Лана Синявская - Последняя ночь колдуна
– Не буду я тебя наставлять, – возразила Глаша, и голос ее прозвучал наконец твердо. – Твоя жизнь меня не касается. Кстати, мою мать тоже называли развратницей и шлюхой, но я никогда не осуждала ее! – Выпалив это, Глаша на минуту испугалась того, что только что сделала. В запале она раскрыла свою самую главную тайну. И кому? Полупьяной гулящей женщине, озлобленной на весь мир и на нее в частности. Да завтра же эта новость облетит весь магазин! В нее начнут тыкать пальцем и шушукаться за спиной. На мгновение Глашу прошиб пот, но она упрямо тряхнула головой. Все правильно. Она устала от лжи и отныне не станет больше скрывать правду, ничего хорошего ей это не принесло.
– Твоя мать была проституткой? – вытаращила глаза Галя.
– Нет. – Глаша назвала имя и фамилию своей матери, терпеливо переждав бурное проявление Галиных эмоций. На имя ее матери люди всегда реагировали очень бурно.
– Неужели та самая? – не могла прийти в себя Галя.
– Да. Та самая. И я не стыжусь того, что я – ее дочь. Она была такой, какой была. У каждого есть право на выбор.
Галя некоторое время что-то решала для себя, встряхивая головой и сосредоточенно хмуря брови, потом спросила уже совсем другим тоном, в котором больше не было неприязни:
– Чего ты спросить-то хотела?
– Сколько ты платила Муле за молчание и как часто?
– Штуку платила. Зелеными. Раз в квартал. У нее такая такса была. Все, как у больших. Последний раз – в сентябре, как раз конец квартала подошел.
– А ты не пыталась прекратить это?
– Нет. Муля умела взять за горло, а хватка у нее была, как у бульдога. Поверь мне, дешевле было заплатить.
– Ты так боялась сплетен?
– Да при чем тут бабья болтовня? Неужели ты думаешь, что после такой школы, – она мотнула головой в сторону бани, – меня могут испугать чьи-то косые взгляды? Да у меня нервы – как канаты. И Муля это понимала. Она бы поступила умнее: почапала бы сразу к хозяину…
– И он бы тебя выгнал, – закончила Глаша.
– Естественно. И без выходного пособия. И еще раззвонил бы всем вокруг, так что во все приличные места для меня была бы дорога закрыта.
Возразить тут было нечего, и Глаша лишь сочувственно молчала. Надо было как-то выходить на интересующую ее тему, но она не знала, с чего начать.
– Галя, а ты случайно не догадываешься, кого еще Муля держала за горло? Накануне смерти у нее из отдела пропали деньги. Там было три тысячи. Если одна из них – твоя, то чьи две остальные?
– Так вот что тебя интересует. Думаешь, что кто-то из нас на нее покушался?
– Не знаю, – честно призналась Глаша. – Но кто-то ведь насыпал ей мышьяк. Логично предположить, что у кого-то из ее жертв кончилось терпение, или деньги, или и то и другое.
– Я этого не делала, – проговорила Галя, старательно отводя в сторону глаза.
– А я тебя и не обвиняю. Это вообще мог быть кто-то посторонний, из числа ее знакомых или клиентов. Что-то мне подсказывает, что нашим магазином Муля свою деятельность не ограничивала.
Говоря это, Глаша не кривила душой. Она никогда не подозревала Галю всерьез. Женщина казалась ей достаточно умной, чтобы понимать, что убийство шантажистки своими руками слишком рискованно. Отравись Муля тем самым мышьяком, и расследования бы не избежать. Под подозрение попали бы все сотрудники. Всплыли бы горы грязного белья, в том числе и Галина «вторая специальность». И до шантажа докопались бы рано или поздно. Кроме того, Галя наверняка могла обратиться за помощью к сутенерам, если ситуация показалась бы ей слишком критической. С их помощью проблема с Мулей решилась бы легко, быстро и безболезненно, по крайней мере – для Галины. За здоровье Мули при подобном исходе дела Глаша бы не поручилась. Короче говоря, Глаша была уверена, что покушаться на Мулю мог либо полный идиот, либо человек, чей мотив не столь очевиден. И еще. Он должен быть как-то связан с домом Райского, ведь буквально накануне Мулиной смерти произошло похожее покушение на Эллочку. А Галя с Райским никак не были связаны.
– Я знаю еще одного человека, которого Муля доила, – произнесла Галя неохотно. Глаша встрепенулась. Галя медлила. Она явно еще взвешивала все «за» и «против» и никак не могла решиться на признание. Глаше показалось, что Галя боится чего-то. Очевидно, тот, кого она собиралась назвать, казался ей опасным.
– Галя, – осторожно окликнула Глаша, боясь спугнуть женщину.
– Черт с тобой! Это Настя, – выпалила Галя.
– Как Настя? Ей-то что скрывать?
– Точно говорю.
– Да быть этого не может! Я тебе, конечно, верю, но на чем Муля могла ее подловить? Настя совсем не похожа на человека, который может быть замешан в чем-то постыдном. Она для этого слишком… – Глаша помолчала немного, пытаясь подобрать слово, и выдала: – Брезгливая. Да! И на вечеринке ее не было! – вспомнила девушка.
– Жаль, что я тебя разочаровала, – усмехнулась Галина. – Но я знаю не только то, что Настя платила Муле дань, но и ЗА ЧТО она платила. Так уж вышло, извини.
– Ты расскажешь?
– Придется. Наша брезгливая Настенька что-то там мудрила со скидками. Против обыкновения сама Муля мне об этом проболталась. Обычно она умела держать язык за зубами, а тут нашло на нее что-то. Засекла она Настю элементарно, у них же отделы друг против друга, а у Мули зрение единица и слух как у мартовского зайца. Если я правильно поняла, то механизм, которым пользовалась Настена, прост, как все гениальное. Она продавала пару обуви за полную цену, а пробивала в кассу цену со скидкой. Разницу брала себе. Оборот у нее в отделе хороший, обувь дорогая, так что на круг выходило прилично. Хозяин ее не проверял. Чего проверять, если выручка большая? Но узнай он о ее деятельности, по головке бы точно не погладил. Тут Муля и подсуетилась. Понаблюдала она за Настей недельку, записала все, что успела заметить, в тетрадочку, а заметила она немало, в том числе и клиентов, которые к ней самой попутно захаживали, еще когда она чаем торговала. А в конце недели Настене списочек представила. И цену назвала, за которую готова придержать информацию, чтобы начальство Настино не расстраивать.
– Гадость какая, – сказала Глаша тихо.
– А это еще не все новости, – усмехнулась Галя. – В тот день, когда я к Муле зашла, чтобы… хм… расплатиться, я там Настю видела.
– Ну и что?
– Да ничего. Только Мули в тот момент в отделе не было. Настя что-то искала в ее тумбочке. В той самой, между прочим, где Муля хранила посуду.
– Боже мой!
– Вот тебе и боже мой.
– А сама-то Настя что сказала, когда вы столкнулись? Она тебя видела?
– Ага. Поначалу она испугалась сильно, пролепетала что-то невразумительное, я и не разобрала – что. Честно говоря, я особо не прислушивалась. Удивилась, конечно, не без этого, а когда выяснилось, что у Мули полна сахарница отравы, я испугалась. Настя меня видела. Скажи я хоть слово, и мне крышка. Настя она того, девушка с характером. Черт ее знает, на что она способна. Веришь, я в последнее время даже по улице с оглядкой ходить стала. Все мне шаги за спиной мерещатся.
