Александр Мазин - Я – инквизитор
— Поговорим спокойно, — предложил Андрей. — Познакомимся…
— А пропеллер в жопу не хочешь? — буркнул тот, кого Ласковин толкнул. — Бабки давайте!
Андрей на него даже не поглядел. Он смотрел на четвертого. Такого же откормленного, но годков на пять постарше и более ухоженного: волосы подстрижены и уложены — прямо «Видал-Сосун»! Да, главный здесь он, «Сосун». Руки в карманах, глазки хоть и маленькие, но подвижные, без сальной пленки.
— Разобраться надо, — продолжил Ласковин. — Если придется — я отвечу (нажимая на «я»). Если придется…
— Крутой? — рявкнул говнодав покрупней. — Крутой, что ли?
— Как яйцо! — традиционно сострил другой, но «Сосун» их не поддержал.
— Есть и покруче, — намекнул Ласковин.
— Шумно здесь, — сказал «Сосун». Когда говорил, кадык его шевелился, как забравшийся под кожу огромный жук.
— Пойдем где потише, — согласился Андрей.
И Виктору: — Отойдем!
Самый крупный сунулся придержать, но Ласковин обогнул его, как снеговика.
— Минуту, — сказал он.
— Подождешь в машине, — негромко приказал он Гудимову-младшему. — Да иди поаккуратней, чтоб не засекли. Возьми ключи. Молодец, хорошо держался.
— А ты? — спросил Виктор.
— А я… побеседую. Не беспокойся, это навоз. Противно, конечно, но неопасно.
— А второй? — спросил «Сосун» вернувшегося Ласковина.
— Ни к чему. Я его уже выслушал, — намекая на свою роль… арбитра, а не ответчика.
— Ладно, — легко согласился «Сосун». — Пусть пока погуляет.
Говнодавы переглянулись.
— Пошли! — Тот, что покрупней, подтолкнул Ласковина к машине. Но это не входило в планы Андрея.
— Лучше прогуляемся, — бросил он и, не дожидаясь ответа, быстро двинулся к переходу. Через Звездную на Пулковскую, набрав приличный темп, но периодически притормаживая, словно поджидая. Говнодавы, пыхтя, топали следом, оскальзываясь на заледенелом асфальте, приглушенно матерились. Андрей свернул налево, потом направо, между домами, обогнул трансформаторную будку и увидел перед собой заснеженные площадки заброшенного (ремонт, что ли?) детского садика. Ласковин перемахнул через оградку и остановился.
Сумерки. Засыпанная рыхлым серым снегом площадка. Руины «горки» — как скелет молодого динозавра. Покосившийся павильон. Рядок голых топольков вдоль металлического забора. Тихое, спокойное место.
Говнодавы штурмом преодолели заборчик и направились к нему, отдуваясь.
— Бегун, бля! Спортсмен! — буркнул один.
— Курить бросай! — посоветовал Ласковин. Возможно, это была ошибка. Потому что трое (исключая «Сосуна») тут же навалились на него. Да, в словесных играх с бандитами Ласковин был неопытен. Зато опытен в другой области. Бойцами говнодавы оказались никудышными. Хрип, сип, сопение. Могучие удары, пинки тяжелыми ботинками. Разохотились молодцы. Можно понять: один получил по почкам от сущего сопляка, второй — по самому дорогому, а тут еще этот «разводящий» устроил вместо денег забег на триста метров. Андрей почти не блокировал, в основном уклонялся. И не забывал поглядывать на четвертого. Тот наблюдал.
«Хорошо бы у кого нунчаки оказались, — подумал Ласковин. — Отнять раз плюнуть, а психологический эффект потрясающий!» Но вместо нунчаку один достал кастет. С кастетом или без, попасть он мог скорее по кому-нибудь из своих, чем по Ласковину. Андрей водил их по пятачку размером примерно шесть на шесть, спутывал друг с другом нырками и уходами за спину и все время «держал» четвертого. Но тот по-прежнему не вмешивался.
Минут через пять щенячьей возни, плотно утоптав снег, говнодавы притомились и остановились. Один потирал кисть, остальные — без повреждений.
— Вам бы ковры выбивать, — «определил» Андрей.
— Что верно, то верно, — неожиданно поддержал его «Сосун». — А ты и впрямь крутой! Чей будешь?
— Свой! — отрезал Андрей.
Намек на дружелюбие тут же испарился из голоса «Сосуна».
— Я как чувствовал, — сказал он. — А вы: сами, сами! Топал бы он (кивок в сторону Ласковина) — и хрен с ним! Адрес нам известен. — И, поворачиваясь к Андрею: — Ладно, крутой! Добавишь от себя еще пятьсот!.. Спортсмен!
Говнодавы гыгыкнули.
Ласковин усмехнулся.
— Расценки у тебя, — сказал он, пряча руки в карманы.
Холодно все-таки, а он без перчаток. А что у вас там в кармашке? А у меня вот… скажем, граната Ф-1!
— Расценки у тебя… — Андрей согнал с лица улыбку: не шучу — предупреждаю! — Пинок под зад, если на троих разделить, — по полтонны? И по висюлькам — еще по столько же? Этак как бы мне на лимон зелеными не накрутить… прямо здесь!
Говнодавы заиграли мышцой, но то была бравада. Ласковина они уже попробовали и сообразили, что может быть больно. В жиденьких мозгах заплескались «прогрессивные» мысли: обрызгать «спортсмена» «паралитиком» и втоптать в снежок толстокожими бутсами.
У «Сосуна» аналогичная мысль тоже мелькнула, кадык задвигался вверх-вниз.
«А что у вас там в кармане?» «А у меня пистолетик бельгийский…» «А у меня гранатка такая крупненькая. Осколочная, противопехотная, радиус разлета… пены три четверти метра!»
— Борзой, — почти ласково произнес «Сосун», — думаешь, мы сами по себе?
— А что, есть другое мнение? — усмехнулся Ласковин.
— Ты про Гришавина слышал?
— Гришавина? Что ж, слыхал про такую… тусовку. Только ты при чем? У серьезной команды и командиры серьезные!
— Думаешь, на понт тебя беру?
Андрей шевельнул плечами. Он не сомневался, что «Сосун» не врет. Но был уверен, что и он, и говнодавы где-то в самом низу иерархии. Конь с ними разберется.
Ласковин медленно (а то как бы с испуга стрелять не начали!) вынул руку из бокового кармана, полез за пазуху, достал визитку, из тех, коими Сипякин снабжал своих, чтобы сыпали вокруг, как репейник — колючки.
«Охранное бюро „Шлем“». Защита… обеспечение… Дорогие, тисненые, под пленкой, прямоугольнички. Достал, выщелкнул под ноги «Сосуну».
— Думаю так, — сказал он. — О том, что пацан-студентик трем героям киздюлей навешал, лучше умолчать. А то… уволят по профнепригодности!
А со мной… договоримся. Увидимся, парни!
И, повернувшись, не спеша зашагал к воротцам садика. Спина его выражала абсолютную уверенность, но сам Ласковин был начеку, и слух его ловил каждый звук: взвизг расстегиваемой молнии, щелчок предохранителя?
Но Андрею дали уйти без помех.
Сделав для надежности крюк, он вернулся к оставленной машине.
— Ну что? — спросил испереживавшийся Виктор. Андрей не удержался, чтобы немножко его не потомить: вынул из-под сиденья магнитолу, воткнул на место (оставлять «Пионер» на виду — искушать судьбу: молотком по стеклу, магнитолу вон — и пусть истошный вопль сигнализации рвет уши владельца), поставил кассетку «Магнитные поля», распечатал банку «коки», отхлебнул.
