Юрий Иванович - Земля в иллюминаторе (сборник)
– Точно! Как похоже! – обрадованно затараторил я, хлопнув себя ладонью по лбу. – Я вспомнил! Точно такую же фразу говорила героиня последнего приключенческого сериала «Человек с улицы».
Она ошарашенно замотала головой, прикрыв глаза, и я пояснил:
– Ну, в последней, пятой серии под названием «Снова на улицу!». Вы и голосом, и интонацией, и даже выражением лица очень удачно скопировали актрису, играющую роль соседки.
Она опять грустно вздохнула и стала рассматривать меня так, как обычно женщины смотрят на гору грязного белья, в которой копошатся мыши. Потом чуть нагнулась над проходом ко мне и спросила:
– Вас, наверное, невозможно обидеть?
– Да уж! – я скромно опустил ресницы. – Почти…
– Бога ради! – она оживилась, и на ее лице появилось умоляющее выражение. – Скажите как?!
– Ну… не знаю даже… – засомневался я. – Стоит ли такие вещи рассказывать незнакомой женщине.
– Стоит, стоит, голубчик! – стала убеждать она. – Будь добр, расскажи! Ты ведь сам говорил: нет тебя добрее…
– Ну, разве что… – пришлось согласиться мне с явной неохотой. – Обидеть меня можно только в одном случае… – я сделал многозначительную паузу и продолжил, чуть ли не шепотом: – Это когда женщина будет со мной заниматься любовью и не подарит при этом, и ни до, и ни после, ни одного поцелуя…
Она возмущенно отпрянула от меня и, шумно выдохнув, громко протянула:
– Какое хамье! Ка-акое ха-амье! М-м-м!
Мне оставалось только закивать головой и утвердительно поддакнуть:
– Да, да! Как ни прискорбно, но, увы! Встречаются в этом прекрасном и любвеобильном мире и такие вот женщины, в которых живет только инстинкт самки, и нет у них даже малейшей тяги к чему-нибудь светлому и прекрасному.
– Боже ж ты мой боже! – она повернулась ко мне, глядя расширенными от очумения глазами. А мне уже было все равно. Самодовольно поправив воротничок моей рубашки, я радостно улыбнулся и гордо произнес, соглашаясь:
– Да! Есть во мне что-то божественное! Вот и вчера тоже какая-то бабулька в метро так ко мне и обратилась: «Господи! – Говорит. – Куда ж ты прешься?»
– Как, как обратилась? – в ее глазах появились веселые искорки, а уголки губ дернулись вверх от сдерживаемой улыбки. Я снова напыщенно повторил бабкино ко мне обращение.
И случилось чудо: девушка засмеялась. Звонко, радостно, с каким-то внутренним облегчением. Не обращая внимания ни на меня, ни на оборачивающихся на нас и вновь улыбающихся пассажиров, ни на подошедшего полтавчанина, который как-то робко топтался возле нас в проходе, словно не решаясь прервать этот завораживающий женский смех своим неуместным возвращением. Я взглянул на него снизу вверх, с сомнением почесал себя по скуле и пожал в недоумении плечами. В ответ председатель поднял восхищенно брови, многозначительно вытянул губы бантиком и незаметно показал большой палец. Это придало мне еще большей уверенности: все-таки есть болельщики и у моей команды.
Наконец-то девушка заметила своего соседа и, прекратив смех, но, продолжая улыбаться, стала вставать. Я уже заранее предвкушал возможность снова оценить ее прелестную фигурку и даже приготовился неким причмокиванием выразить свое по этому поводу восхищение, но произошло неожиданное. Она, вместо того, чтобы пропустить полтавчанина, бесцеремонно пересела на его место, к окну. Тот вроде даже как опешил:
– Но там мое место!
– Воспитанные люди, – красавица согнала со своего лица улыбку и смотрела как надсмотрщица в колонии для малолетних, – всегда готовы уступить место девушке. Разве не так?
– Да, конечно… Но… – растерялся председатель. – Над этим сиденьем не горит лампочка, и мне будет плохо читать журнал.
– Нет проблем! – я успел встрять в разговор. – Если вас, уважаемый, устроит, можете сесть на мое место. Смотрите, какое здесь чудесное освещение, – и несколько раз щелкнул выключателем над моей головой. – А я для доброго дела готов хоть в темноте сидеть.
– Вам не кажется, – язвительно опередила девушка уже готового согласиться полтавчанина, – что ваша доброта беспредельна?
– Нет, не кажется! – последовал мой твердый ответ. – Я просто в этом уверен!
– А я уверена в обратном! – выпалила она и с угрозой обратилась к все еще стоящему в проходе председателю: – Если он (она показала пальчиком в мою сторону) здесь усядется, я буду визжать на весь автобус!
А тот, видимо, больше всего в жизни боялся женского визга, так как со смиренным видом сразу же уселся в кресло. Мы с ним сочувственно переглянулись и почти одновременно скорбно вздохнули. Я мысленно констатировал: «Да! Нелегко знакомиться с красивыми девушками, но втройне труднее, если они вдобавок еще и умные. Какая-нибудь глупышка уже бы давно хихикала и упивалась моими комплиментами. А эта! Хоть, возможно, я и не прав. Может, надо было говорить только серьезно и не молоть разную чепуху, которая придет в голову. А что ж теперь делать?» Я увидел, что девушка откинула спинку кресла и явно собралась поспать. Да и между нами находился сочувствующий, но все-таки мешающий общению полтавчанин.
И тут водитель объявил двадцатиминутную остановку. Автобус уже въезжал на автостанцию с большим залом ожидания, магазином, баром и даже рестораном. И везде светились фирменные вывески «Альса» автобусной компании, на транспорте которой мы путешествовали.
Полтавчанин первым оказался у дверей, ожидая их открытия. Стала приподниматься и девушка. Пытаясь не упустить появившуюся возможность продолжить наш разговор, я молниеносно оказался в проходе раньше ее, а видя, что она встала сзади, спросил:
– Вы курите? Могу угостить хорошей сигаретой «Пьер Карден» с ментолом. В Испании они большая редкость.
– Спасибо, не курю! – она произнесла это, почти не разжимая губ и глядя на меня так, как будто я был призрак.
Тем временем я первым вышел из автобуса и подал руку спускающейся за мной девушке. Она совершенно проигнорировала мой жест и с гордым видом прошла мимо. Я услышал смешок и увидел в трех метрах председателя, который с веселой улыбкой попыхивал сигаретой. Заметив, что я явно падаю духом, он меня поддержал:
– Чего стоишь? Догоняй!
И я, взбодренный, бросился вслед за красавицей. Обогнал ее и услужливо открыл одну из створок входной двери. И тут она снова сделала вид, что не замечает услуг, мной предлагаемых.
Сама открыла другую половинку и направилась к стойке бара. Но я и здесь ее обогнал, а лишь только она подошла и хотела что-то сказать, громко спросил:
– Что будем пить? Чай, кофе, кофе с молоком?
– Кофе с молоком! – она сказала это, глядя исключительно на бармена, но тот из-за моей предыдущей фразы решил, что мы вместе, и вопросительно посмотрел на меня. А я не растерялся:
