Елена Руденко - Холодные воды
-- Какое вульгарное раболепство, полагаю, вы слышали, -- сказал мне Бенкендорф, когда я вошел в кабинет, -- не хмурьтесь, Вербин. Ваши заслуги ценят, и вам не обязательно рассыпать кислые комплименты.
Я сдержанно поблагодарил Александра Христофоровича за оценку моих заслуг.
Набережная Невы у Зимней Канавки Гравюра 19 века
-- Как вы понимаете, вам передано дело государственной важности. Вы весьма кстати заинтересовались загадочной смертью певички... И похвально, что вы стразу же приступили к делу...
-- Прошу заметить, меня заинтересовал Ростоцкий, сам я далек от светских сплетен...
Моя фраза явно нарушала этикет. Большая часть моей службы прошла на Кавказе в походах, и я оказался далек от столичных формальных обращений к начальству. В тех диких краях не уделяют внимания подобной мишуре. Там ценят только дело. Слащавый этикет при встрече с горцем не поможет.
В Петербурге я нередко слышал шепот за спиной о моих ужасных манерах. Подобное мнение меня не задевало. Вызывало отвращение, что никто из утонченных эстетов так и не осмелился высказать мне в лицо свое замечание. Возможно, тогда бы я задумался о своем поведении в обществе и даже попросил бы совета.
Бенкендорф, казалось, не заметил моей оплошности.
-- Да, мне известно, -- безразлично кивнул он, -- как вы заметили, вас ждет не совсем обычное следствие... Вы именно тот, кто нам нужен...
Слова начальника тайной канцелярии показались мне странными. Здравая оценка моих талантов не позволяла думать, что я единственный сыщик Петербурга, способный распутать это дело.
Собеседник уловил мое удивление и пояснил.
-- Вы сталкивались с необычными явлениями, Вербин... А дело это мистическое, таинственное... В нем замешено одно из магических обществ... Увы, столь модный материализм заставляет закрывать глаза на многие детали, кажущиеся невозможными... Мне нужен человек с четкой логикой сыщика, но при этом сведущий в мистических делах...
Александр Христофорович пристально смотрел на меня.
-- Надеюсь оправдать ваши ожидания, -- кратко ответил я, так и не сумев вспомнить правила этикета, -- но, позвольте заметить, в материалах дела, которые уже были переданы мне, нет ни слова о мистических обществах...
Вновь я ощутил себя дикарем, не умеющим вести беседу с начальством должным образом. Но у меня было оправдание -- без названных сведений я не сумею найти верный путь к решению загадки.
Бенкендорф, явно ожидавший подобного вопроса, хитро улыбнулся.
Он протянул мне кожаную папку, лежавшую перед ним на столе.
-- Недостающие сведения здесь, -- кратко ответил он, -- мне остается только пожелать вам удачи...
***
Полученные бумаги, как и предполагалось, вызвали больше вопросов.
Первым вопросом оказалась другая таинственная смерть любителя мистических увлечений некого господина Норова, ставшего создателем одного из тайных обществ Петербурга с противоречивым названием "Тёмное сияние". Он неожиданно скончался в своем поместье близ Москвы. Никаких признаков насильственной смерти не обнаружено.
Сведения о Норове были весьма туманны. О его предках и жизни ничего не известно. Он будто возникает ниоткуда одновременно с "Тёмным сиянием". Поговаривали, что он подписал контракт с Дьяволом, и умер от того, что пришел день расплаты.
Вторым пунктом - личность певицы Коко, которая именно в этом обществе и состояла и даже "дослужилась" до высокого сана. Оказалось, она действовала по указаниям самого Бенкендорфа, который не мог обделить своим вниманием подобное общество, хоть оно и казалось далеким от политики и никаких вольнодумных взглядов не пропагандировало.
Оставалось только похвалить талант Коко, ловко ей удалось сыграть наивную певичку и облапошить высший свет. Однако не думаю, что служба в мистическом обществе была актерской игрою, если ей удалось заполучить высокий сан.
Мне стало любопытно. Действительно, ли адепты ордена сумели приблизиться к магическим тайнам, или это всего лишь очередное увлечение скучающих аристократов? Подобных общество в Петербурге не счесть, большинство созданы шарлатанами и мошенниками. Я предположил, что озадаченность Бенкендорфа указывает на серьезность вышеназванного общества. С жуликами в тайной канцелярии обычно обходятся проще.
Я задумался о личности Норова. У него не осталось наследников, женат он не был, а о его связях с женщинами также не было ничего известно. Возникнув из ниоткуда, он снова исчез в никуда.
Единственным, кто мог бы рассказать о Норове, оставался его преемник Герасимов. Эта фамилия не говорила мне ни о чем. Сведений о родственниках и прошлом этого человека к делу также приложено не было. Еще одна личность из пустоты.
Рассчитывать на его откровенность было бы глупо. Тайные ордена не будут беседовать с непосвященными.
Однако у меня была надежда, что их интересует причина смерти былого начальника и основателя, если конечно не они сами избавились от него. Поэтому я немедля собрался написать Герасимову, однако он опередил меня... Среди утренней почты я нашел его письмо, запечатанное в темно-синий конверт с причудливой печатью.
"Мне стали известны ваши намерения разыскать убийцу нашей сестры и, полагаю, вы вскоре узнаете о нашем обществе и скоропостижной кончине его основателя-магистра. Буду рад помочь вам в следствии и восстановлении справедливости. Жду вас сегодня к шести вечера по адресу, указанному на конверте".
Подпись письма - магистр Герасимов. Меня порадовало, что они не выдумывают себе экзотические имена как в большинстве мистических обществ.
В кабинет вошла Ольга, уже готовая к очередному светскому визиту. Завидев в моих руках странный конверт, она поморщилась.
-- Опять колдуны, -- вздохнула она обреченно.
-- Без них никуда, -- весело ответил я.
-- Лишь бы до Аликс не добрались, -- проворчала она, -- зря я подалась на уговоры Ростоцкой, она замучает мою сестру пересказами ночных кошмаров...
-- Если Аликс не беспокоится, и нам волноваться не стоит, -- решил я, -- она не сможет столь просто прекратить общение с миром, который чувствует и понимает...
-- Ладно, -- согласилась супруга, -- радует, что барышню стали больше занимать поклонники, чем покойники...
Я пожал плечами. Надеюсь, Александра достаточно разумна, чтобы отличить фальшь от искренних чувств. Не хотелось бы видеть ее слезы, но тут я ничем не смогу помочь. Возможно, сначала должно пережить разочарование, чтобы потом больше ценить счастье. Тьфу, кажется, впадаю в романтическую философию.
