Дональд Уондри - Крылатая смерть (сборник)
Старого Биллингтона помнили; с его именем были связаны местные легенды. В начале девятнадцатого века сельский сквайр Илия Биллингтон перебрался в родовое поместье, которым владели его отцы и деды, и прожил там несколько лет в полном уединении. В преклонном возрасте он вместе с семьей отплыл на родину своих предков, поселившись в Англии, в маленьком городке к югу от Лондона. С тех пор о нем ничего не было слышно, хотя плата за землю регулярно вносилась в муниципальный фонд одной из адвокатских контор, бостонский адрес которой придавал солидности слухам о старом Биллингтоне. Прошли десятилетия; весьма вероятно, что Илия Биллингтон давно воссоединился со своими предками, равно как и его поверенные в делах – со своими. В права наследования вступил его сын Лаан, а отцовские кресла в конторе успешно перешли к сыновьям адвокатов. Ежегодные взносы с завидной аккуратностью переводились через нью-йоркский банк, и поместье продолжало носить имя Биллингтона, хотя где-то в начале нашего века распространился слух, что последний потомок сквайра – по всей видимости, сын Лаана – не оставил наследника мужского пола. Поместье отошло к его дочери, о которой не было известно ничего, кроме ее фамилии – миссис Дюарт. Слух не вызвал большого интереса, ибо что значила для горожан какая-то миссис Дюарт в сравнении с благоговейно хранимой памятью о старом Биллингтоне и его “причудах”?
О странностях сквайра горожане вспоминали с неиссякающим энтузиазмом. Больше всего о них любили порассуждать потомки нескольких семейств, древнее происхождение которых позволяло им считаться местной знатью. Неумолимая колесница времени не сохранила в целости ни одну из историй: все они, в той или иной степени, подверглись более поздним напластованиям или искажениям. Рассказывали, что из рощи вязов, где находилось поместье Биллингтонов, раздавались загадочные шумы и грохот, похожий на раскаты грома. Как и раньше, было неясно, издавал ли их сам старый сквайр, или же звуки происходили из какого-то другого источника. Честно сказать, имя Илии Биллингтона давно бы кануло в Лету, если бы не угрюмая рощица и непролазные заросли кустарника, служившие постоянным напоминанием о том, что эти земли – столь необычного вида – принадлежат столь же необычному человеку. Небольшое болото, затаившееся в самом сердце рощицы возле дома, дарило приют несметному количеству жаб и лягушек. По весне их надрывные хрипы и уханье пронизывали всю округу, и старожилы уверяли, что тварей голосистее не найти и за сотню верст от Архама. Летом над болотом поднималось загадочное свечение, отблески которого мерцали на низко нависающих в грозовые ночи облаках. Общее мнение сходилось на том, что свет испускали бесчисленные стайки светлячков, которыми кишело заброшенное поместье, наряду с жабами, лягушками и прочими угрюмыми тварями и насекомыми. С отъездом Илии Биллингтона шумы прекратились, но лягушки продолжали неистовствовать; мерцание светлячков все так же разгоралось летними ночами, как не стихало и стрекотание мириад кузнечиков и цикад в предгрозовую пору.
Известие о том, что после долгих лет запустения старый дом обрел нового хозяина, немедленно стало предметом самого живого интереса и обсуждений среди горожан. Прекрасным мартовским днем 1921 года в архамском “Адвертайзере” появилось короткое объявление, что некий мистер Амброз Дюарт ищет работников для помощи в восстановлении и переустройстве дома Биллингтонов; желающие предложить свои услуги могут встретиться с ним персонально в номере отеля “Мискатоник”, который, следует заметить, на самом деле был не чем иным, как обычным студенческим общежитием при Мискатоникском университете.
Не прошло и суток, как Архам облетело новое известие. Прибывший в город Амброз Дюарт оказался прямым наследником Илии Биллингтона и родовое имение избрал своей резиденцией после долгих странствий по свету. Это был мужчина примерно лет пятидесяти, среднего роста, огрубевшей от длительного пребывания на свежем воздухе кожей. Ястребиный нос и копна замечательно ярко-рыжих волос придавали ему сходство со средневековым аббатом; взгляд голубых глаз был пронзителен; тонкие губы не портили его лица. В последней войне погиб его единственный сын, и, не имея других родственников, Дюарт обратил взор к Америке, надеясь там найти тихое пристанище, где он провел бы остаток дней. Пару недель назад он впервые объявился в Массачусетсе, чтобы осмотреть владения. Увиденное, судя по всему, вполне удовлетворило его, ибо он уже прикидывал будущие расходы по восстановлению имения в былом блеске и славе. Его сдержанность и корректность в сочетании с суховатым юмором произвели благоприятное впечатление на работников, которых он нанял. С некоторыми желаниями все же приходилось повременить: ближайшая линия электропередачи находилась в нескольких милях южнее рощи, так что вместо электричества в доме горели керосиновые лампы. Однако в остальном не предвиделось никаких задержек. Строительные работы продолжались всю весну, дом был приведен в порядок, к нему проложили дорогу, и летом, когда мистер Амброз Дюарт фактически вступил во владение и съехал из архамского отеля, работники были отпущены с солидным вознаграждением. Вернувшись по домам, они с благоговением и восторгом рассказывали о поместье старого Биллингтона; о великолепных резных украшениях на лестницах; о кабинете, занимавшем целых два этажа и освещенном гигантским – в полстены – окном из разноцветного стекла; об обширнейшей библиотеке, сохранившейся нетронутой, и о различных архитектурных особенностях, которые мистер Дюарт считал весьма ценными для истинных ценителей древности. Снаружи дом походил на знаменитый Крейг-Хауз в Кембридже, где когда-то жил великий Лонгфелло.
Вскоре по городу поползли самые невероятные разнотолки; на свет были извлечены полузабытые легенды о старом Биллингтоне, который, как утверждали, внешне был вылитой копией мистера Дюарта – или наоборот. Среди догадок и домыслов, последовавших затем, снова появились зловещие истории о “причудах”, которыми прославился старый сквайр. Их “воскрешение”, а также новые, леденящие душу подробности позволяли предположить, что все они исходят из окрестностей Данвичской пустоши, где доживали век несколько древних семейств, в том числе – Уэйтли и Бишопы. Именно их предки, много поколений назад выбравшие для жизни этот уголок Массачусетса, приходились современниками старому сквайру; на их глазах самый первый из Биллингтонов возводил огромное поместье с “розовым окном” – как все называли витраж в кабинете, хотя стекла были многоцветными. Передаваемые ими истории о прошлом семьи Биллингтонов вызывали доверие своей несомненной древностью, и, даже если не все в них соответствовало действительности, они тем не менее способствовали пробуждению интереса как к заброшенному поместью, так и к его новому владельцу – мистеру Дюарту.
