Лада Кутузова - Темногорье
Они в растерянности переглянулись, первым заговорил мужик:
– Ребята, а вы из этого города?
Видимо, решил, что его инопланетяне сюда доставили – все забыл. А у девчонки глаза сразу поплыли, губа затряслась:
– Я на поезде приехала.
– Я тоже, – Игорь поддержал разговор.
Незнакомец взглянул на билет:
– Похоже, и я. Странно.
Странно – не то слово. Может, над ними эксперимент поставили по изменению сознания? Распылили наркотики какие-нибудь, вот им и мерещится всякая чушь? Но кому это надо?
Мужчина прошел в здание, а они за ним. Сейчас стало заметно, что вокзал заброшен. Ранним утром он еще притворялся старым, но благополучным, а теперь видна разруха: облупившийся потолок в паутине трещин, стены в щербинах, словно от ударов злых кулаков. Будто незачем больше притворяться и можно сорвать маску. Игорь толкнул дверь, ведущую в город. За ней разлилось белое ничто. И выходить туда не хотелось даже за деньги. Лучше отсидеться здесь, переждать, чем соваться в опасность. А что там не маленький уютный город, Игорь готов был об заклад биться. Другие, похоже, считали так же. Никто не дернулся, чтобы высунуться. Но Игорь на всякий случай подобрал кусок штукатурки и бросил в мутную завесу. На той стороне чмокнуло смачно, и больше ничего, никакого звука. Просто засосало.
Мужик предложил:
– Может, выйдем обратно на перрон, подальше отсюда?
Они снова отправились на платформу, словно там что-то могло измениться. Стояла тишина, настолько плотная, что хотелось заорать, чтобы убрать ощущение ваты в ушах. Даже ветра не было. Будто это место вырвали из прочего мира, отменили и вынесли за скобки Вселенной. Его нет, и если остаться здесь, то исчезнут скоро и незнакомый мужчина, и Игорь, и Катя. И тут раздался громкий стук, все обернулись. Позади них возникла будка. Вот только что ее не было и в помине, а теперь она прилепилась к зданию вокзала, точно корни пустила. Деревянная, выкрашенная в светло-серый цвет, с небольшим окном посередине. Сверху – надпись: «Хранитель пути». Окошко было открыто, и они подошли.
В будке сидел старик. Точнее, он выглядел стариком, но Кате мнилось, что это мираж, отвод глаз. Короткий ежик белых волос, коричневая от солнца кожа и едва заметный шрам на щеке – словно в молодости старик пиратствовал на морях где-нибудь в районе Бермудского треугольника или брал в плен космические звездолеты. Его чуждость бросалась в глаза, словно клеймо, – я иной, я не тот, кем вы меня видите. Глаза казались провалами – будто две черные дыры смотрели на нее, засасывая, поглощая, стирая из этого сейчас и здесь. Ни за что на свете Катя не желала бы встретиться с этим «милым» дедушкой один на один.
– Ваши билеты, – небрежно бросил Хранитель.
Все полезли в карманы, не задавая вопросов. Да и в голову прийти не могло, что можно поинтересоваться чем-либо.
Он проверил билеты:
– Конечный пункт – Темногорье.
Игорь дернулся оспорить: у него в билете другой город, но скосил глаза и увидел, как название изменилось.
– Главное – не буква, а дух слова, – засмеялся-зашелестел Хранитель.
И у всех мурашки побежали от его смеха, и никто не мог глаз поднять. Хотелось спрятаться, раствориться, укрыться.
– Бегунок, манипулятор и убийца, – подытожил Хранитель, – троица в сборе.
Снова возникли вопросы: что за троица, какие сборы? И кто убийца? И вновь никто не отважился озвучить их, даже Игорь, растерявший всю свою дерзость. Лишь девчонка испуганно посмотрела сначала на него, а потом – на незнакомца. Да и Игорь подобрался – с убийцей надо быть настороже. Ведь не девчонку же имел в виду Хранитель пути. Понятно, что речь о мужчине. Хотя…
Хранитель выдержал паузу, как в лучших театрах. Долгую, глухую, давящую, от которой зарыться бы поглубже. И добавил:
– Чтобы вернуться домой, вам придется пройти один из трех путей: темный, серый или светлый. Уж какая перед вами откроется дверь. Выбирать не вам.
Они молчали. Хранитель продолжал:
– Обратно можно возвратиться только втроем. Если кто отстанет по дороге или умрет, остальные тоже застрянут на пути. И еще: держитесь радуги. Дверь домой найдете возле ее начала.
– А если мы не хотим никуда отсюда уходить? – мужчине все же удалось выдавить из себя фразу.
И Хранителя как подменили: исчезла отчужденность, эти врата в далекие миры. Перед ними в разваливающейся будке сидел сумасшедший. Его глаза бегали от одного к другому, в руке появился огромный тесак.
– Чтобы здесь остаться, надо принести жертву, а иначе никак! – закричал бывший Хранитель. – Убить своих спутников и меня. Полить кровушкой пути, чтоб пропитались. Только не получится, мил человек.
И он задвигал в воздухе ножом, точно в танце с саблями. А потом выскочил из будки и, взмахивая руками, как крыльями, убежал прочь. А они остались.
Будка рухнула, как будто держалась лишь на костлявых плечах старика. А когда осела пыль, Игорь и остальные увидели три двери. Те находились в конце платформы, висели прямо в воздухе. Ближайшая была ослепительно-белого цвета, вторая – серая, как асфальт. Никаких рисунков или букв, простые строгие прямоугольники. Третья поглощала свет и потому казалась черной. Но это, скорее, был антицвет, а не привычная темнота. Она пугала и манила одновременно.
– Идем? – полуутвердительно спросил мужчина.
Если он – убийца (ну, не девчонка же), надо держаться от него подальше, но и здесь оставаться нельзя.
– А выбор есть? – сплюнул под ноги Игорь.
Он не мог оторвать взгляд от бурых пятен на рельсах.
«Значит, кровь, а не ржавчина, – думал он. – Вот как. И остаться нельзя. Потому, что этого места…»
Он замер, не в силах поверить: «…не существует».
Они выпали из своего мира, сбились с пути. И, чтобы вернуться, надо пройти через дверь. Какую?
Белая дверь не открылась, не поддалась и серая. Они замерли перед последней. На мгновение Игорь испугался: вдруг и эта не отворится? И тогда придут страшные существа, зубастые монстры из фильма ужасов – лангольеры, вроде бы. И сожрут их вместе с вокзалом, утилизируют, как… Он снова мысленно запнулся. Как… Как коты-утилизаторы! От мысли о котиках стало веселее, и Игорь протянул руку. Но дверь сама распахнулась, и перед ними возник яркий свет, который раздробился на миллионы светящихся точек. Те вспыхнули, каждая становясь сверхновой звездой, а затем перед путниками появились цветущие каштаны.
Глава пятая
Темногорье
Когда-то городок был уютным. На это намекали невысокие двух- и трехэтажные дома, которые лепились друг к другу вдоль мостовой. Только крыши в большинстве домов провалились, а выбитые окна зияли, как прорехи на штанах. Городок был заброшен, и давно. Вовсю зеленела трава, среди которой солнечными шарами рассыпались одуванчики. Цвела черемуха, наполняя улицы сильным, неповторимым запахом. И, конечно, росли каштаны. Их было много. Могучие стволы возвышались над улицей, словно великаны, торжественно держащие в руках белоснежные пирамиды цветов.
Вокзал потерял объемность, стал двухмерным, точно карандашный набросок на листе ватмана. Вернуться обратно – невозможно. Мужчина, неизвестно откуда взявшийся на вокзале, вертел головой, не понимая, что делать. Идти? Но куда и зачем? Сумасшедший старик почти ничего не сказал. Что-то про радугу и что вернуться они могут лишь вместе. Послышался всхлип – плакала девочка. Слезы по щекам текли непрерывно, но она даже не пыталась их вытереть. Парень стоял немного поодаль: вроде как с ними, но в то же время сам по себе. Мол, не рассчитывайте особо на меня, я с вами не навечно.
Мужчина заговорил:
– Думаю, нам надо познакомиться. Меня зовут Дмитрий Иванович, можете называть Хирургом – это прозвище, или дядей Димой, кому как удобно.
И заметил, как насторожился парень. Ведь все складывается: хирург – значит, зарезал кого-нибудь во время операции. Логично. Но парень промолчал, а девочка, похоже, растерялась. Но ответила первой:
– Я – Катя.
И вопросительно посмотрела: достаточно ли этого? Но Хирурга не тянуло на расспросы. Захочет – сама скажет. Парень представился не сразу, точно сомневаясь – а нужно ли?
– Игорь. Только не уверен, что я с вами надолго. Я – бегунок.
Хирург понимающе кивнул:
– И как часто из дома сбегаешь?
– По весне обычно. А там как получится: от пары недель и до двух месяцев. Когда ловят, когда сам возвращаюсь.
Хирург заметил:
– Привозили к нам в отделение как-то парня с пробитой головой, тоже из ваших. Помер. Думаешь, и здесь потянет в странствия?
Игорь неопределенно пожал плечами:
– Не знаю, не от меня зависит. Сейчас мы вроде и так в бега подались. А в принципе, домой хочу вернуться. Я же не бомж, чтобы всю жизнь землю топтать.
