Светлана Полякова - Служители зла
Он понял это раньше, чем успел догадаться. Понял душой. Ему захотелось завыть по-волчьи.
«Их уже не спасти», — сказал он себе, поднимаясь с колен. Ветерок коснулся его щеки, так похожий на легкий Ритин поцелуй.
— Здравствуй, — услышал он голос Душки.
Подняв глаза, он увидел, что девочка стоит в дверях, прижимая к груди Бадхетта.
— У меня умерла бабушка, — сказала девочка. — Теперь я совершенно одна.
Он прижал ее к себе, гладя по голове, пытаясь заставить ее заплакать, чтобы она выплеснула свое горе, но девочка смотрела вдаль такими глазами, что он понял — пока он не сможет справиться с этим.
— Душка, — сказал он. — Я кое-что придумал. Нам надо уезжать. Здесь нехорошо, малышка, понимаешь? Ты согласна убежать отсюда?
— С тобой?
— Конечно, со мной.
— А… Юлиан? Он останется?
Игорь вздохнул:
— Понимаешь, детка, в чем дело. Юлиану тут нравится.
— Но я не могу бросить его одного!
— Он не захочет ехать с нами…
— Не говори со мной как с ребенком! — Душка топнула ногой.
— Хорошо, не буду.
— Ты не любишь его?
— Кого?
— Юлиана…
— Не знаю, — пожал он плечами. — Скорее всего, нет, не люблю…
— Почему? Он злой?
Игорь задумался. Как бы это объяснить, чтобы не напугать ее…
— Да нет, не злой. Просто он заблудился в шаре. Помнишь, ты мне рассказывала, что у него в кухне висит игрушечный шар?
— Да.
— Так вот, в этом шаре он и заблудился. И никак не может оттуда выбраться.
— Так давай вытащим его оттуда!
— Душка, а если он не хочет? Мы же не имеем с тобой такого права — насильно вытаскивать человека из шара?
— Тогда давай останемся! Я же не могу без него уехать!
— Но вот в чем штука… Ему так нравится сидеть в своем шаре, что он мечтает и нас туда затащить. Ты хочешь провести там остаток дней?
Душка подумала и ответила:
— Нет, не хочу…
— Тогда надо уезжать, — сказал Игорь. — Я тоже не хочу. У нас просто нет другого выхода.
— Но Юлиан расстроится!
— Мы попробуем убедить его выбраться из шара. А если он не захочет, тогда мы уедем. Ты сейчас сделаешь то, о чем я тебя попрошу, а я попробую с ним поговорить, пока тебя не будет. Ладно?
Она посмотрела на него своими серьезными глазами и кивнула:
— Хорошо. Когда?
— Немедленно, — сказал он. — Сейчас ты пойдешь в бар. Найдешь там Ариадну. Не спорь со мной, без нее мы не сможем отсюда быстро выбраться. Вы подъедете сюда, и мы уедем. Ты все поняла?
— Ни-че-го я не поняла, — призналась Душка. — Совершенно ничегошеньки!
— Я потом объясню тебе все, — сказал он. — Когда мы будем далеко. Теперь иди. Я жду тебя.
Она поняла его и пошла к выходу.
— Подожди, — остановил он ее. — Если вдруг получится так, что я не смогу отсюда уехать с вами, обещай мне, что вы уедете сами. Без меня. Поклянись мне, Душка!
Она произнесла одними губами:
— Клянусь. Но я не хочу без тебя!
— И еще. — Он посмотрел на нее. — Знаешь, в чем разница между вечностью и бессмертием?
— Нет, — покачала она головой.
— Вечность — застывшая и бездушная. Она происходит от слова «ветхость». А бессмертие, Душка, дает только Господь. И оно всегда будет юным. Всегда — живым. Потому что самое важное, что у тебя есть, — это твоя душа. А она бессмертна. Никому не отдавай ее, ты поняла? Никогда!
Он коснулся губами ее пушистых волос. И перекрестил. Потом, словно вспомнив что-то важное, снял со своей шеи медальон. Надел на нее.
— Теперь я спокоен за тебя, — пробормотал он. — Вот теперь я спокоен. Иди.
— Главное, Господи, чтобы теперь Ты о ней позаботился сам. Больше ведь некому, Господи, — сказал Игорь, глядя в окно, за которым уже виднелись черные тучи, как ангел Смерти, несущие на своих крыльях Большую Разлуку.
* * *Душка шла по улице. Ветер, ставший серым, бил ее по лицу, как будто старался остановить этими своими пощечинами. Чтобы сопротивляться ему, сбивающему ее с ног, она немного наклонила голову и продолжала идти, напоминая упрямого бычка.
Скоро показался в конце улицы бар, откуда вышла горстка людей. Они шли, явно отягощенные какой-то идеей фикс, и Душке на одно мгновение стало жутко — движущаяся навстречу процессия почему-то напомнила ей похоронную.
«Боже мой, — подумала Душка, когда толпа поравнялась с ней. — Они же похожи на зомби!»
На мгновение она уловила их мысли, вернее, только одну мысль, потому что все они думали одно и то же, даже не обращая на девочку внимания. Как будто ее вообще не было на свете.
На их свете.
«Уроборос требует новой жертвы».
Ей стало страшно. Захотелось вернуться в дом и, схватив Игоря за руку, сказать ему, что надо уходить отсюда быстрее. Но она обещала ему, что они не уйдут без Ариадны.
В этой толпе Ариадны не было, значит, она осталась в баре.
Душка толкнула тяжелую дверь.
Бар был пуст.
Пробираясь сквозь темноту взглядом, Душка сначала не могла ничего увидеть. Только запах смерти, сводящий ее с ума.
Наконец глаза привыкли к темноте, и Душка увидела распростертую на сцене фигурку.
Белокурые волосы в беспорядке лежали, рассыпавшись на полу. «Как у брошенной на пол куклы», — подумала Душка, осторожно подходя ближе.
Ариадна лежала, раскинув руки, будто летела куда-то. Глаза ее были широко распахнуты.
— Ариадна, — дотронулась до ее руки Душка. Рука была еще теплой, но жизнь уже уходила.
— Душка, — пробормотала Ариадна. — Беги отсюда. Ты должна найти отсюда выход. Но сначала… — Она сделала усилие, говорить было трудно. — Сначала разбей этот дурацкий шар, детка.
Резко прозвучал голос бабушки: «Разбей этот мир, Душка!»
— И пожалуйста, скажи ему, что я его люблю, — прошептала Ариадна, и Душка почувствовала, как ей больно.
Она склонилась и поцеловала ее в лоб. Потом закрыла ставшие мертвыми глаза и почему-то сказала:
— Покойся с миром, Ариадна… И… да примет Господь в свои руки твою измученную душу, прощая все твои прегрешения!
Она помнила эту фразу откуда-то из глубокого детства, или из книги, или еще откуда-то.
Там, помнится, еще читали молитву, но Душка помнила лишь начало. Она решила, что можно сказать и начало, и, подняв к небу глаза, сказала:
— Отче наш…
Дальше она не знала. И начала говорить от себя:
— Если ты думаешь, что Ариадна недостойна бессмертия, то хотя бы пожалей ее и не отпускай в Вечность. Потому что Игорь ее любит и ему будет больно, если Ты обречешь ее на вечные скитания или позволишь превратить в бессмысленную тварь.
