Лариса Капицына - Дело №346
– Перестань, – девушка с синими глазами посмотрела на него с укоризной.
Савва и сам не любил «ужасы», но с ней готов был смотреть что угодно.
На самом деле она оказалась ужасной трусихой, потому что при первом же напряженном моменте, вздрогнула от неожиданности вместе с половиной зала и рассыпала попокорн. Савва засмеялся, она метнула на него сердитый взгляд и заверила, что это просто случайность, просто слишком громкая тревожная музыка, и она не ожидала, что все начнется так быстро.
Он улыбнулся, отдал ей свой попкорн и стал украдкой разглядывать ее профиль, нежное лицо, которое то светилось, то погружалось во мрак, в зависимости от того, что происходило на экране.
Он не слишком вникал в суть сюжета. Кажется, какая-то девчонка, чем-то отдаленно похожая на девушку, что сидела по левую руку от него, во всяком случае у нее были такие же синие большие глаза, попала в сумасшедший дом, где всех пациенток, по очереди убивала другая девушка, которая умерла много лет назад. И главная героиня должна была по ходу фильма избежать смерти и спасти других пациенток, которых с каждой минутой оставалось все меньше. И весь фильм у зрителя должно было создаваться впечатление, что главная героиня с красивыми синими глазами скоро умрет.
Савва смотрел на экран краем глаза и думал, что это лучший ужастик в его жизни, потому что она, девушка, что сидела слева, каждый раз, вздрагивая от испуга, хваталась за его руку, а потом и вовсе перестала ее выпускать из своей ладони и только сжимала ее сильнее, когда очередную жертву находили в луже крови, подозрительно напоминающей кетчуп, или заносили над ней нож.
И если бы у него была такая возможность, он бы расцеловал всю съемочную группу, режиссера, оператора, всех актеров, статистов, что создали этот кровавый балаган, и особенно того, кому первому пришла в голову мысль пугать людей за их собственные деньги, потому что это было восхитительно, и тепло длинных пальцев, сжимавших его ладонь, проникало в самое сердце.
Он только жалел, что ужастик скоро закончится, а он хотел бы, чтобы этот фильм шел бесконечно. Она сжимала его руку, и когда делала это особенно сильно, то потом чуть поглаживала ее, как бы извиняясь.
И как раз, когда она вот так погладила его пальцы, это и случилось.
Не тогда, когда она в очередной раз крепко стиснула его ладонь, а когда мгновение спустя накрыла ее другой рукой мягким, извиняющимся жестом.
Дар зарыдал. Дар был в отчаянии.
И это так не вязалось с тем, что Савва чувствовал за секунду до этого, что поначалу он просто удивился тому, что эта мягкая рука вдруг утратила теплоту, стала прохладной, широко распахнутые глаза, устремленные на экран, перестали напоминать море, стали холодными как безжизненная снежная долина в сумерках. А потом тоска ударила его в самое сердце, сжала сердце в кулак и выжала из него всю кровь разом, так что Савва сам вцепился в ее руку. И за секунду до того, как она вскрикнула, теперь уже не от испуга, а от боли, и перестав смотреть на экран, уставилась на него удивленно, он почувствовал, каким станет мир, когда умрет девушка с синими глазами. Не та, с экрана, что бойко размахивала ножом, чье красивое лицо теперь было обильно забрызгано кутчупом, а та, что сидела слева от него и поглаживала его руку теплыми тонкими пальцами.
На этот раз Дар постарался.
Вывернулся наизнанку, чтобы он больше ни минуты не сомневался, что ее скоро не станет, чтобы до Саввы хорошенько дошло, что пока он сидит здесь и балдеет от такой малости, как прикосновение ее руки, кто то решил, что уже достаточно.
В этот раз не было слез и всхлипов, как тогда с Грином. Савва был просто оглушен, смутно помнил, как она с тревогой заглядывая ему в глаза спрашивала: «Что с тобой? Тебе плохо?», как они выбрались из темного зала, вышли на улицу и уселись на мокрую от дождя деревянную скамейку, недалеко от входа в киноцентр. Вернее сел Савва, а она стояла напротив, склонившись над ним и заглядывая ему в глаза. У него все плыло перед глазами, так что он видел перед собой только два больших синих пятна, в которых плескался испуг. Потом все стало четким. В одной руке она все еще держала стакан с попкорном, а в другой – две легкие спортивные куртки, свою и его. Шел дождь, капли стекали по ее длинным распущенным волосам, и она немного дрожала, то ли от холода, то ли от испуга.
– Ты промокнешь. – Сказал он, глядя как она дрожит.
Лицо ее расслабилось, она облегченно вздохнула.
– Господи, ну и напугал же ты меня! – теперь она улыбалась, вернула ему куртку, с недоумением посмотрела на попкорн, бросила его в рядом стоящую урну, присела на скамейку. – Как ты?
– Нормально. Со мной все в порядке.
– Ничего себе «в порядке»! – она фыркнула. – Ты хоть помнишь, что с тобой было?
Хотел бы он забыть это!
– Помню.
– Ну и что это значит?
– Ты правда хочешь знать?
Она колебалась какое-то мгновение.
– Ну, конечно, я хочу знать. Да. – она помолчала и добавила неуверенно. – Наверное, хочу. Может быть…
Они помолчали, потому что после того как он все объяснит, все переменится. Ни Савве, ни девушке с синими глазами этого не хотелось. Она и так все поняла, и знала, что он скажет. Она знала также, что он ничем не сможет ей помочь, а только предупредит ее, что скоро все закончится, и это было ужасно, потому что она только начала дышать полной грудью, только начала оживать! Может быть лучше, если бы она ничего не знала, может быть не стоит слушать его, а жить дальше как ни в чем не бывало, только теперь у нее вряд ли это получится.
– Нам надо поговорить. – сказал Савва.
– Да. – тихо ответила она.
– Тебе нечего бояться.
– Да. – голос ее упал до шепота.
– Мы что-нибудь придумаем. Я что-нибудь придумаю. – пообещал Савва, хотя совершенно не преставлял что тут можно придумать. Он сказал так, потому что увидел, что ее лицо стало жалким, растерянным, что она готова расплакаться, что она уже плачет.
– Не надо было брать тебя за руку. – девушка с глазами синими как море, с досадой покачала головой.
– Это ничего не изменило бы.
– Все равно. – упрямо сказала она. – И что тут можно придумать? Даже не знаю…
Она сидела на скамейке, зажав ладони коленями и горестно раскачиваясь.
– Ужасно.
И Савва вдруг сказал:
– Расскажи мне об этом человеке.
– Что? – она замерла и посмотрела на него с недоумением. – О каком человеке?
– Ты знаешь. Кто он?
– Человек. – она посмотрела на Савву как-то странно, словно заново обдумывая все, что случилось сегодня.
– Не хочешь о нем говорить? Почему?
