, а ещё эта боль возвращает меня в настоящее, кайф от оргазма прошёл и теперь мне больно от того, что он продолжает. Я прикусываю нижнюю губу, когда же это закончится? Это уже так неприятно. Джей замечает моё страдальческое выражение в зеркале. Он разворачивает меня к себе и целует в губы. Отлично, он дрочит прямо на меня, продолжая целовать. Сейчас он испачкает мне одежду. Он отстраняется, и я ловлю этот момент в его глазах. Боже, какой он красивый! Я не знаю, что это? Я не нахожу логического объяснения. Я сам прислоняюсь своими губами к его. Вот чёрт! Я конченный педик. Мы стоим так, минуты две, обнявшись. Я постепенно возвращаюсь в реальность. Я в смятении, в ужасе. Мне стыдно и страшно. Я спешно одеваюсь. Джей от ходит от меня и открывает дверь. Я хочу что-то сказать, но не нахожу слов. Что это было, мать вашу? Что? Надо идти, уже перерыв, коридоры наполняются людьми, кто-то заходит в туалет, а я стою у зеркала и тяжело дышу, что мне делать? Он уже вышел, меня гложет непреодолимое желание его догнать… я хочу догнать его, но что я скажу? Поэтому я остаюсь стоять здесь до самого начала занятий.
11.
Меня зовут Эван Брайт, пять лет назад я умер. Это была жестокая, мучительная смерть. Мои кости сломаны во многих местах, моё тело покрыто ссадинами и кровоподтёками. Мои лёгкие порваны осколками рёбер и наполнены кровью. Меня избивали много часов, издевались и насиловали. Я бы мог поведать вам, что такое боль и отчаяние. Я дышал кровью, захлёбывался в ней, не мог кричать. Я молил только об одном, чтобы всё быстрее закончилось, но это не заканчивалось, я терял сознание, снова приходил в себя. И снова проваливался в темноту. Наконец, всё утихло, мне показалось на мгновение, а может, и на несколько часов. Я пришёл в себя, мои руки были скованы наручниками, которые прорезали запястья почти до самых костей. Я увидел на полу нож, испачканный моей же кровью, им мне протыкали ладони. Я дотянулся до него, даже не зная, видят ли они это, пальцы не слушались, я сжал рукоятку и вонзил нож себе в сердце. В этот удар я вложил остатки своих сил, я почувствовал, как лезвие прорезает мою плоть, почувствовал, как оно вошло в сердце. Мои руки окончательно онемели, и я выронил нож. А потом упал и сам, замерев в скрюченной страшной позе навсегда. Я знаю, что меня всё равно убили бы, только более мучительно, растянув мой кошмар на целую вечность. Если бы мой отец мог услышать мои молитвы, если бы он пришёл и спас меня. Я так хотел жить, так отчаянно хотел жить. Но меня заставили умереть. И вот уже много лет я сижу здесь, моё тело ужасно болит, мне казалось, что смерть – избавление от боли, а она стала её продолжением. Ветер рвёт мои волосы, кидает их мне в лицо, а я сижу на камне, согнувшись пополам, изо рта течёт кровь, бурая и страшная, как всё здесь, как и всё моё существование после… как эта бездна вокруг меня…
12.
Меня зовут Эндрю Брайт и я не оставляю надежду найти причину смерти, найти убийц моего сына. Я уже накопал больше информации о некогда успешном Эване Деймоне, который был застрелен своей девушкой. В его квартире нашли множество тел умерших, покрытых строительным лаком. Девушка по имени Лоран сошла с ума и убила всех этих людей. Между ними не было какой-либо взаимосвязи, все они случайные несчастные. Я так же узнал, что вместе с Деймоном был убит его любовник Джереми Энжел, хотя в полицейском отчёте написано, что Джереми застрелился сам, я просто уверен, что у него не было выбора, как… как и у моего сына. Ведь он сам вонзил себе нож в сердце. На меня нахлынули воспоминания, я отчётливо вижу, как в ту минуту бежал к дому, окружённому полицейскими машинами, как моё сердце больно сжималось внутри. Я не слышал, что мне кричали, но я знал, что что-то случилось, что-то ужасное и непоправимое. Я бежал по лестнице и спотыкался, меня пытались удержать, но не смогли. Я помню всё, каждую деталь, каждую мелочь с того момента, как вбежал в комнату. Я помню это жуткое окровавленное тело, свернувшееся в позе зародыша на полу, помню метки полицейских на полу, помню, что сразу не узнал… в этом теле своего сына. Я упал на колени и обнял измученный комочек, его глаза были открыты, столько боли страдания отпечаталось в них, если бы я только мог… забрать его боль. Я знаю, что он звал меня, молился, чтобы пришёл к нему на помощь… а что я? Я погряз в своей злобе, я был неистово зол на него именно в тот момент, когда он не вынес этих страданий и предпочёл умереть. Мой единственный, мой самый родной. Я любил тебя не смотря ни на что, я хотел, чтобы ты жил, а ты умер. Я хочу, чтобы ты знал, я всю свою оставшуюся жизнь буду винить себя за то, что вовремя не понял, не простил, не пришёл на помощь. Я всю жизнь буду звать тебя и разговаривать с тобой, будто ты ещё жив. Мне уже ничего не надо, я только хочу найти их, найти и посмотреть им в глаза, как такое можно было сделать с живым человеком? Как? Ни какие деньги или ненависть не смогут оправдать эту бесчеловечность. Я пью виски со льдом, чтобы заглушить эти воспоминания, ещё и ещё… они расплываются, меняют цвета, но не уходят, эта боль не уходит, не становится меньше, она полностью поглотила меня, как и отчаяние. Даже этот Эван Деймон не сможет пролить свет на всё, что случилось, потому, что он тоже мёртв…
13.
