Виталий Вавикин - Вендари. Книга вторая
Не было вопросов и когда полученное письмо отправило Ричардса и Лору в Нью-Йорк, в театр Саши Вайнер. Документы были уже готовы, и Ричардс без проблем устроился на работу охранником. В театре пропали несколько балерин, и ему нужно было разобраться, что происходит, сблизиться с обслуживающим персоналом, балеринами, другими охранниками. Ричардс потратил на это больше месяца, пока не подобрался к балерине по имени Джатта Ахенбах. Ей было двадцать шесть, и она была первой, кто сказал Ричардсу о том, что в театре происходит что-то странное.
– Была одна девушка. Балерина. Долли, – сказала Джатта Ахенбах. – Бездарная балерина, но… – Она настороженно и пытливо заглянула Ричардсу в глаза. – Она ухаживала за мной. Понимаешь? Не то, чтобы мне нравились женщины, но… – Что-то смутило Джатту, но отнюдь не возможность однополых отношений. – Долли не могла просто так уехать. Она бы попрощалась со мной. Я знаю. К тому же Долли не забрала даже свои вещи.
– В полиции не знают, что вещи Долли остались в театре.
– Конечно, никто ведь не сказал им об этом. – Джатта отступила на шаг назад, меряя Ричардса внимательным взглядом. – Ты ведь не просто охранник, верно?
Он молчал несколько долгих секунд, затем осторожно кивнул. Говорить о том, кто он на самом деле, не имело смысла, поэтому Ричардс спешно придумал себе новую легенду о младшей сестре по имени Табита Корри, которая приехала в Нью-Йорк, чтобы работать с Сашей Вайнер. И когда сестра пропала, он решил найти ее, узнать, что с ней случилось.
Табита была второй девушкой, которая пропала в этом театре, и Джатта долго говорила о том, что у нее был талант, который дремал где-то в этой юной девушке. Ричардс слушал, изображая интерес, стараясь говорить как можно меньше, чтобы не раскрыть свой обман случайной ошибкой. Потом Джатта неожиданно предложила встретиться вечером и поужинать. Она сделала это так небрежно, что Ричардс и не подумал о том, что это может оказаться свиданием. Всего лишь деловая встреча.
Не думала об этом и Джатта. Не хотела думать, не хотела признаваться даже самой себе. Но что-то в Ричардсе было волнительное. Возможно, его армейская выправка. Взгляд прямой, твердый. В глазах пустыня – сухая, знойная. Кажется, еще немного – и можно ощутить этот жар, почувствовать сухой ветер, раскаленный песок под ногами. Руки сильные, крепкие. Черты лица грубые, словно вырубленные из камня. Узкие губы поджаты. Стрижка по-армейски короткая. И еще запах. Запах пустыни, которая поселилась у него в глазах. Джатта не могла забыть этот запах, этот взгляд. Она снова и снова вспоминала его сестру и думала, что если бы Табита имела хоть часть обаяния своего брата, то в нее влюбился бы весь театр. Все мужчины. Все женщины. Но Табита была просто бездарной балериной. Джатта упрекала себя, что не сказала об этом Ричардсу напрямую. Он бы понял. Не нужно было врать. Такой мужчина не заслужил подобного.
За ужином Джатта поймала себя на мысли, что Ричардс напоминает ей Сашу Вайнер. Только в его взгляде не было пустоты. В той пустыне, что поселилась у него в глазах, была жизнь. В пустыне, которая жила в глазах Саши Вайнер, жизни не было. Джатта хотела сказать Ричардсу об этом. Хотела намекнуть, что он симпатичен ей. Объяснить, что женщины интересуют ее не меньше мужчин. Вернее, не так. Ей интересны не мужчины и не женщины. Ей интересны сами люди. А вся жизнь – это всего лишь череда проб и ошибок. Разве у него, у Ричардса, это не так? Но Джатта ничего подобного не сказала. Наоборот. Держалась подчеркнуто вежливо, отстраненно. Держалась точно так же, как это было с Сашей Вайнер, когда Джатта только приехала в этот город, только оказалась в этом театре. Никогда бы Джатта не подумала, что Саша Вайнер имеет отношение к исчезновению девушек. Нет. Только не Саша. Только не старая ведьма, как называли ее молодые балерины, которых она иногда оставляла у себя на ночь. Когда-то Джатта Ахенбах тоже была молодой. Когда-то она тоже называла Сашу Вайнер старой ведьмой. Сейчас, после нескольких встреч с Ричардсом, Джатта набралась смелости и спросила Сашу о пропавших девушках.
– Я думала, они просто сбежали, – сказала Старая Ведьма, изображая удивление. – Ты ведь знаешь, они же были просто ужасны. Ни одной настоящей балерины. Только глупые надежды. Я всегда им говорила об этом.
– А как же их вещи? – спросила Джатта Ахенбах.
– Вещи?
– Долли Лореу. Она оставила у меня украшения и одежду.
– Ах, Долли… – Саша Вайнер мечтательно прикрыла глаза. – Знаешь, Долли была очень похожа на тебя. Особенно в постели. Только, в отличие от нее, у тебя был талант.
– Я говорю сейчас не о постели и таланте. Я говорю о том, что она уехала, оставив свои вещи.
– Может быть, это был ее подарок тебе? Любовники иногда, знаешь ли, бывают очень сентиментальны. – Старая Ведьма улыбнулась, увидев, как вспыхнули щеки Джатты Ахенбах.
– Думаешь, у нас с ней будут проблемы? – спросил Сашу Вайнер Клодиу, когда Джатта ушла.
– Вряд ли. Это просто ревнивая кошка, – сказала Саша Вайнер.
Когда Клодиу пришел к ней в театр, она была напугана, подавлена. В те первые дни ей казалось, что прошлое догнало ее. Догнала та ночь, которую она провела с Клодиу, провела с монстром, чудовищем. Ночь, которая изменила всю ее жизнь. Теперь эта ночь вернулась и стояла перед ней, наваливалась на нее тяжестью воспоминаний.
– Почему ты здесь? – спросила Саша Вайнер Клодиу. – Почему я?
– Ты особенная, – сказал он. – Когда я вижу тебя, мне хочется жить.
– Хотела бы я сказать то же самое о тебе, но после той ночи я думала лишь о смерти.
– Я подарил тебе вечность. Разве моя кровь не помогла тебе забыться? Не помогла сохранить свою жизнь, свои таланты? К тому же если тебе станет от этого легче, я уже давно раскаялся, что провел тогда с тобой ночь.
– Раскаялся? – в глазах Саши Вайнер вспыхнул огонь. – Никогда не говори женщине, что сожалеешь о проведенной с ней ночи.
– Хорошо. Не буду.
Они замолчали. Саша Вайнер долго вглядывалась ему в глаза, затем вдруг поняла, что не испытывает к этому существу ненависти. Ненависть умерла, осталась где-то в прошлом веке, на сцене. Сейчас Саша Вайнер больше не выступала. У нее началась новая жизнь, появились новые взгляды.
– Думаю, мне нужно выпить, – сказала Саша Вайнер, и уже позже, когда от скотча начала кружиться голова, сказала Клодиу, что должна услышать историю его жизни.
– Это очень долгий путь.
– Плевать. Я должна знать. Рассказывай или уходи, – сказала она.
Они заперлись в ее комнате. Саша Вайнер отставила стакан, решив, что должна быть трезвой, чтобы понять. Ближе к утру она уснула. Клодиу не двигался, просто сидел рядом и смотрел, как вздрагивают во сне ее веки. Иногда Саша улыбалась, иногда начинала что-то тихо бормотать. Когда она проснулась, на одно короткое мгновение ей показалось, что вся прошлая ночь была сном. Но затем она увидела Клодиу, тихо выругалась.
