Дмитрий Федотов - Двойной оскал
Я выбрался из джипа и вошел в приоткрытую калитку. Лохматая башка на секунду выглянула из-за угла дома и снова исчезла. Когда же я подошел к крыльцу, дверь неожиданно распахнулась, и мне навстречу шагнула маленькая смуглая женщина в длинном, явно домотканом платье с ярким платком на плечах.
— Исын булыгыз, апа[25]! — Я постарался улыбнуться как можно приветливее. — Это дом уважаемого Алыкчака Тудегеша?
— Исын бул, юл-кыш[26], ты не ошибся, — женщина тоже слабо улыбнулась в ответ. — Проходи, гостем будешь, — добавила она уже совсем по-русски.
Я оказался в просторной светлой комнате, обставленной вполне по-современному, включая музыкальный центр и плазменный телевизор, лишь по стенам висели большие квадратные холсты, расписанные красно-синими национальными узорами.
— Как твое имя, юл-кыш? — спросила хозяйка, присаживаясь на низкую софу и делая приглашающий жест.
— Дмитрий Котов… Можно Дамир. — Я сел в кресло напротив.
— Я — Сынару. Я ждала тебя, Дамир. — Она как-то странно, судорожно вздохнула и отвернулась к окну. — Отец сказал, что однажды придет бородатый белый человек — сугышчи, который будет искать его…
— Откуда он узнал обо мне?! — Я не смог сдержать изумления.
— Отец — великий шаман. Белый шаман. Он видит будущее. Он сказал, что когда придет сугышчи, я должна показать ему дорогу в долину Карангы-Тел. Он будет ждать. — Сынару говорила глухим монотонным голосом, будто повторяя заученный текст.
— А что находится в этой долине?
— Не знаю… Раньше там пасли лошадей.
— Далеко это место?
— Нет, если идти по старой тропе, через перевал. — Она снова посмотрела на меня и в глазах ее я отчетливо увидел страх.
— Я пойду сейчас. — Я постарался сказать это спокойно и уверенно, хотя на самом деле не чувствовал ни того ни другого. — У меня очень мало времени. Ты покажешь тропу, Сынару?
— Ты не вернешься оттуда, Дамир… — Она, казалось, не слышала меня. Взгляд стал отрешенным, зрачки расширились — женщина явно впадала в транс. Ну да, она ведь дочь шамана!
Подумать только: я всегда считал, что все рассказы о Белых шаманах не более чем метафора, экстраполяция позитивного начала мироздания. И вот — на тебе! Сижу и смотрю на дочь одного из них. Однако, пора что-то делать. Транс — штука интересная и полезная, но абсолютно непредсказуемая, в смысле продолжительности: может продлиться и несколько минут, и несколько суток. Решив, что можно обойтись обычными способами, не тратя свои внутренние резервы на установление психокинетического контакта, я встал с кресла, взял женщину за узкие плечи и резко поставил на ноги. Довольно бесцеремонно, зато действенно.
— А? Что случилось?! — Сынару испуганно забилась в моих руках и я поспешил разжать пальцы.
— Бётен-тэртып, апа. Все в порядке.
— Не ходи туда, Дамир… — Она снова смотрела на меня с плохо скрываемым страхом.
— Ты же знаешь, что я иду по Тропе, Сынару. Покажи мне дорогу на перевал.
Она закусила губу, опустила голову и отвернулась. Я выждал с минуту и уже совсем было собрался уходить, но вдруг Сынару резко обернулась и взглянула на меня совершенно ясными сухими глазами:
— Хорошо. Подожди здесь.
Она быстро вышла из комнаты и через пару минут вернулась с брезентовой торбой с потертыми кожаными лямками.
— Это мешок отца. Он с ним в тайгу ходил. Тут все необходимое: спички, соль, чага, талкан…
— Спасибо, Сынару. Бик зур рэхмэт! — Я взял торбу и закинул на плечо. — Идем, покажешь дорогу.
Путь через перевал я бы самостоятельно вряд ли нашел, даже с помощью новой сиддхи пространственного видения. Тропа была совсем непохожа на человеческую — скорее козья стёжка, петлявшая по самому краю каменной осыпи. Однако Сынару двигалась уверенно и легко, а за ней я — след в след. На подъем ушло минут сорок, не больше. Наконец дочь шамана остановилась и махнула рукой в сторону показавшейся расселины:
— Тебе туда, Дамир. Когда выйдешь с той стороны горы, держи направление на круглую вершину — это Йокла-ерткыч, Спящий зверь. Карангы-Тел лежит на полпути к ней.
— А разве ты не идешь со мной?
— Нет. Отец сказал, сугышчи должен прийти один. Будь осторожен, Дамир. Горы не прощают безрассудства и самоуверенности.
Не дожидаясь моего ответа, Сынару повернулась и исчезла за выступом скалы, а я остался один на один с горами и неизвестностью. Страха не было, а было непроходящее ощущение чужого внимания. Причем зафиксировать этот поток внимания я, как ни старался, не смог. А это, естественно, вызывало лишнее напряжение сенсорной сферы организма. Единственное, что я мог в такой ситуации, постараться максимально отстраниться от этих ощущений, или, как говорят психологи, «закавычиться»: наблюдают, но как бы не за мной.
Как ни странно, последнее мне удалось. Тем более, что подобный трюк я проделывал по жизни множество раз. Почувствовав, что внутреннее напряжение ослабло, я поудобнее примостил на плече торбу и двинулся к расщелине.
* * *В долине я оказался под вечер. Ничего особенного ни на первый взгляд — обычный, ни на второй — пространственный, я здесь не увидел. Распадок как распадок: заросшие разнотравьем пологие склоны, речушка или скорее большой ручей, шебуршащий по дну, стрекозы и прочая мухота, танцующая над мохнатыми метелками овсюга и пахучими бело-розовыми кистями кипрея — лепота! Даже птиц не видно и не слышно. А вот это-то как раз странно!.. Птицы здесь должны, просто обязаны быть.
Пройдя по склону, я за небольшим пригорком наткнулся на останки старой стоянки пастухов — обветшавший навес с тремя стенками из тонких, выбеленных горным солнцем лесин, крытый драником — пластами сухой древесной коры. Под навесом обнаружились полуобвалившийся каменный очаг и пара топчанов из тех же лесин, покрытых серо-желтыми охапками высохшей травы. Возле очага стоял такой же старый и рассохшийся чурбак с воткнутым в него ржавым обломком широкого лезвия то ли ножа, то ли кинжала. У дальней стенки виднелась горка сушняка. В изголовье одного из топчанов я нашел завернутый в кусок полиэтилена котелок, а в нем — коробок толстых охотничьих спичек, такой же коробок с крупной солью и большой кусок чаги.
Поскольку до места встречи я добрался, теперь оставалось только ждать появления Белого шамана Тудегеша. До наступления ночи я успел сходить к ручью, набрал в котелок прозрачной как хрусталь ледяной воды, а на обратном пути нашел в траве несколько крупных грибов, напоминающих шампиньоны, и надергал большой пучок темно-зеленых стрелок дикого лука.
