Леонид Крупатин - Дню Победы! Крылья в небе
-Эдик!
-Да тута я!-услышал я рядом и увидел, как одна рука хватает руку с ножом, а другая за шею Гнутого и нагибает его на его же нож. Он пропищал:
-И-и-и-и!- а Эдик, несколькими ударами обратил в бегство остальную кодлу, взял стоявшего на коленях Гнутого подмышку, отнёс и посадил на лавочку. При этом Гнутый не разгибался и жалобно пищал.
-А как ты думал?- сказал Эдик, - Сиди пищи и держи свою пику, а то сбежит!
Эдик подошёл ко мне, висящему на крюке, тихо заржал:
-Коммунистов по праздникам вешать нельзя-я-я!- при этом взял меня подмышки и грубо рванул с крюка, порвав мне ремень и я стал на ноги.
-Надо скорую вызвать!- сказал я.
-Это тебе скорая нужна! Мотаем отсель!- и он трусцой побежал, а я за ним, держа одной рукой брюки, а другой щупая шею и царапины на голове ушах и других местах, кашляя повреждённым своим горлом.
Мы прибыли в кафе, когда режиссёра ещё не было и он не видел меня до грима. Костюмерша и гримёрша были в ужасе, но не расспрашивали, занятые вопросом, как это скрыть. Одев на меня красную революционную рубаху с распахнутым воротом, они поняли, что странгуляционную борозду на шее видно даже под гримом. До прихода режиссёра Якова Захарыча Миркина я ещё успел выскочить на улицу, затащить и посадить за столик к Эдику девчат из Пятьсотвесёлого. Моя Татьяна с Леной и Катюшей были за одним столиком и к ним подсела Татьяна с автоматической линии. Я познакомил их с Эдиком и попросил девчат за ним поухаживать, пообещав, что следующий раз он будет точно так же ухаживать, за ними или даже лучше.
Я вернулся в гримёрку и мы стали колдовать. Режиссёр несколько раз заглядывал в комнатку, занятую под гримёрную, но тактично не мешал, уважая костюмершу и гримёршу - этих старых опытных специалистов, работавших практически за интерес. Кто-то из них предложил повязать мне косынку на шею, хотя тут же сказали, что у Якова Захарыча будет инфаркт от такой самодеятельности, но решили остановиться на этом. И вот мой выход! Заиграла революционная воодушевляющая музыка, я выхожу на небольшую эстраду кафе в пурпурной революционной рубахе, чёрных клешоных брюках, на фоне революционных знамён за моей спиной и лозунга: «Да здравствует Великая Октябрьская Социалистическая революция!» Жду, когда музыка убавит звук и вижу, как краснеет лицо у режиссёра и отвисает челюсть. Он не видит меня, а только видит пёструю шёлковую косыночку повязанную у меня на шее. Я делаю шаг вперёд, задумчиво, как в прошлое вперёд и вверх устремляю взгляд и зычно, под Левитана произношу:
Мои друзья летели в бурках!
В метелях! В огненной пыли!
И сивки вещие каурки
Едва касалися земли!
(я говорил звонко, медленно в такт музыкальному фону)
Мои друзья в гнилых болотах
Встречали грудью ярый шквал!
И даже спирт лужёных глоток
Моих друзей не обжигал!
Мои друзья легли на сопках,
В долинах, что стоят в цвету!
Моих друзей сжигали в топках!
Но разве можно сжечь мечту?!
Мои друзья в бои летели!
И хоть у неба на краю
«Вставай проклятьем!..» песню пели
Как песню первую свою!
( я видел, что режиссёр отвлёкся от косынки)
Она могуществом напева
Срывала крышки у гробов!
И с ней вставал с великим гневом
Весь мир голодных и рабов!
Кого душил с рожденья голод,
Кто под железной был пятой!
И поднимался Серп и Молот!
Как символ славы той святой!
(я видел-режиссёр всё мне простил, глаза его блестели! Лицо обрело нормальный цвет.)
И с каждым днём вольней и шире
Она раскинула крыла
И нет пожалуй славы в мире
Чтоб ей в подножье стать могла!
(одна моя рука с раскрытой ладонью поднята вверх, другая – указывает пальцем в подножье! И тишина! И вдруг…)
-Ура!!!- заорал Эдик и за ним весь зал! Аплодисменты не смолкали минуту, несмотря на то, что по сценарию меня уже обступили другие действующие лица, чтобы со мною петь песню… а аплодисменты не смолкают и режиссёр опустив голову на грудь с удовольствием исподлобья улыбаясь наблюдает водя глазами вправо и влево. Самыми активными были девчонки из «Пятьсотвесёлого» во главе с Эдиком. Вечер удался на славу, но в конце всё же режиссёр мне сказал:
-Поздравляю вас с удачным выступлением, но хочу сказать на будущее. Вы знаете, что я не против актёрских находок, но, наверное, с этой я бы не согласился, потому что косынка на шее – это где-то французская революция…
Он тронул рукой косынку на моей шее и увидел страшный шрам. Глаза его округлились, челюсть опять отвисла и лицо покраснело, как помидор. Я посадил его и крикнул:
-Воды!- увидев, что он тащит из кармана нитроглицерин.
В общем, у меня дела шли с восторгом! Я был на пике своего счастья! Меня приняли кандидатом в члены КПСС, хотя мне было всего 17 лет и только через два месяца наступит совершеннолетие. Мне присвоили четвёртый разряд и я стал соответствовать сложности оборудования, которое уже обслуживал! У меня самая, как я считал, красивая девушка, которую не назовёшь девчонкой. У меня друзья, которые со мной в огонь и в воду! А ещё…
А ещё, ко мне в отсутствие Татьяны, вдруг исподволь, не нагло, о всё настойчивее стала уделять внимание Леночка дочка хозяев, где снимала квартиру Татьяна.. Однажды даже сказала:
-И надолго тебя хватит с этой старухой?
В общем-то, она меня оскорбила и Татьяну,… Но я сдержался, хотя хотелось ей сказать, что, несмотря на то, что Татьяна старше её на восемь лет, но есть на что посмотреть, в отличие от тебя, у которой, кроме молодости ничего нет! Ко мне и сестрёнка её Катерина, пятнадцати лет всё время приставала, но по-детски, рассказывая мне стишки, упражняясь, так сказать в сценическом искусстве, хотя я сам в этом был «дуб, дубом». Но после того, как она меня увидела на сцене, я для неё стал непререкаемым авторитетом. А вот Леночке эти приставания сестрёнки не нравились и она её даже прогоняла на правах старшей. Мать у них была довольно больная, полная женщина и Леночка чувствовала себя ответственной за всё семейное хозяйство и командовала Катериной вместо матери, а та, проявляя подростковую независимость, отвечала ей грубо и они из-за меня ругались. Но это было в отсутствие Татьяны и я старался без Татьяны у неё на квартире не бывать.
Меня как-то тоже подзадоривало, то, что я пользуюсь таким успехом, но голову не терял, хотя элемент тщеславия присутствовал. Но за всё надо платить…
