Шарлин Харрис - Все хорошо, что начинается с убийства
Как будто у нас был один разум на двоих, Джек занес ружье и ударил Дарси по голове прикладом. Тот завыл и выгнулся, желая броситься на Лидса.
Не отпущу, не отпущу, не отпущу, не отпущу…
Темнота.
— Очнись, милая, мне нужно тебя осмотреть.
Нет.
— Открой глаза, Лили. Это я, Кэрри.
Нет.
— Лили!
Я слегка приподняла веки.
— Так-то лучше.
Слепящий свет.
— Не стони. Это просто… необходимо.
Спать, снова спать.
Милая темнота и тишина, потом:
— Проснись, Лили!
Следующий день был мучительным.
У меня раскалывался череп — состояние, имевшее столько же общего с нормальной головной болью, как обычная резь в животе с острым аппендицитом. Мои бока были изорваны, ребра помяты, кожа представляла собой кровавое месиво, сшитое, как лоскутное одеяло. Рана в бедре, хоть и несерьезная, добавляла свою ноту в симфонию боли, как и порез на руке.
Я лежала в частной палате, благодаря любезности Хоувелла Уинтропа-младшего. Кэрри сказала мне об этом, когда я потребовала, чтобы меня отпустили домой. Я поняла, что за палату платить не мне, и решила отдохнуть, пока могу. Хоувелл заплатил и за соседнюю палату, где лежал Джек.
Он пришел тем ужасным утром, когда даже лекарства, притупляя мой разум, не могли заглушить боль.
Я увидела его в дверях, и слезы начали сочиться из краешков моих глаз, бежать по щекам, увлажняя подушку.
— Я не хотел действовать на тебя вот так, — сказал Джек.
Голос его звучал сипло, но уже сильнее.
Я подняла руку. Он медленно прошаркал к кровати и взял ее в свою. Его ладонь была теплой, твердой и крепкой.
— Ты должен сесть, — сказала я, и собственный голос показался мне далеким и хриплым.
— Тебя напичкали лекарствами?
— Да.
Ничто не причиняло мне большей боли, чем разговоры.
— Как они до тебя добрались, Джек?
— Нашли «жучок», — просто ответил он. — Джим пролил колу в комнате для отдыха и, вытирая ее, заметил эту штучку. Он позвонил старому мистеру Уинтропу. Тот посоветовал им наблюдать из укрытия, посмотреть, кто придет, чтобы забрать запись. Это оказался я. Ребята посовещались и решили, что смогут выяснить, кто мне платит, если пропустят меня через мясорубку. Клив и Джим с самого начала думали, что это Хоувелл, но остальные стояли на том, что это кто-нибудь из федералов. Они решили, что Муки тоже из них, хотели отправиться за ней и притащить ее для участия в вечеринке, сказали, что она слишком часто бывала в магазине, и это неспроста. К счастью для меня, парни этого не сделали. Почему ты решила ее позвать? Кто она, к дьяволу, такая?
Я попыталась объяснить насчет Муки, не выдав ее секретов. Я сомневалась, что мне это удалось. Джек знал, что я на нее работала. Она имела личные причины раскрыть неоперившуюся группу, добивающуюся превосходства белой расы. Мне было известно, что Престон умеет стрелять.
Еще какое-то время Джек держал меня за руку, нежно поглаживая ее и размышляя, а потом вдруг сказал:
— Он сбил тебя с ног, ты ударилась о полку, рухнула на пол и, клянусь богом, даже подпрыгнула. Я подумал, что этот тип тебя убил.
— Ты тогда свихнулся, — заметила я.
— Да. — Он слегка улыбнулся. — Но ты смогла встать и даже как-то идти. Я понял, что ты в порядке. Наверное. Посмотрев на Тома Дэвида, я понял, что он для тебя не опасен…
— Поэтому ушел.
— На охоту.
Джек не извинялся. Ему пришлось погнаться за человеком, который его унизил. Я больше всех прочих могла это понять.
— Кто погиб?
Кэрри отказывалась об этом говорить.
— Том Дэвид. Джим Бокс.
— И все?
— Я желал смерти Дарси, но не нанес последнего, решающего удара. Челюсть у него все равно сломана. Надо сказать, что к тому времени появились копы. — Джек опустился в кресло и задумчиво нажал на кнопку, опустив мою кровать так, чтобы мне было легче его видеть.
— Почему они приехали?
— Им позвонил Бобо, когда вошел на склад после начала всей этой стрельбы. Он пытался найти своего дедушку. Старик вооружился, и Бобо ухитрился выследить его как раз вовремя.
Я вспомнила лицо Бобо, когда тот приподнял и вынес деда. Еще несколько слезинок скатились по моему лицу. Я хотела знать, что теперь будет со старым мистером Уинтропом, но это могло подождать. «Гореть тебе в аду» — вот самое подходящее, что приходило мне на ум.
— Муки жива? — Я запоздало поняла, что ее имени нет в перечне погибших.
— Она еле держится и хочет с тобой поговорить. — Джек закрыл глаза.
— Нет. — Я чувствовала себя настолько измученной и больной, что не могла вынести мысли об еще одной исповеди. — Она и вправду не выживет?
— Стрела прошла насквозь. Ты же видела.
— Надеялась, что мне причудилось. — Я отвела взгляд на занавешенное окно.
Джек продолжал держать меня за руку, ожидая, пока я приму решение.
— Итак, Клив не умер? — Я пыталась оттянуть время.
— У него трещина в черепе. Куда хуже твоего сотрясения мозга.
— Хуже просто не может быть. Хорошо, позови сиделку или двух, чтобы посадить меня в кресло.
Я то и дело закусывала губу. Спустя какое-то время меня вкатили в комнату Муки. Там мигала огоньками аппаратура, раздавался непрерывный низкий гул. К Престон было прицеплено столько трубок, сколько невозможно представить на человеческом существе. Лицо ее стало пепельным, губы вообще бесцветными. Ланетт сидела в углу палаты, прикрыв руками лицо, раскачиваясь на стуле взад-вперед. Ее старшая дочь умирала, она уже потеряла одного ребенка.
Сиделка отошла туда, откуда могла бы услышать мой оклик, и я с огромным усилием подняла руку, чтобы прикоснуться к Муки Престон, этой странной, одинокой и храброй женщине.
— Муки, я здесь… Это Лили.
— Лили, ты выжила, — проговорила она очень медленно.
Глаза ее так и не открылись до конца.
— Благодаря тебе.
Если бы я пошла туда одна, то умерла бы ужасной, медленной смертью. Я попросила Муки пойти со мной. В результате она уходила из жизни.
— Не жалей, — сказала Престон медленно, тихо, но внятно. — Я должна была прикончить хотя бы нескольких типов, убивших моего брата.
Я тихо вздохнула, поразмыслила сквозь туман боли, отупляющее действие лекарств и прошептала:
— Ты убила еще кого-то?
— Да, — с трудом произнесла она.
— Лена Элгина?
— Да.
— Он был причастен к гибели Дарнелла.
— Да. Я поговорила с ним, прежде чем пристрелить. Он был… моим отцом.
Я зря напомнила ей о Лене Элгине, должна была сказать что-нибудь другое, хорошее. Она стояла на пути к своему Создателю, и я не могла отослать Муки туда с мыслями о людях, погибших из-за нее.
