Кассандра Клэр - Другие мальчики
— Гэбби! — словно предупреждая об опасности, оборвала ее мать Джен.
— Он сказал, что я не такая, как все, — прошептала Джен. — Что я другая.
— Должно быть, он тебе очень сильно понравился, — сказала мать. — Человек каким-то образом чувствует, когда вампир желает его. И в нем зарождается ответное желание. — Она говорила сухо, деловито. — Таким образом вампирам легче искать добычу.
— Ты знала… — прошептала Джен. — Ты знала, кто я такая.
Мать мягко потрепала ее по щеке:
— Нет, я не знала. Я надеялась, что проклятие не коснулось тебя, как миновало Гэбби. Иногда оно пропускает одно или два поколения. Я даже осмеливалась надеяться, что оно больше не будет преследовать нашу семью. Я видела, через что пришлось пройти моей матери… — Она вздохнула. — Охота по ночам, вечный страх быть пойманной. Раньше твоему отцу приходилось убирать за ней. Вот почему мы переехали сюда. Чтобы избавиться от этого.
— Так вот почему вы не разрешали мне гулять с мальчиками, — догадалась Джен. — Не потому, что боялись за меня, а потому, что боялись за них.
— Мы знали, что если проклятие перешло к тебе и если ты стала… тем, кто ты есть, это проявится в подростковом возрасте. Когда у тебя возникнет интерес к мальчикам. Желание пить кровь связано с… со взрослыми чувствами. С романтическими чувствами.
«Она никак не может заставить себя произнести слово „секс", — сообразила Джен. — Несмотря на то, что я только что убила человека. Я сижу здесь, на кухне, вся в чужой крови, а она по-прежнему считает меня ребенком».
Джен обернулась к Гэбби, которая печально смотрела на нее. Кузина показалась ей такой угрюмой, несчастной и обыкновенной. Джен стало почти жаль ее.
— Значит, ты тоже знала, — обратилась она к кузине. — Знала, так?
— Моя мама рассказала мне о проклятии, когда поняла, что я обычный человек, — призналась Гэбби. — Сожалею, что не могла рассказать тебе. Но, честно говоря, я считала, что ты такая, как я. До того дня, как Бриджит заговорила о том, что Колин вампир, и я поняла, что ты увлеклась им. Это было ужасно, Джен.
— Гэбби предупредила нас о том, что происходит, — продолжала мать. — Это дало нам немного времени на подготовку. Сейчас ты не можешь себя контролировать, Джен. Поэтому тебе придется ненадолго переехать к бабушке — кто-то должен научить тебя, как жить с этим.
— Нет, я не поеду, — возразила Джен, отворачиваясь от матери. — Я никуда не уеду отсюда.
Мать явно встревожилась:
— Но мы знаем, что так будет лучше для тебя…
— Нет, не знаете, — сказала Джен. — Вы должны были рассказать мне обо всем раньше. Ты говоришь, что защищала меня, но ты меня подставила. Я убила Колина из-за тебя.
— Но если ты останешься здесь, в конце концов ты убьешь кого-нибудь еще.
— По-моему, вам стоило подумать об этом раньше, — ответила Джен. Она поднялась, отбросила руку матери, пытавшейся ее удержать. Гэбби издала нервный смешок. — Ты назвала это проклятием, — добавила Джен.
— Это и есть проклятие, — подтвердила мать. — Семейное проклятие. Ему подвержены только женщины.
— Может, не стоит считать это проклятием? — заявила Джен.
На лице матери появилось странное выражение. Джен вспомнила слова Гэбби об их бабушке: все ее боялись. Даже собственные дочери.
Мать поднялась и взглянула ей в лицо.
— Сейчас у тебя нервы не в порядке, — сказала она. — Тебе надо пойти поспать. Мы поговорим об этом утром.
— Конечно, — согласилась Джен. — Утром.
Она развернулась, вышла из кухни и поднялась по лестнице к себе в комнату. Мельком увидела свое отражение в зеркале, висевшем на стене лестничного пролета. Ее одежда затвердела от засохшей крови, лицо светилось, глаза горели. Она выглядела… другой. Ее кожа под слоем крови, казалось, сияла. Она была почти красива.
Джен широко улыбнулась, обнажив острые резцы — те, что Колин принял за фальшивые. Она вспомнила, как хрустнула его кожа, когда она вонзила в нее зубы, — как кожура яблока.
Мать была права: у нее будут другие мальчики.
Примечания
1
Полуфабрикат, гамбургер с гарниром.1
