Михаил Строганов - Заклинатель дождя
– Остановись! Я даже не верю, что ты вообще есть! – вжимаясь в подоконник, махал руками Иван. – Это бред! Я отравлен лекарствами! Я в коме!
– В меня и не надо, Ванечка, верить. Зверь Жатвы приходит, когда плоды уже созрели, и он собирает свой урожай не там, где сеял, а там, где хочет. Du glaubst zu schiben und du wirst geschoben!
– Не понимаю! – Иван бессильно стучался в забитое фанерой окошко, как обреченная на смерть бабочка. – Ничего не понимаю, что ты несешь!
– Здесь надо иметь терпение и мудрость, Ванюша, – Змей подступил почти вплотную. – «Ты думаешь, что движешь, а тебя самого движут». Так сказано в «Фаусте».
Глава 30
РАССВЕТ В РАЗБИТОМ ЗЕРКАЛЕ
Ранним субботним утром в кабинет охраны мясокомбината грузно ввалился немолодой лысый мужчина в белом халате. Он деловито подошел к дивану, на котором лежала Елизавета Андреевна. Взял за руку и, отсчитав пульс, небрежно бросил:
– Раздевайтесь.
– То есть как? Здесь?
– Раздеться надо по пояс, – врач принялся что-то записывать в пухлый регистрационный журнал. – Боли в груди? Частое сердцебиение, быстрая утомляемость, плохой сон? – он встал из-за столика. – Почему еще не разделись? Я, между прочим, пришел из-за вас в свой выходной.
Елизавета Андреевна поморщилась. Она действительно припомнила, что уже мельком встречала этого странноватого вида «круглого и лысого» врача мясокомбината. Фамилия у него еще такая… Не то Силин, не то Филин…
– Так! Теперь вытяните вперед руки и растопырьте пальцы. М-да… У вас раньше наблюдался тремор?
– Простите, не поняла… Сердце у меня действительно побаливает, еще я стала такой плаксивой… А про тремор…
– Руки, спрашиваю, беспричинно дрожали? Ладно, присаживайтесь. Давление измерим, сердце послушаем. А там и решим, что с красавицей, шляющейся по ночным пустырям, делать станем.
– Я случайно здесь ночью оказалась, – Елизавета Андреевна подставила руку под тугой манжет тонометра. – К сыну спешила, а меня бродячие собаки на пустырь погнали… Очень испугалась, а потом не помню, отключилась…
– Вас чудом мясокомбинатовская охрана заметила. Не то четвероногие друзья человека к рассвету бы вас и доели. – Филин многозначительно посмотрел на нее исподлобья. – Значит, с ночными прогулками у нас все в порядке, а вот давление оставляет желать лучшего… Похоже, голубушка, у вас артериальная гипертония. Раньше были проблемы с сердцем?
– Вроде никогда не жаловалась, – пожала плечами Елизавета Андреевна. – Вот только после смерти мужа… Сходила один раз к кардиологу. Лучше не стало, зато наговорил мне такого!
– Что у вас порок сердца? Кстати, весьма похоже! Симптомы наводят меня на мысль о серьезном поражении митрального клапана сердца. Но в наших условиях это уточнить сложно. Сами понимаете, в такой глуши аппарат УЗИ днем с огнем не сыщешь. Посему, матушка, вам надобно немедля в Пермь.
Елизавета Андреевна встала и, стараясь подавить смущение, принялась поспешно одеваться.
– Вы мне лекарства, пожалуйста, выпишите, – она кивнула на пухлый журнал. – Думаю, регистрировать не надо. Произошедшее со мной – всего лишь результат неблагоприятного стечения обстоятельств. Да и проблема со здоровьем может пока подождать. Сейчас есть вещи для меня куда более важные.
– Подождать?! Проблема-то, матушка, не просто серьезная – аховая. Вы осознаете, что у вас невероятно высокий риск внезапной коронарной смерти?! И вы предлагаете мне не регистрировать мои заключения?! Да вы попросту одной ногой уже ступаете по тому свету!
Она повернулась к окну и посмотрела на очерченную рамой глубину неба. Вспомнила такой же узкий, как окно, провал в земле, в который опускали гроб с мужем. Вспомнила, как гулко стучали падающие комья земли, как монотонно, неотступно, навязчиво жужжали безучастные голоса. А вокруг тихо кружились в воздухе и падали желтые листья молодого бабьего лета…
«Надо звонить Борису! Он обязательно поможет! Я… я нравлюсь ему. Даже не просто нравлюсь. Борис всегда меня страстно хотел, намекая при каждом удобном случае! Если я дам свое согласие, он уладит все наши проблемы. Конечно, уладит! Ведь он такой… такой умный!»
* * *
После утренней побудки санитары вывели Ивана из изолятора и повели в процедурную – к единственному лечащему врачу Петру Федоровичу Филину.
В просторном кабинете, бывшей кладовой упряжи, Петр Федорович с интересом наблюдал за неспешно скользящими в аквариуме цветными рыбками. Не оборачиваясь к вошедшим, небрежно взмахнул пальцами, приказывая санитарам удалиться.
– Ты знаешь, Иван, почему в детских садах запрещают держать аквариумы с рыбками? – Петр Федорович неожиданно обратился к Храмову по имени. – Казалось бы, прелестные создания! Не шумят, не линяют, по углам не гадят. Только подумай, сколько детских душ уберегли от зла такими рыбками, незаметно воспитывали в них чувство прекрасного, наглядно объясняя хрупкость жизни. А вот нельзя, и все тут!
Иван сглотнул запекшуюся в горле кровь:
– Дети могут опрокинуть. Будет много стеклянных осколков, а значит, порезов. И крови…
– Скажешь тоже! «Крови»! – усмехнулся Филин и тихонечко постучал пальцем по толстому стеклу, вспугивая притаившегося на дне сомика. – Вы, молодой человек, просто много американских фильмов смотрите. А там, конечно, случайности всякие складываются в какие-то дьявольские наваждения. В жизни все проще, да и сложнее… Вот сами получше присмотритесь к рыбкам.
– Они словно из другого мира, – Иван осторожно приблизился к аквариуму.
– Ну что ты все о «другом мире» долдонишь! Так и в самом деле с умом в два счета распрощаешься! Из нашего они мира, самые что ни на есть земные и реальные. Ко всему прочему, за денежки купленные. Здесь, в нашей лечебнице, вовсе числятся как инвентарь.
– Какой же они инвентарь? Они живые!
– Живые? В этом, скажем так, я не совсем уверен. Сейчас объясню. Наглядно!
Филин небольшим сачком подцепил первую попавшуюся рыбку и вытряхнул ее себе на ладонь.
– Что вы делаете?! Она же сейчас умрет!
– Разве? – Филин швырнул рыбку назад в аквариум и сгреб Ивана за грудки. – Ты меня за идиота держишь?! Сначала девку убил! Потом пацаненка повесил! А теперь шизу вздумал косить?! В тюрягу идти неохота?
– Никого я не убивал, ничего не подстраивал! – беспомощно затрепыхался в сильных руках Иван. – И сумасшедшим я не прикидываюсь! Меня насильно сюда милиция привезла!
– Если ты не шизик, зачем всю ночь в изоляторе вопил благим матом?! Да еще на разные голоса?! Как с урками на побег играть, голова хорошо соображает, а как ночью в изоляторе посидеть, так нам сразу кровавые девочки и мальчики являются?!
