Брэм Стокер - Проклятие мумии, или Камень Семи Звезд
Она утвердительно кивнула и присела на стул рядом с диваном. Доктор дал ей указания относительно того, что нужно делать, если пациент придет в себя в его отсутствие.
Следующим откланялся старший офицер Долан. Подойдя к сержанту Доу, он сказал:
— Я, пожалуй, вернусь в участок, если, разумеется, вы не хотите, чтобы я еще какое-то время побыл здесь.
На что Доу ответил вопросом:
— А Джонни Райт все еще служит в вашем подразделении?
— Да! Хотите, чтобы он присоединился к вам? — Доу кивнул в ответ. — В таком случае я пришлю его к вам как можно скорее. Он может оставаться с вами столько, сколько вам нужно. Я скажу ему, что инструкции он получит непосредственно от вас.
Сержант проводил Долана до двери, говоря на ходу:
— Благодарю вас, сэр, вы всегда очень внимательно относитесь к людям, которые работают рядом с вами. Для меня большое удовольствие вновь сотрудничать с вами. Я вернусь в Скотланд-Ярд и напишу доклад своему начальнику. Потом я съезжу в «Четвудс» и вернусь сюда как можно скорее. Надеюсь, мисс, мне будет позволено остаться здесь на день-два, если возникнет такая необходимость. Возможно, и удастся разгадать эту загадку. Я был бы вам очень признателен.
Несколько секунд он внимательно смотрел на нее, потом продолжил:
— Прежде чем уйти, я бы хотел получить от вас разрешение осмотреть рабочий стол вашего отца. Там может обнаружиться что-нибудь полезное для расследования, ключ к пониманию подоплеки дела.
Ее ответ был настолько однозначным, что почти удивил его:
— Вам разрешается делать абсолютно все, что может помочь нам в этой ужасной беде… выяснить, что же случилось с моим отцом и защитить его в будущем!
Он тут же принялся за дело, внимательно осмотрев сначала туалетный столик, а затем письменный стол в комнате. В одном из ящиков он нашел запечатанное письмо, которое тут же вручил мисс Трелони.
— Письмо… адресованное мне… написанное рукой отца! — Она, волнуясь, вскрыла конверт.
Когда она начала читать, я впился глазами в ее лицо, но боковым зрением заметил, что и сержант Доу не сводит с нее цепкого взгляда, наблюдая за быстрой сменой эмоций на лице мисс Трелони. С этой секунды мое внимание переключилось на него. К тому моменту, когда мисс Трелони дочитала письмо, я был почти уверен, что в число потенциальных подозреваемых детектив включил и саму мисс Трелони!
Некоторое время она стояла с письмом в руке, опустив глаза и размышляя. Затем она еще раз внимательно прочитала его, и теперь эмоции сменяли друг друга на ее лице еще быстрее. Закончив наконец чтение, она снова помолчала и после некоторого колебания передала письмо детективу. Он тут же принялся читать, хотя внешне ничем не выказал своего нетерпения. Прочитав, он с поклоном вернул его мисс Трелони. После непродолжительной паузы она передала его мне. На какую-то долю секунды ее глаза встретились с моими, но за это краткое время я успел заметить, каким умоляющим был ее взгляд. В тот же миг ее бледные щеки и лоб вспыхнули как огонь.
Я принял письмо со смешанным чувством, но все же был рад. Она решилась показать мне письмо, которое имела право не показывать никому, кроме детектива!.. Я побоялся развивать эту мысль (тем более что в эту секунду взгляды и мисс Трелони, и детектива были сосредоточены на мне) и принялся читать.
«Моя дорогая дочь, в случае если со мной случится какая-то беда или произойдет что-либо неожиданное, я хочу, чтобы ты восприняла это письмо как указание, четкое и недвусмысленное, без каких бы то ни было разночтений. Если я внезапно слягу — вследствие ли болезни, несчастного случая или же нападения, — тебе необходимо будет четко придерживаться моих инструкций. Если на тот момент, когда ты читаешь это письмо, я не нахожусь в своей спальне, меня нужно доставить туда как можно скорее. Даже в случае моей смерти мое тело необходимо переправить в спальню. И с этой секунды до тех пор, пока я не приду в себя или не буду в состоянии давать дальнейшие инструкции лично, или же, в случае смерти, до момента похорон, меня нельзя оставлять одного, НИ НА СЕКУНДУ! С наступления ночи до рассвета как минимум два человека должны находиться в комнате рядом со мной. Будет хорошо, если опытная медсестра будет время от времени приходить и подробно записывать любые изменения моего состояния — постоянные или временные, — которые могут показаться ей неожиданными. Мои адвокаты (Марвин и Джукс, «Линкольновский инн»[3], 27 Би) имеют полные инструкции на случай моей смерти, а мистер Марвин лично взялся проследить за выполнением моих указаний. Советую тебе, дорогая дочь, учитывая, что у тебя нет родственников, к которым можно было бы обратиться, позвать друга, которому ты можешь доверять, чтобы он либо постоянно находился дома недалеко от тебя, либо приходил еженощно помогать ухаживать за мной, или быть под рукой. Это может быть как мужчина, так и женщина, но кто бы это ни был, необходимо, чтобы рядом с ним всегда был еще один человек противоположного пола. Пойми, в этом суть моей просьбы: начеку должно быть два человека противоположного пола, готовых помочь мне, — нужны мужской и женский разум. Дорогая Маргарет, позволь мне еще раз напомнить тебе о необходимости постоянного наблюдения. Будь готова к самым необычным последствиям. Любого рода болезни или травмы, которые произойдут со мной, будут носить не случайный характер. Хочу предупредить тебя: тебе потребуется надежная защита.
Ничто в моей комнате — я имею в виду собранные там предметы — ни в коем случае не должно быть переставлено или передвинуто со своего места. Все они расставлены в специальном порядке и с определенной целью, так что любое вмешательство разрушит мои планы.
Если тебе понадобятся деньги или консультации, мистер Марвин к твоим услугам, на что он имеет мои подробные указания.
Абель Трелони».
Не веря своим глазам, я прочитал письмо еще раз. Выбор друга мог стать прекрасным шансом для меня. Во мне уже затеплилась надежда, что, коль она обратилась за помощью ко мне в первые минуты несчастья, ее выбор и сейчас падет на меня. Но у любви свои причуды. Я побоялся произнести что-либо вслух. Мои мысли как будто завертелись в головокружительном вихре, и через несколько мгновений все причинно-следственные связи оказались расставленными по полочкам. Мне не следует предлагать свою кандидатуру на роль друга, которого назвал в своих указаниях ее отец, но в то же время одного быстрого взгляда оказалось достаточно, чтобы наполнить мое сердце надеждой. В конце концов, когда ей понадобилась помощь, она обратилась ко мне — к человеку, с которым ее ничто не связывало, кроме одной встречи на балу и краткого общения днем во время прогулки по реке. Не будет ли для нее унизительным обращаться ко мне с просьбой дважды? Унизительным! Нет, этому не бывать! Ведь я сам могу оградить ее от боли, ей не придется унижаться! Поэтому, возвращая ей письмо, я сказал:
