Бэзил Коппер - Пещера
Должен признаться, никогда в жизни мне не приходилось испытать большего ужаса, чем той ночью. Страх парализовал тело и мозг. Потребовалось немало усилий, чтобы восстановить равновесие. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. Когда под действием бренди я пришел в себя, мы забаррикадировали все двери и окна, включили весь свет. Штайнеру пришла в голову блестящая идея разбросать по полу металлическую утварь, чтобы услышать, если кто-то захочет подняться по лестнице.
Откуда-то он извлек три огромных охотничьих ружья, похожих на средневековые мушкеты. Закончив приготовления к половине второго, мы укрылись в спальне — комнате с самой толстой дверью. До рассвета оставалось около четырех часов.
Все это время мы провели в напряженном ожидании, переговариваясь шепотом и вздрагивая от малейшего шороха — будь то порыв ветра или стук ветки в стекло. Мы избегали говорить о случившемся прямо, но то и дело возвращались к нему косвенным образом. Я не ошибся, предположив, что Штайнерам известно куда больше, чем они пытаются показать.
Фрау Штайнер обронила ненароком фразу "До сих пор они не заходили так далеко", но муж тут же толкнул ее локтем. Что и говорить, у меня было время поразмыслить над происшедшим. Какая из Богом созданных тварей обладает достаточным разумом, чтобы, подобно человеку, поднять щеколду? Обезьяна? Возможно. Только откуда ей взяться в горах?
Другой зверь, лось, например, мог бы поднять щеколду только случайно зацепившись рогом. Но ведь щеколда поднималась плавно, как это сделал бы человек. Кроме того, действия были целенаправленными и скрытными. Тем не менее, с самого начала я почему-то отбросил мысль о том, что это дело рук человеческих.
Не придя к определенному решению, я оставил головоломку и забылся тревожным сном. Я заснул как сидел, в углу спальни, прислонившись спиной к стене и опустив голову на колени. Я продолжал сжимать в руках антикварное ружье. Я проспал рассвет, но когда осознал, что ночь кончилась, меня охватила такая буйная радость, которую я не испытывал со времени окончания войны. Звуки пробуждающегося дня доносились снаружи со все нарастающей настойчивостью: прокричал петух, захрюкали свиньи, закудахтали куры, заворчал проснувшийся пес, который пережил тяжелую ночь.
Мы выждали час, прежде чем осмелились пошевелиться. Потом распахнули окна и долго осматривались, но не обнаружили ничего подозрительного. По Дороге проехала телега. Один крестьянин сидел на козлах, второй шагал рядом. Эта мирная картина настолько нас пристыдила (обычно Штайнеры начинали хлопотать по хозяйству задолго до рассвета), что мы одновременно сбежали вниз, громко переговариваясь и стараясь произвести как можно больше шума
Повсюду в доме горел свет, на полу вперемешку лежали медные тазы и сковородки. Все было так как мы оставили, включая спасший меня таз в кухне. Штайнеры бросились наводить порядок и готовить завтрак, а я, тем временем, разобрал баррикаду у двери. Дождавшись следующей проезжей телеги, я собрался с духом и, подбадривая себя веселой песенкой, вытащил брус и отворил дверь.
Ночные страхи развеялись. Я вдохнул свежий утренний воздух, помахал мужикам на телеге, опустил взгляд вниз и… вторично за последние двенадцать часов испытал сильнейшее потрясение. Моя полуночная борьба с дверью, вернее, с тем, кто находился за ней, не была наваждением. Ночной кошмар мгновенно стал явью, когда на сырой земле я увидел страшные отпечатки. В голове у меня помутилось, я покачнулся и чуть не упал.
Попытайтесь встать на мое место. Уверен, что ничего подобного вы в своей жизни не видели. Перед входом на мягкой земле отчетливо виднелись два ряда четких следов. Если бы не овальная форма, их вполне можно принять за следы от палки. Я уставился, не в силах отвести взгляд, пока не почувствовал, что еще немного, и сойду с ума.
Трудно вообразить себе животное, которое могло бы оставить такие следы. Они подходили к кухонной двери, потом сворачивали к тропинке, ведущей в лес. Овальные следы сопровождались еле заметными царапинами, как от когтей.
Вильсон замолчал, устремив взгляд на огонь. В комнате воцарилась тишина.
— Может это были следы лося? — не выдержал Пендер.
— Исключено, — покачал головой Вильсон, — я знаю, какие следы оставляет лось. Повторяю, на земле отпечаталась пара следов. Другими словами, животное, или кто другой, стояло на задних лапах перед дверью.
Я пошел по следам. Через несколько ярдов они исчезли. И вот тогда я совершил возможно самый необдуманный поступок в жизни. Но понял это позже, лишь после того, как произошло непоправимое. В тот момент я просто потерял голову и, вне себя от злости, стал топтать следы своими тяжелыми горными ботинками.
Предчувствуя катастрофу, я потратил целое утро, уговаривая Штайнеров уйти отсюда. Я намекнул им о следах, но, видимо, не смог подобрать нужные слова. Пожилая супружеская чета и слышать не хотела, чтобы бросить дом, в котором прожила всю жизнь.
— Поймите, герр Вильсон, — сказал мне старик, — наш дом здесь. — И он был прав. Я продолжал настаивать, не веря в то, что смогу убедить их изменить решение. Я искренне боялся за Штайнеров, ведь они сделали все возможное, чтобы то короткое время, которое я гостил у них, чувствовал себя как дома. В конце концов я оставил попытки, посоветовав напоследок приобрести хотя бы парочку волкодавов, как в гостинице, и немедля укрепить двери.
Штайнер еле сдерживал слезы. Он исподлобья посмотрел на меня и печально заметил: "Против них не устоят никакие запоры". Поймав умоляющий взгляд жены, он замолчал. Больше мы этой темы не касались.
Вы прекрасно понимаете, что ночное приключение отбило всякую охоту оставаться в гастхофе. После завтрака я собрал вещи. Штайнеры не делали попыток удержать меня.
На прощание мы обнялись.
— Пусть полиция прочешет лес и устроит засаду у пещеры, — сказал я.
— Спасибо, майн герр, — Штайнер поднял руку. — Мы никогда не забудем того, что вы для нас сделали.
Я оставил их с тяжелым сердцем. Чтобы миновать пещеру, пришлось сделать солидный крюк миль в восемь. Оставшаяся часть похода прошла без приключений.
Вильсон сделал паузу, чтобы промочить горло.
— Не беспокойтесь, я не оставлю рассказ незавершенным, — сказал он. — Развязка близка, и она будет ужасной. Правда, по правилам жанра, следовало бы прервать повествование на самом интересном месте.
Что и говорить, до конца похода мысли о судьбе Штайнеров не покидали меня. Я вспомнил их проклятую пещеру и события той жуткой ночи
На обратном пути я решил перед возвращением в Англию еще раз посетить Графштайн. Моей спутнице были безразличны всякие там страшные истории хотя, как надеюсь, была небезразлична моя жизнь Оставив молодую жену в кафе, я зашагал по знакомой дороге к гастхофу. Признаюсь, меня насторожило царившее здесь оживление. Повстречав знакомого полицейского, я поинтересовался, что происходит. С беспечностью, будто речь шла о погоде, он сообщил, что два дня назад зверски убиты супруги Штайнеры. Их в полном смысле слова растерзали на части. Изуродованные тела обнаружили в забаррикадированной спальне, причем, что самое ужасное, обезглавленными. Головы пока не удалось разыскать. Полиция приняла меры и прочесала окрестные леса, но виновники до сих пор не найдены.
