Крэйг Дилуи - Инфекция
По их аплодисменты, из машины, щурясь от света и неловко улыбаясь, вылезли выжившие.
Это место было чем-то вроде КПП и зоны распределения. Здесь кипела бурная деятельность. «Брэдли» припарковался между потрепанным школьным автобусом и бронеавтомобилем «Бринкз». Огромная гора пластиковых пакетов, битком набитых мусором, ждала отправки. Рядом, в несколько рядов лежали мешки с телами. Грузовик, груженый бревнами, стоял рядом со скоплением больших цистерн для воды, одна из которых была прицеплена к пикапу. Люди в комбинезонах разгружали трофеи из кузова побитого грузовика, покрытого сеткой тонких, оставленных, видимо, ногтями, царапин. С проводов, натянутых между деревянными столбами, свисали лампочки. На одном из этих проводов развевался, как сушащееся белье, звездно-полосатый флаг. У Сержанта внезапно подступил комок к горлу.
Он посмотрел вниз на ликующих, смеющихся парней и почувствовал себя словно дома.
Сквозь толпу протиснулся какой-то человек, протянул руку, и помог Сержанту слезть с машины. Это был крупный, седоватый мужчина квадратного телосложения с серебряными капитанскими планками.
— Добро пожаловать в Лагерь Неповиновения, Сержант, — сказал человек. — Я Капитан Мэттис.
— Сержант Тоби Уилсон, восьмая пехотная дивизия, механизированная, пятая бригада «Железный Конь», сэр, — ответил Сержант, отдавая честь.
— Вы первый, кого я вижу из того подразделения, — буркнул Капитан.
— Боюсь, я потерял их, сэр.
— А ваш отряд?
— Погиб неделю назад, сэр. Обеспечивая безопасность испытания нелетального оружия.
— Нелетального, — с горечью сказал Капитан. — Я почти забыл, что мы испытывали его. Кажется, год назад. И с тех пор вы путешествуете с теми гражданскими?
— Почти. Я обучил их, и они вполне боеспособны.
— Будь я проклят, — сказал Мэттис, оценивающе глядя на других. — Вы все были в Питтсбурге?
— Только вот выбрались из него.
— Ужасно. Я останавливался там как-то на ночь, давно уже. Полюбил его реки и мосты. Старые кварталы. Красивый город.
— Да, сэр. Так какова здесь ситуация?
Мэттис улыбнулся. — Пока отдыхайте. Я введу вас в курс дела, после вашей ориентировки Сержант.
Сержант заметил, что солдаты с ухмылками забирают у других выживших оружие.
Капитан добавил, — А теперь, пожалуйста, сдайте ваш пистолет.
* * *Уэнди забралась в школьный автобус и рухнула на одно из сидений, борясь с желанием свернуться калачиком. Последние две недели она жила с заряженным «Глоком» под рукой. Теперь, когда его отняли, она чувствовала, будто ей ампутировали руку.
Рядом с ней сел Сержант. Его руки подрагивали.
— Мы что, под арестом? — шепотом спросила она его.
— Не знаю, — ответил он. — Они сказали, что мы должны пройти какую-то ориентировку.
Уэнди с задумчивым видом жевала губу. Ориентировка могла означать лишь одно — люди, управляющие лагерем, хотят показать им, кто здесь хозяин, каковы местные правила, как получать продукты — либо это слово имело другой, возможно зловещий смысл. У Сержанта был обеспокоенный вид, а это не добрый знак. Окна автобуса были покрашены черной краской и покрыты несколькими слоями проволочной сетки, отчего его интерьер своей мрачностью и клаустрофобностью напоминал десантный отсек «Брэдли». Без успокаивающей тяжести своего пистолета, она приготовилась к худшему.
Школьный автобус взревел и покатил вперед, дико трясясь на глубоких выбоинах.
Уэнди взяла Сержанта за руку.
— Солдаты тебе что-нибудь сказали? — спросила она.
Сержант покачал головой. — Я не знаю, кто здесь главный.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что не знаю, кто здесь главный — ФАПЧС, армия, или какая-нибудь другая ветвь власти. Парни, которых ты видела у ворот, были из разных отрядов. Я видел у них нашивки, по крайней мере, шести разных подразделений. Кто-то из армии, кто-то из Национальной гвардии. Самый высший чин там — капитан, с которым я разговаривал — заместитель командира по тылу артиллерийско-технической роты. Единственный ключ к разгадке, который я видел, это флаг при въезде в лагерь. Американский флаг.
— Хорошо, — сказала она. — Но если они военные и ты военный, то почему они забрали у тебя пистолет?
— Не знаю, Уэнди.
— Мне это не нравится. Не знаю.
Он сжал ее руку и сказал, — Мне тоже это не нравится.
— По крайней мере, мы все еще вместе.
Уэнди вздрогнула от громкого удара. Еще один удар. Кто-то бросал что-то тяжелое в автобус. Она вспомнила монстра, атаковавшего их машину, когда они выбирались из горящего Питтсбурга. Хватая ртом воздух, она изо всех сил вцепилась в руку Сержанта. Сидевшие спереди солдаты вскочили, схватив ружья, и свирепо оглядывались вокруг. Окно напротив разлетелось на куски и сердитые крики вместе с пыльным солнечным светом проникли в автобус. Уэнди привстала и разглядела в пробоине палатки и людей.
— Займите свое место, мэм, — сказал один из солдат, гладко выбритый парень с большими ушами, торчавшими из-под кепки. — Пожалуйста, ради вашей же безопасности.
Уэнди села, удивленно мотая головой.
— Волейбол, — с облегчением сказала она. — Я видела нескольких подростков, играющих на улице в волейбол.
— В нас попал не мяч, — сказал Сержант. Кто-то бросал в нас кирпичи или камни. Что-то здесь не то.
— Что здесь такого, если дети играют в волейбол? — сказала она.
— Люди играют в волейбол в тюрьме.
Автобус остановился, и водитель заглушил мотор. Несколько минут все сидели тихо и ждали, что будет дальше. Жара была невыносимая. Запах выхлопных газов медленно рассеивался, сменяясь противоречивыми ароматами готовящейся пищи и канализации. Они услышали, как мать кричит своему ребенку, чтобы тот был осторожней. Кто-то играл на гитаре.
Дверь открылась, и в салон вошла женщина с планшетом в руках. Ее лицо наполовину скрывала зеленая бандана. Ее голубые глаза резко выделялись на фоне загорелого лба. Она опустила бандану, обнажив молодое, симпатичное лицо с лучезарной улыбкой.
Уэнди удивленно хмыкнула. Похоже, в лагере всем заправляли подростки.
— Я Кэйли, — сказала девушка. — Я буду вашим инструктором по ориентировке.
* * *Выживших провели в класс кирпичного здания школы. Пока они рассаживались по местам, Кэйли встала у доски. Шторы были раздвинуты, и в помещение проникал солнечный свет. Из окна было видно, как несколько женщин устроили перекур, пока другие разбирали груду коробок.
Прежде чем найти себе стул, Этан задержался у учительского стола. Этот класс походил на его, такой же чистый и аккуратный, только бедноватый и отсталый с точки зрения технологии. Основным методом обучения была лекция с помощью доски, тряпок и кучи мела. Некоторое волнение, возможно, вызывал проектор со слайдами. Он вспомнил, как ему нравился скрип мела по доске, когда он писал ученикам уравнения. Он по-настоящему любил свою работу. Работа и его семья были для него всем.
