Крис Грин - Царство полуночи
— Она сказала, что продумала все детали. У меня не возникло бы никаких проблем с законом. Я оставался вне подозрений.
Благодаря Слугам Подземелья. У них же имелись свои люди в полиции? Наверняка имелись.
— Такая забота и предусмотрительность, конечно, искупает ее вину! Все в ажуре…
— Прости… — Он смотрел на дочь с нескрываемой жалостью. — Прости! Тебе пришлось столько вынести.
Глубоко пораженная, Доун не могла вымолвить в ответ ни слова.
— Прости, — повторил Фрэнк. — Это я виноват в том, что ты выросла, ненавидя себя, и развила в себе склонность к саморазрушению. Я так старался тебя защитить, так не хотел, чтобы ты походила на мать! Я научил тебя ненавидеть, верно? Я привил… — Он замолчал, подбирая нужное выражение.
— Комплекс неполноценности?! — взорвалась Доун. — Да ты любил мертвую Эву сильнее, чем меня! Только об этом я и думала большую часть времени. Но… — Она махнула рукой. — С этим покончено, Фрэнк, не беспокойся.
Он вопросительно посмотрел на дочь.
«Ты уверена?»
Она ответила твердым взглядом.
«Абсолютно».
— Ты росла не с отцом, а с отвратительным пьяницей.
Едва слышно щелкнула дверь. Доун сразу насторожилась. Фрэнк даже головы не повернул.
На пороге стояла Джулия с дротиками наготове. То есть Доун надеялась, что это были дротики. Тем не менее она сдержалась и не прыгнула с кулаками на телохранительницу. Вслед за Служанкой — у Доун не осталось сомнений относительно статуса Джулии — в комнату неторопливо вплыла Эва, шурша модным нарядом. Актриса выглядела сногсшибательно, но в ее позе чувствовалось напряженное ожидание.
Доун равнодушно на нее смотрела, невозмутимая как скала.
Эва откашлялась и примирительно сказала дочери:
— Брейзи не переставая звонит тебе на сотовый.
Вероятно, она хочет узнать, какое отношение к ним обоим имеет Брейзи? Похоже, Эва их подслушивала.
— Мне надо с ней поговорить, — ответила Доун. — Возможно, у нее есть новости о Кико. Кстати, могла бы… Впрочем, тебе это неинтересно! Ты же покойница.
— Уже нет, Доун, — отозвалась Эва, по-матерински ласково. В глазах ее мелькнуло беспокойство: не прячется ли Кико где-то поблизости? — Ты же понимаешь, я не могу тебе отдать телефон.
— Отчего же? Потому что я твоя пленница?
— Ты неправильно судишь о ситуации.
Дочь презрительно расхохоталась. Лицо Джулии исказила такая жуткая гримаса, что Доун умерила веселье.
— Хорошо. — Она метнула на Фрэнка выразительный взгляд. «И ты еще веришь этой женщине?» — Будем считать, я — «гостья». Благодарю за радушный прием! Очень впечатляет!
Теперь на Фрэнка посмотрела Эва — ни дать ни взять опечаленные родители, незнающие, как справиться со своевольным чадом.
Доун рассвирепела. Отец стушевался, видя ее гнев.
— Значит, ты не хочешь, чтобы я поговорила с Брейзи? — спросила она с вызовом.
— Нет-нет, что ты! — Фрэнк опустил голову. — Хочу.
Эва перешла в наступление.
— Фрэнк?!
— Не лезь не в свое дело, — заявила Доун. — Брейзи — самое лучшее, что было в его жизни, если вспомнить все-все события, включая твое трогательное воскрешение из мертвых.
Тут голос подала Джулия. Половина ее лица, изувеченного в драке с Другом, представляла теперь сплошную ссадину, покрытую подсыхающей коркой крови.
— Эва могла бы стать королевой Подземелья! Но ей нужны только вы двое.
— С ума сойти! — Доун тут же перенаправила свою ярость на Джулию. — А мне нужны копи царя Соломона! И пост губернатора в Техасе. Я хочу, чтобы красавицы всего мира бегали вокруг меня, нацепив ослиные уши. Впрочем, больше всего я мечтаю вырваться из этой чертовой дыры вместе со своим отцом! Как думаешь, исполнится мое желание?
Джулия подняла пистолет и направила его на Доун, но Эва выбила оружие из рук Служанки.
— Прошу прощения, извините меня, — торопливо пробормотала Служанка, склонив голову.
Эва взволнованно протянула к дочери руки.
— Вот увидишь, как сильно я вас обоих люблю! Да, понадобится время, чтобы принять и осознать… Я сделала единственно правильный выбор для нашей семьи!
— Эва, ты же планируешь превратить нас в подобие Робби, этого развратного мальчишки! Тоже мне, коллеги-знаменитости выискались. И не уверяй меня, что это вершина блаженства!
— Но…
— Убирайся! Вон!
Задохнувшись от удивления, Эва в нерешительности замерла на ступенях. В следующую секунду она взяла себя в руки.
— Ладно. Я ухожу, а вы пока отдохните. День выдался странный и тяжелый.
И она вышла, шурша нарядной юбкой. По-прежнему не смея поднять головы, Джулия закрыла за ней дверь, а Доун уселась на пол рядом с Фрэнком.
— Бред какой-то! — пробормотала она, надеясь, что отец с ней согласится.
Но он не сказал ни слова. Ни одного слова, черт бы его побрал!
Глава
2 °Cмех
Прикорнув на диване, Доун каким-то чудом сумела заснуть. Она безумно устала; Фрэнк не разговаривал, поэтому все, что ей оставалось — это погрузиться в собственные размышления. Доун, судя по сонливой слабости после пробуждения, проспала несколько часов. Разбудило ее резкое, неприятное клацанье.
Откуда-то донесся приглушенный смех.
Доун лежала лицом к спинке дивана и, не шевелясь, рассматривала рисунок обивки, раз уж другого зрелища не нашлось. Интуиция подсказывала, что оборачиваться и выяснять, в чем дело, не стоит.
Едва она заворочалась, лязгнул металл — железные наручники на запястьях. Все еще находясь спросонья в некоторой прострации, Доун вспомнила, что приходила Джулия, сняла с нее кожаные браслеты, заковала в наручники и смазала пальцы лечебным гелем. Сама Доун тем временем дремала, толком не понимая, что вокруг происходит, — слишком сильно она утомилась.
Снова раздалось хихиканье, такое ласковое, доверительное…
Любопытство взяло верх, она обернулась.
Эва и Фрэнк стояли у камина. Вампирша прильнула к отцу, строя милые гримаски и пытаясь его развеселить. Так обычно вела себя Жаки, и Доун подумала, что в старлетке было немало от настоящей Эвы.
Фрэнк невозмутимо смотрел на актрису сверху вниз, скрестив на широкой груди скованные руки, но девушка не сомневалась, что он просто изображает холодность и безучастность, поддерживая романтическую игру, затеянную вампиршей. Эва его пощекотала, он увернулся, гремя цепями, и наконец прыснул. Спохватившись, Фрэнк умолк, зажал жене рот и шутливо шикнул.
Доун села на диване, кривясь от подкатывающей тошноты, подперла кулаками подбородок и уставилась на родителей.
В разгар веселья отец заметил, что за ними наблюдают, и тут же напустил на себя серьезность… Еще бы! Дочь считает его предателем по отношению к ней и Брейзи, потому что он подпустил к себе Эву. Взгляд Фрэнка стал потерянным. Отец больше не притворялся, но какое это имело значение — ведь он на глазах Доун как ни в чем не бывало заигрывал с врагом!
