Ольга Крючкова - Слуга Люцифера
Сказав последнюю фразу, Полина почувствовала, как ожерелье похолодело и поползло вокруг шеи, словно змея, затягивая свои кольца. Она машинально схватилась за жемчужины и тут же отпрянула – они укусили её за руку, на пальцах виднелись маленькие следы крови. Полина быстро опустила руки на колени и достала салфетку из ящика стола.
Вероника, занятая своими размышлениями, ничего не заметила.
– Ты права. Сделаю и всё, а потом уволюсь к чёртовой матери.
– Вот туда, как раз, не надо увольняться, – выдавила Полина, промокая салфеткой окровавленные пальцы. Ожерелье ослабило хватку, и она добавила:
– Где ты такую работу найдёшь? Кандидаты наук, вон на барахолках тряпками торгуют!
* * *На следующий день, собираясь на работу, Вероника почувствовала себя плохо: голова кружилась, перед глазами плыло, подташнивало. «Неужели началось?» – с ужасом подумала она, выходя их подъезда и нажимая на брелок сигнализации. Но сев за руль, поняла: вести машину в таком состоянии она просто не сможет, и отправилась в офис общественным транспортом.
Благополучно выйдя из метро, Вероника решила по дороге зайти в церковь, попросить у Господа прощение. При подходе к церкви ей стало ещё хуже и случилось самое страшное, чего она боялась с детства, её вырвало.
Девушка присела на скамейку, достала маленький пакетик сока из сумочки, чуть отпила: вроде стало легче. Ещё немного посидев и отдышавшись, она поняла, что с таким грузом в её чреве, путь в церковь закрыт.
Она тут же приняла окончательное решение, села на троллейбус, идущий до метро Алексеевская. В салоне было душно, но мысль о том, что вскоре всё закончиться и она избавиться от ребёнка, придавало сил, и она мужественно держалась за поручень.
Вероника вошла в платную клинику и решительно направилась в регистратуру, в окошечке маячил белый колпак пожилой дамы.
– У вас аборт можно сделать?
Регистраторша подняла голову: Веронике стало ещё хуже от одного её вида, тошнота снова подкатила к горлу.
– Какой срок? – прошамкала она красными намалёванными губами.
– Примерно два месяца.
– Хорошо. Вот талончик оплатите услуги в кассе, завтра с утра придёте, вам сделают анализы, и если всё впорядке, то и избавят вас от нежелательной беременности.
– Завтра… – Вероника растерялась. – Нет, я не могу ждать! Мне надо сегодня!
Она схватила талончик и посмотрела на сумму услуги:
– Заплачу в два раза больше, если мне сделают аборт прямо сейчас!
Регистраторша опешила: ну и пациенты пошли, если услуги платные, значит и орать можно!
– Умоляю! Сделайте что-нибудь, – взмолилась Вероника.
Регистраторша, видимо, не всегда была похожа на печёное яблоко с красными губами, а тоже попадала в подобную ситуацию по молодости лет. Она вздохнула, поправила колпак и изрекла:
– Идём!
Через пять минут Вероника стояла около кабинета с табличкой «Операционная».
Регистраторша исчезла за дверью и когда вновь появилась, сказала коротко и ясно:
– Входите, вами займутся! И не забудьте про двойной тариф!
Вероника, подавляя страх и волнение, вошла в операционную, не каждый день приходиться делать аборты. Первое, что она увидела – гинекологическое кресло, которое на сленге женщин зовётся попросту «вертолёт». Она вздрогнула, из оцепенения её вывел мужской голос:
– Сейчас сделаем анализ на ВИЧ и резус, если порядок, то приступим без промедлений. Верунчик!
Из-за перегородки материализовалась Верунчик, она противным профессиональным взглядом смерила Веронику и встала напротив как скала.
– Как переносишь забор крови – в обморок не падаешь? Ватку с нашатырём дать?
Вероничка подумала, что Верунчик выкачает из неё одним разом всю кровь, и на всякий случай кивнула:
– Ага, ватку…
– Иди сюда за перегородку, – нежно пробасила Верунчик. – Садись, зажми кулак. Работай! Так! Ну что за вены у тебя! Молодёжь всё дохлее и хлипче с каждым годом!
Дверь кабинета растворилась, кто-то вошёл. До Вероники долетел приглушённый шёпот мужских голосов. Неожиданно, прямо перед ней появился Асмодей.
Вероника ойкнула и, чувствуя, что теряет сознание, сунула под нос припасённую ватку с нашатырём – пробило аж до мозга.
– Это что же ты задумала? – Асмодей медленно наступал на девушку.
Верунчик, понимая, что назревает семейная драма, быстро ретировалась: вытащила из вены иглу и приложила к ранке спиртовой тампон.
– Держи руку согнув, – сказала она и растворилась за перегородкой.
Вероника попыталась закричать, но ничего не смогла: Асмодей парализовал её голос и волю. Он поднял её и, обняв за плечи, вывел из закутка:
– Господа, моя жена передумала. Скоропалительное решение она приняла в минуту слабости.
– Понимаем, – сказал хирург. – Но деньги не возвращаются.
– Не беда, – Асмодей улыбнулся белозубой обворожительной улыбкой.
По дороге к машине Вероника даже не пыталась кричать или бежать, понимая, что всё бессмысленно, от такого мужчины не убежишь.
* * *Ламбарджини летела по Ярославке не меньше ста пятидесяти километров в час. Вероника не следила за дорогой, утирая носовым платком глаза и постоянно сморкаясь. Спустя полчаса, машина въехала в коттеджный посёлок, проследовала по центральной улице, несколько раз повернула налево, направо и скрылась за высоким каменным забором, утыканным камерами видео наблюдения.
Асмодей затормозил, вынул ключи из замка зажигания и повертел ими на указательном пальце правой руки: рубиновый перстень зловеще поблескивал. Почему она раньше его не замечала? Вероника округлила глаза, сражённая чудовищной догадкой, страх вжал её в сидение. Она вспомнила слова Ирины Егоровны: «Сатана среди нас, ходит в облике человека и стоит только оступиться, как он завладеет тобой и вырваться будет непросто. Узнать его можно по красному камню…»
– Ты чего? – участливо поинтересовался бой-френд, как ни в чём не бывало. – И как тебе в голову пришло избавиться от ребёнка?
Вероника молчала, как партизан перед расстрелом.
– Понятно, – продолжал Асмодей, – женская солидарность: подругу выдавать не хочешь. Какое благородство! А она благородно поступила, когда сказала о том, что спала со мной, и, между прочим, по доброй воле, я её не насиловал!
– Перестань, – оборвала его Вероника, – ты циничен.
– Дорогая моя, ты ещё не знаешь, что такое настоящий цинизм!
– И что же? – робко поинтересовалась девушка.
– Ладно, не важно. Ты, наверное, проголодалась – беременные женщины едят за двоих.
– Слишком маленький срок, чтобы так питаться.
– Сколько?
– Почти восемь недель, – ответила Вероника и всхлипнула.
