Наташа Мостерт - Сезон ведьмовства
— Я подготовилась к походу, — рассмеялась она.
— Вино Морриган?
— А что же еще. Пей, тебе полезно.
Они ели молча и неторопливо. Напротив них тип с замашками эксгибициониста снял футболку и принялся натирать себя маслом. Габриель мысленно признал, что телосложение у парня хоть куда: бугрящиеся мышцы и стальной пресс. На физиономии атлета было написано выражение снисходительного превосходства: «Я-так-крут-не-умрите-от-восторга». Минналуш беззастенчиво на него пялилась. Оглянувшись на Габриеля, она поймала его сардоническую усмешку.
— Красавчик, правда?
— Да уж, ты глаз с него не сводишь.
— Но при этом совсем ребенок. С ним можно будет общаться лет через десять-двенадцать. Мужчины становятся интересны не раньше, чем перешагнут тридцатилетний рубеж.
— По крайней мере, я уже близок к этому.
— Это не происходит автоматически со всеми мужчинами, сам понимаешь.
— О да.
— У женщин все по-другому. Женщины интересны с самого рождения. — На щеках Минналуш вновь появились задорные ямочки. Хохоча, она повалилась на траву.
Габриель подлил себе вина. Минналуш лежала, раскинув руки и закрыв глаза; ее волосы напоминали испанский мох. Это ли его любовь, в сотый раз спрашивал себя Габриель. Это ли женщина, которая слышит закат и ныряет на стеклянное дно океана, где рыбы играют в прятки?
А что, если сказать ей: «Минналуш, я взялся следить за тобой и твоей сестрой. Предположительно одна из вас — убийца, но другая ведет невероятно увлекательный дневник, и я влюбился в нее по уши. Это ты?» Если бы все было так просто…
Она открыла глаза.
— О чем ты сейчас думаешь?
Габриель медленно протянул руку и погладил прядь ее шелковых волос.
— Минналуш… Красивое имя. И очень тебе подходит. Такое женственное.
— Весьма любезно с твоей стороны. — Она тепло улыбнулась. — Хотя имя мужское.
— Не может быть!
— Может. Из стихотворения Йейтса «Кот и луна»:
Пятнай, пятнай, Минналуш,
Прыжками лик ледяной —
Луна в ударе, к тому ж
Вы с нею крови одной.
Известно ль тебе, мой друг,
Что фазы наперечет,
Что желтый ущербный круг
Со дна твоих глаз встает?
Минналуш — расступись, трава! —
Держит путь сквозь ночь на восток.
Луна теряет права.
Вступает в права зрачок…
Любимое стихотворение моего отца. После рождения Морриган он мечтал о сыне и заранее выбрал мальчику имя. Увы, родилась я, но имя уже менять не стали. Могло быть и хуже — представь, если бы папа остановил свой выбор на Кухулине!
Минналуш со смехом села.
— А Морриган? Тоже звучит необычно.
— Это из ирландской мифологии. Моя мать родом из Голуэя.
— Ты наполовину ирландка?
— О да. Прапрапрапраправнучка фей, эльфов и прекрасных чародеек.
— И великого Джона Ди.
— Тоже мага и волшебника. — Минналуш поднялась и пригладила волосы. — Уже поздно, Морриган, наверное, заждалась.
Только по возвращении в Монк-хаус Габриель осознал, что встревожило его днем в разговоре о Джоне Ди. Минналуш упомянула, что дневники Ди хранятся в Бодлианской библиотеке Оксфордского университета, альма-матер Габриеля. Только вот он никогда не говорил сестрам, что учился в Оксфорде. Стало быть, они наводили справки о нем и наверняка уже знают про «Глаз бури». Конечно, о его способности к дальновидению им известно и так, но ему бы очень не хотелось, чтобы сестры Монк пронюхали еще и про это. Пожалуй, стоило ожидать, что сестры соберут о нем сведения, и все-таки Габриелю было как-то не по себе.
— Габриель? — Минналуш стояла в распахнутых дверях и вопросительно глядела на него. — Зайдешь выпить?
Он заколебался, впервые чувствуя неохоту. Какой-то внутренний сейсмограф предупреждал о грядущей опасности. Если он хочет спастись, то должен бежать. Миг спустя сомнения развеялись. В окне зажегся свет, и за кружевными шторами задвигалась тень — Морриган занималась делами.
Габриель внезапно ощутил усталость. Как приятно сейчас вытянуться с бокалом спиртного на диване в просторной гостиной, где царит прохлада и благоухают розы.
— Да-да, иду, — отозвался он.
* * *Ночью ему приснился сон — привычный сон о Портале, но на этот раз события развивались несколько иначе. Сначала Габриель находился все в том же помещении с высоким куполом и стенами, испещренными символами, постепенно приближаясь к двери, которая притягивала его, как магнит. Как всегда, он обливался потом, трепеща в ожидании момента, когда дверь распахнется полностью.
Внезапно он оказался не один. Рядом с ним стояла женщина, чьи волосы были убраны под широкополую шляпу. Она обернулась, и Габриель увидел, что это Минналуш. В одной руке она держала большую книгу в черном кожаном переплете, в другой — бокал, наполненный жидкостью, которая сверкала, будто волшебное зелье из журнала комиксов. «Пей, — велела она, — тебе полезно». Как только Габриель протянул руку за бокалом, Минналуш вдруг вспыхнула ярким пламенем и превратилась в пылающий кокон.
В следующее мгновение он уже стоял на вершине башни и вместе с Морриган готовился совершить прыжок. Она прижималась к нему всем телом, Габриель чувствовал ее упругие груди и бедра. Они шагнули в пустоту, и Морриган что-то шепнула ему на ухо, обвив руками шею. Габриель напряг слух. «Прекрасно лететь», — произнесла Морриган, и ветер тотчас унес ее слова.
Они падали и падали… Земля и небо слились в безумную круговерть, когда Габриель вдруг понял, что ослышался. «Прекрасная смерть, — повторяла Морриган снова и снова. — Прекрасная смерть».
ТЕНИ
Стремление к просвещению в действительности сродни пагубной привычке; наркотик, который порабощает нас, — сумрак неизвестности.
Акрон. Таро X. Р. ГигераЯ хотел выяснить, как человеческий дух реагирует на собственные расстройства и разрушения.
К. Г. Юнг. "Воспоминания, сновидения, размышления".ГЛАВА 19
Всего несколько дней спустя Габриель во второй раз убедился, что сестры за ним следят.
Рано утром он пришел на прием к дантисту, но угрюмая секретарша сообщила, что у мистера Гайли сломалась машина и он будет только через час. Сидеть в приемной и листать женские журналы Габриелю не улыбалось, и он решил прогуляться. Выйдя на улицу, он увидел, что погода испортилась, на тротуар упали первые капли дождя.
